Поляна чистых душ - Таисия Удальцова

– Нечего изображать обморок! Я тебе все равно не верю! Как… как Станиславский!

Крыс не шелохнулся, только стал тяжелее. Тамара прикусила нижнюю губу, озабоченно размышляя, как заставить бультерьера уйти от нее. Хоть на время! Пока она или не выберется из трясины, или окончательно не утонет.

«Только не это, Господи! Я не хочу!»

Тамара в ужасе осмотрела болото: никто не спешил на помощь. Мертвая, буро-зеленая равнина под темным низким небом и… ни одной живой души рядом!

Она обреченно, не веря себе, пообещала неизвестно кому: «Если спасешь меня, я буду хорошей. – Тамара поморщилась – звучало как-то неубедительно – и осторожно подредактировала: – Постараюсь быть хорошей, честно-честно».

Собственное обещание озадачивало. Тамара попыталась понять, какой же смысл она в него вложила. Наморщила лоб и прошептала еле слышно:

– Ну, спортом займусь, наверное. Английский учить начну, а женские романы и дюдики совсем читать прекращу, только фантастику. О-о-о, на классику перейду! С Лелькой ссориться не буду. Даже… даже с Лешкой Сазоновым! Гнать его перестану и… влюблюсь?

На этом всякое смирение иссякло. Тамара стиснула зубы и гневно подумала: «Да ни за что! Полюбить этого… Когда я тут… тону! Можно сказать, прощаюсь с жизнью, и Крысеныш на руках, бедненький, и никого рядом… А он?! Где он, спрашивается?! Пивом наливается в своей Германии, так?!»

Крыс на ее руках опасливо закряхтел, так крепко сжала его хозяйка. Тамара непонимающе посмотрела на пса. Потом звучно поцеловала его в макушку и разъяренно крикнула неизвестно кому:

– Нет уж, фигушки! Я лучше другое пообещаю!

От резкого движения Тамара провалилась еще сантиметров на десять и испуганно притихла. Крыс приоткрыл один глаз и заскулил.

Тамара лихорадочно зашептала, она боялась лишний раз пошевелиться:

– Если… если ТЫ спасешь меня… если простишь…

Она словно подавилась собственными словами и сдвинула брови: «За что меня прощать, а? Впрочем, какая разница, главное отсюда выбраться…»

Тамара на мгновение задумалась и выпалила:

– Влюблюсь в того, кого первого увижу! – И торопливо уточнила: – Понятно, если он свободный. На женатика не претендую.

Тамара вдруг почувствовала, что за несколько секунд она погрузилась еще глубже. Проклятая трясина одышливо пыхтела под ней, двигалась, обхватывала случайную жертву плотнее и удовлетворенно отрыгивала пузыри.

Тамара крепко зажмурилась и сказала себе, как поклялась: «Последнее обещание. На этот раз по-честному. Иначе…»

Умирать ей не хотелось. Почему-то только сейчас Тамара поняла, насколько прекрасна жизнь. И это серое низкое небо, обещавшее полям живительный дождь. И кустик брусники с зелеными пока ягодами чуть в сторонке. И каргалистая, уродливая березка, тянущая к невидимому солнцу тонкое кружево ветвей…

И даже страшная трясина не виновата, что Тамару в нее занесло, как глупую мошку в паутину.

Тамара сглотнула почему-то горьковатую слюну и звонко сказала:

– Честное слово, влюблюсь в того, кто меня спасет! Буду послушной, кроткой, тихой и выйду замуж, если ОН холост. Да, и согласится!

Крыс забыл об обмороке и изумленно закряхтел. Тамара печально пояснила:

– Цена наших жизней, Крысеныш, ничего не попишешь. Так уж принято. – Воровато оглянулась по сторонам и шепнула псу на ухо: – Если нам повезет, то ОН непременно окажется женат и с кучей детей. А еще лучше – это будет ОНА!

Крыс смотрел внимательно, словно прекрасно понимал слова хозяйки. Тамара нежно улыбнулась ему и внезапно резким, сильным движением швырнула бультерьера подальше от промоины. И провалилась уже по горло. Вскинув повыше подбородок, чтобы не хлебнуть случайно отвратительной жидкости и умоляюще пробормотала:

– Иди, Крысеныш! Ищи Лельку, Мишу, Снежану, ищи хоть кого-нибудь, кто вытащит меня отсюда. Иначе мне конец, понимаешь?

Она не поверила собственным глазам, когда Крыс внезапно исчез. Только что стоял перед ней, широко расставив кривые лапы, горбатая морда казалась несчастной, жалкой, потерянной, и вдруг резко подался в сторону.

Где он сейчас?!

Тамара повернула голову и едва не подавилась мерзкой болотной водой. Осторожно выплюнула ее и стиснула зубы.

Не решаясь больше шевелиться, она закрыла глаза и почти безразлично подумала: «Никому бы не поверила, что так кончу. Смешно – горожанка тонет в болоте. Особенно если учесть, что меня в лес и на аркане не вытащишь. Даже за грибами. Все Лелька!»

