«Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля» - Александр Тюрин

Результатом персидского похода Петра, приведшего к покорности и несколько дагестанских правителей, было создание крепости Святого Креста при впадении Аграхани в Сулак. Туда переселилась часть терцев и гребенцов, а в 1722 г. из них образовано было Аграханское казачье войско, которое пополнилось тысячей донских казаков с семьями.

Сотня терских казаков и 50 пехотинцев, засев в редуте, отразили на Сулаке нападение 20-тысячного войска Тарковского шамхала, после чего сами Тарки были легко взяты полковником Еропкиным.

В 1733 г. 25-тысячное крымско-татарское войско, ходившие по указанию турецкого султана через Сунжу на персидский Дагестан, опустошило немало терских и гребенских станиц.

Двумя годами позже крепость Святого Креста, гарнизон которой сильно пострадал от эпидемии, была срыта, а терские казаки с Сулака и Аграхани стали переселяться на север в новый городок Кизлярский на Тереке.

Терцы участвовали в походах калмыцкого правителя Дондук-Омбо и донских казаков, уничтоживших ногайскую мощь на Кубани в ходе русско-турецкой войны 1736–1739 гг.

Постройкой Кизляра было положено начало созданию Терской линии, к терцам прибыло пополнение — казаки с Волги.

Как растревоженные осы, немирные горцы кружили вокруг Кизляра, кусая там и сям, но взять не могли.

Казаки, поселенные в крепости, образовали войско Терское Кизлярское, а живущие выше по Тереку, в Бороздинской, Дубовской и Каргалинской станицах, получили название Терское Семейное войско, поскольку получали от государства продовольствие для своих семей.

В 1785 г. Кизлярская крепость, которой командовали атаман Сехин и князь из славного рода Бековичей-Черкасских, увидела под своими стенами 15-тысячное скопище горцев и кумыков, приведенных шейхом Мансуром. Вражеское воинство, переправившись через Терек, грабило селения и хутора вокруг крепости, как саранча уничтожало посевы. В Кизляре началась паника, русские и армянские священники ходили по улицам с молебным пением, успокаивая народ. 20 августа горская рать бросилась на ретраншемент, обороняемый терцами во главе с Бековичем-Черкасским, но была отбита, затем напала на стоявший у Кизляра Томский полк. Полк отошел в крепость, встречая атакующих горцев огнем каре и штыковыми контратаками. После пяти безуспешных штурмов, потеряв несколько сотен человек, горцы сняли осаду.

Генерал Гудович 7 ноября 1791 г. писал императрице Екатерине о гребенцах, участниках последней русско-турецкой войны: «Гребенские казаки отменно храбрые, хорошо стрелять умеющие и для здешнего горного края полезны; можно оных почесть конными егерьми. Они и в прошедший поход под Анапой[186] везде себя особливо отличили».[187]

Постоянное состояние войны не способствовало быстрому увеличению числа терцев, к концу XVIII в. в терских Кизлярском и Семейном войсках было не более 1,5 тыс. взрослых казаков.

Как и в других казачьих войсках, терцы жили по старинным русским обычаям, по давно утвердившимся правилам русского фронтира. Много среди них было и староверов. На Тереке стояли скиты, из-за враждебного окружения имевшие вид небольших крепостей; там жили старцы, молившиеся двуперстным сложением, а заодно владевшие шашкой и стрельбой.

Природа, климат, соседство с горцами наложили отпечаток на материальный быт терцев. Их мужская одежда была отмечена сильным влиянием Кабарды. Позаимствовать было не грех — кабардинские аристократы являлись законодателями мод на всем Кавказе.

Терцы считались великолепными наездниками и, в отличие от донцов и уральцев, пиками не пользовались. «Яицкие казаки дивовались, как мы супротив длинных киргизских пик в шашки ходим», — вспоминал терский участник среднеазиатского похода Бековича.[188]

Терцы стали и прекрасными земледельцами, освоили орошаемое земледелие, умели бороться с засолением полей. Известный агроном И. Комов писал в 1788 г.: «А казаки семейные низменные в степи лощины, прокопавши из Терека ров, водой затопляют. После ров запружают и, как вода от летних жаров высохнет в лощине, тогда ее пашут и пшеницу сеют, которая в таких местах родится чрезвычайно».[189]

Поскольку мужчины были заняты разъездами и походами, на приусадебных и полевых работах применялся труд батраков из числа ногайцев и чеченцев.