Страшный вой с болот заставил Катю отбросить в сторону справочник по лекарственным растениям. Вернее, она просто не удержала его в руках.

Оцепенев, не в силах даже моргнуть, Катя выслушала жуткий концерт до конца и лишь потом смогла повернуть голову: Саша стоял у реки, забытая удочка покачивалась на воде, ее медленно уносило течением.

Их взгляды встретились. Катя потрясенно прошептала:

– Что это было?

Саша присел на корточки, плеснул в лицо холодную воду. Потом пожал плечами и хрипло признался:

– Понятия не имею.

– Может, само болото такие странные звуки издает, – беспомощно предположила Катя. – Я где-то читала: если его потревожить, из глубины рвется воздух, вот он и…

Они снова переглянулись. Слово «потревожить» вдруг напомнило об ушедших товарищах. Катя побледнела, в голубых глазах плескался откровенный страх.

Саша, переключая внимание испуганной девушки, небрежно бросил:

– Это вряд ли. Уж очень вопли разнообразные. Будто мы в джунглях находимся, не в лесах Вологодчины. Поверишь, в жизни не слышал такого мерзкого визга!

Катю передернуло. Она подняла справочник, бережно смахнула с него пыль и пожаловалась:

– Меня больше рев напугал. Знаешь, показалось: ТАМ кто-то огромный и страшный. Как тот ночной зверь в кустах.

Саша понимающе кивнул и вдруг заметил уплывающую удочку. Коротко выругался, сбросил кроссовки, закатал штанины и полез в воду. Перехватил удилище и вздохнул с облегчением: леска у него была одна, о запасной он не позаботился.

Катя посмотрела на часы и грустно пробормотала:

– Наши только к трем обещали вернуться.

– Не бери в голову, – отмахнулся Саша. – Их пятеро! Ничего с ними не случится. Я с Николаем говорил: он вологодские болота отлично знает, каждое лето по ним лазит, клюкву собирает, морошку, бруснику.

– А если… это… если… ну…

Катя запнулась и покраснела. У нее язык не поворачивался снова заговорить о лешем. Не хотелось, чтобы Саша смотрел на нее как на суеверную дурочку. Может, и правда все объясняется просто?

Но как, как?!

К ее удивлению, Саша на этот раз не стал ни хохотать, ни сердиться. Подошел к костру, пошевелил крошечный огонь веткой – Катя развела его «для уюта» – и хмуро сказал:

– Не буду врать – представления не имею. Хотя еще два дня назад просто высмеял бы тебя. Как и Мишку высмеивал с его бреднями насчет «цветов счастья».

Катя слабо вздохнула. И подумала: «Лучше бы ты и сейчас не верил во всю эту мистику».

Саша присел рядом и задумчиво протянул:

– Постоянно напоминаю себе, что причины всего этого, – он неопределенно взмахнул рукой, – самые естественные. Но вот какие… Не понимаю!

Катя сочувственно молчала. Саша криво усмехнулся:

– Происки лешего – с ума сойти!

Он поломал ветку и бросил ее в огонь. Обернулся на лес, удрученно пожала плечами. И вдруг весело подмигнул притихшей Кате:

– Вернемся домой и посмеемся над собой, уверен!

Тамара как сквозь вату услышала радостный визг Крыса, но глаз открыть не рискнула. Как и повернуть на звук голову. У нее и без того над водой торчал лишь нос, гнилостная взвесь подбиралась к нему все ближе, плескалась где-то на уровне губ, омерзительно вонючая и теплая.

Кто-то над ее головой невнятно высказался, голос показался Тамаре грубым и хриплым.

«Может, мне вообще все снится, – равнодушно подумала она. – Я лежу в своей постели, дома. Крысеныш повизгивает у пустой миски, клянчит завтрак. А я барахтаюсь в своем кошмаре, не могу из него выбраться. Помнится, как-то со мной случилось такое, давно, правда…»

Рядом звучно чавкнуло. Тамаре в висок угодил жирный увесистый плевок из-под чьих-то ног, она брезгливо поморщилась.

Крыс скулил, не замолкая, нетерпеливо и с надеждой. Тамаре даже стало не по себе: пес ни слова не говорил, а она его прекрасно понимала.

«Точно сплю. Интересно, кого Крысеныш притащил? Голос какой-то сиплый, простуженный, что ли. Ни на Колин не похож, ни на Мишкин. Нет, глаз ни за что не открою! Пока меня не вытащат. Крысеныш так старается, почти умоляет, бедненький, наверное, ЭТОТ поторопится. Быстрее бы. Пусть я и сплю, но все равно противно. И страшно…»

На этот раз ошметок грязи угодил Тамаре прямо в нос. Она негодующе приоткрыла рот, желая высказаться, и едва не захлебнулась отвратительной болотной водой.