Обычаи землепользования у терских казаков происходили от русского общинного права. Часть станичных земель предоставлялась в коллективное пользование; лучшие земли — как пахотные, так и сенокосы — делились между всеми казаками на сходе. Каждый имел право обрабатывать земли, сколько хочет, в лощинах, на незанятых и малоудобных местах. В некоторых станицах все земли предоставлялись казакам на выбор — надо было только перед посевом обвести плугом границы выбранного участка.[190]

Войско избирало старшину: атамана, которому вручалась насека, хорунжего — хранителя знамени, есаула, смотрящего за организацией и дисциплиной. Что-то подобное происходило и в станицах. Не меньшую роль, чем старшина, играли «почтенные казаки», выделяющиеся умом, заслугами и ранами.

Воинский уряд (порядок) не отличался от такового в других казачьих войсках. Походное начальство выбиралось, от десятника до походного атамана, но власть последнего в походе была абсолютной. Одного атаманского слова было достаточно, чтобы предать ослушника смерти.

Наказания, налагаемые казачьим кругом, были суровы и пресекали всякое разложение в корне. «Так установили отцы» — суд и расправа руководствовались обычаем. Казачье самоуправление и «демократия», проповедуемая сегодняшними либералами, — это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

На левом берегу Терека казачьи поселения стояли на полосе плодородной земли шириной всего в несколько сот метров. Терек нередко менял свое русло, уничтожая посевы, но за пределами этой полосы начинались сухие почвы. Немирным горцам было легко попасть на территорию казачьего войска, переправившись через узкую реку. Они вырезали посты, уводили в плен женщин и детей, отгоняли скот.

Ни в какую поездку казаки и члены их семей не отправлялись без оружия, вооруженными работали и в поле.

Пока шла работа в полях или садах, подростки сидели на своих постах, где-нибудь на ветвях высокого дерева.

С наступлением темноты все работники спешили под защиту станичных укреплений, из станиц и с постов выезжали разъезды, на берегу маскировалась в зарослях казачья «залога».

Опытные казаки умели различать по шуму реки, не переходят ли ее вброд враги.

Как только у съезжей избы ударял колокол, из ворот выносился станичный резерв, пытавшийся перехватить горцев, уводящих полон. Как правило, казачья погоня уходила в Затеречье на один «перегон доброго коня». Иногда удавалось отбить людей и добро, нередко казаки сами попадали в засаду, в окружение. Своих не бросали, казаки пробивались на помощь товарищам, даже если это сулило верную гибель.

Вот, можно сказать, типичный случай. Абреки напали на казака Новогладковской станицы, который работал в саду вместе с женой, ранили его, скрутили их обоих и потащили к Тереку. Работавший в соседнем саду Василий Дохторов бросился на шум, пошел по следам крови к реке, сделал несколько выстрелов по горцам, уже подвязавшим бурдюки-турлуки (плавсредства), затем полез с шашкой в воду. Перекрестил похитителей клинком и отбил соседей.

В 1832 г., когда было образовано Кавказское линейное казачье войско, в него вошло Гребенское войско под названием Гребенской казачий полк, Терское Кизлярское под именем Кизлярского казачьего полка, Терское Семейное под именем Терского казачьего полка. К 1870 г., после ряда объединений и переименований, все эти подразделения составили Кизляро-Гребенской полк как часть Терского казачьего войска. Это войско вобрало с 1861 г. большую часть линейного казачества.

Гребенцы и терцы участвовали во всех кампаниях русской армии на Центральном и Восточном Кавказе, включая взятие Шамиля в Гунибе, во всех войнах против Персии и Турции, во многих среднеазиатских походах. Кизляро-Гребенской и Сунженско-Владикавказский полки получили «георгиевские трубы» за взятие разбойной Хивы в 1873 г. Терек-Горыныч мог быть доволен, гребенцы отомстили за гибель своих предков — участников экспедиции Бековича.

К началу Первой мировой войны численность Терского казачьего войска составляла вместе с членами семей 229,5 тыс. человек.[191]

Сокрушить этот оплот русского владычества на Кавказе могла только гражданская смута.

Моздокские казаки

В 1721 г. грузинский царь Вахтанг VI через астраханского губернатора Волынского просил царя Петра прислать русские войска в Грузию, а также предложил построить русскую крепость на Тереке «между Кабарды и Гребенских казаков». Однако вскоре русское влияние на обе Кабарды значительно ослабло, что и было зафиксировано в русско-турецком договоре 1739 г.