Судьба и другие аттракционы (сборник) - Дмитрий Раскин

Керенджи так и сидел со своей винтовкой. Стрелял не он. В руке у Авроры Браун дымился маленький револьвер. Наверно, и было задумано так, чтобы много дыма. Чтобы не сразу поняли, кто стрелял.

— Энди Крауз, если я не путаю фамилию, вы по-прежнему отказываетесь от сотрудничества? — доктор Браун спросила с той же самой интонацией.

— Я согласен.

Мэгги увидела белый, бледно-белый цвет этой его фразы.

Снайпс всё ещё сжимал пальцы Энди. Энди сам высвободил свою руку — он теперь не вправе.

— Роберт Снайпс, — тем же самым тоном продолжила Аврора Браун, — вы по-прежнему отказываетесь от сотрудничества?

— Я соглашусь, — выдохнул Снайпс. — Соглашусь, если…

— Если что? — ленивый интерес в голосе доктора Браун.

— Если вы отпустите Мэгги и Глеба.

— Да ради Бога.

— Но… — попытался было отец Габриэль.

— Пусть идут, — Браун сказала отцу Габриэлю мягко. — Не будем мелочиться, святой отец.

— Мне нужны гарантии, — говорит профессор. — Я должен увидеть, как звездолет мистера Терлова стартует с ними обоими на борту.

— Вы что, никогда не видели стартующего звездолета? — сострила Аврора Браун. — Ладно, увидите. Надеюсь, это всё?

— Нет, профессор, не надо! — Мэгги казалось, что она кричит.

— Не надо становиться на цыпочки, девочка, — говорит ей отец Габриэль. — Иди себе и живи. Что тебе до того, что сейчас изменится судьба мира, о котором ты никогда ничего не узнаешь? Его нет для тебя и для любого индивида человеческой ойкумены. Он всегда будет параллельным миру вашему. Настолько параллельным, — усмехнулся отец Габриэль, — что его просто так не будет для вас никогда. Если ты станешь настаивать, просто-напросто попадешь в психушку. Впрочем, заведения подобного рода сейчас на Земле стали как никогда эффективными и гуманными, так что вернешься оттуда здоровой и посвежевшей… Я бы еще понял тебя, Мэгги, — отец Габриэль перешел на какой-то отеческий тон, — если бы мы угрожали человечеству. Но ведь нет же, нет. Мы же не космические террористы. Кстати, последние из оных были отстреляны в годы бурной юности нашего Джона, — священник подошел к Керенджи, похлопал его по бронированному плечу, — при деятельном его участии. Так что Земля кое-чем обязана ему. Так что девочка, твоему человечеству вообще ничего не угрожает. Мы просто хотим обзавестись человечеством собственным, и только. Он повернулся к Снайпсу. — Добро пожаловать, Роберт.

— Профессор, я прошу вас! — Мэгги рыдает. Глеб пытается её унять. — Этот не должен сесть на жизнь своей жирной задницей.

Керенджи дулом своей винтовки столкнул на пол тело Ульрики.

Этот звук упавшего, отяжелевшего от смерти тела.

— Что же вы, святой отец, — Глеб сумел разлепить губы, — не предложили сразу подобной мены ?

— Думаешь, Ульри… — улыбнулся священник.

— Не называй ее так, — конвульсивные рыдания Мэгги. — Ты не имеешь права!

— Осталась бы жива в этом случае? — невозмутимо продолжил своё отец Габриэль. — А мне вот кажется, что в начале нашей беседы профессор не был готов к подобным компромиссам. Скажите сами, профессор.

Снайпс не слышал сейчас его.

— В начале нашей дискуссии, — отец Габриэль обращается к Глебу, — что вы были все для него? Он же защищал принцип .

— До которого не дорос, — сказала Аврора Браун. — Но ему так хотелось доказать обратное. Я его понимаю. Думаю, и Ульрика поняла. Или же надо говорить: поняла бы?

— Су-ка! — кровь изо рта Мэгги после каждого слога.

— Она провоцирует тебя, — Керенджи улыбнулся доктору Браун.

— Ну да, на срыв компромисса, — кивнула Аврора Браун.

— Что, моя девочка? — отец Габриэль обращается к Мэгги. — Всё пытаешься помочь своему шефу красиво умереть, а то у него не получилось, да? Ты считаешь себя вправе? Так вот взять и распорядиться жизнью того, кто только что спас твою ничтожную жизнь? Распорядиться жизнью, — он указал на Глеба, — своего любимого? Он, что, твоя собственность? А-а, понимаю, это так и должно, если любовь. Но вот он (Глеб его, кажется, да?) не стал бы жертвовать тобой за ради спасения мира, которого для него просто-напросто нет. Скажи ей сам, мальчик. Да и от чего спасать? От того, что он будет создан мной?! А иначе этого мира вообще не будет просто. Так-то, девочка. Вот на таких весах.

— Профессор, Роберт, — захлебывается Мэгги, — не губите себя, душу, не на-до!

— Мэгги, Глеб, — пытается кричать профессор Снайпс, — уходите вон, умоляю.

— Если вам, молодые люди, придет фантазия, — говорит отец Габриэль, — использовать ваш корабль каким-нибудь… э… героическим образом, просто хочу, чтобы вы были в курсе, автоматическая ракетная установка нашего корабля собьет его и всё. То есть вы можете использовать звездолет лишь по прямому назначению — лететь к звездам. В вашем случае, это значит, к Земле.

18. Снайпс

Они отследили старт корабля с Глебом и Мэгги на экране. Послушали как дребезжат стекла в гостиной от этого старта.

— Что-то слишком много дыма и гари, — задумался Керенджи.

— Боишься, что у них что-то там не в порядке, — усмехнулась Аврора Браун. — Ничего, починятся в космосе. Мистер Терлов всё-таки закончил ту же академию, что и я.

— Свяжитесь с ними, — скомандовал Керенджи Снайпсу.

Снайпс попытался, но безрезультатно:

— Они не хотят разговаривать. Слышите? Блокировка сигнала.

— Что же, в конце концов, это уже неважно. — Аврора Браун кивнула Снайпсу.

— Эх, молодежь, молодежь, — вздохнул, потянулся отец Габриэль. — Не умеют проигрывать. Не то, что вы, профессор. — Отец Габриэль встал со своего места, начал расхаживать по комнате, разминая затекшие ноги. Подошел к аппарату, нажал кнопку, ароматный горячий чай налился в стакан. — Только что это я? Вы-то, профессор, как раз и выиграли. — Он с наслаждением сделал большой глоток из своего стакана. — И даже еще не представляете как. Здесь, на этой планетке, вы всего лишь пытались создать мир исходя из законов, а у нас вы будете создавать сами эти законы… — он делает еще глоток, — в масштабе громадной планетной системы, по сравнению с которой (пока что поверьте на слово) Солнечная выглядит весьма провинциальной. — Ставит стакан на столик. — Я ведь понимаю, Роберт, что у тебя на душе сейчас. — Его лицо делается сочувственным и участливым. — Но пройдет какое-то время, втянешься в работу, вновь почувствуешь вкус к демиургии. Сам этот вкус излечит, поведет тебя. — Священник говорил мягко. — Мы же действительно с тобой одной крови. И кровь возьмет свое, нужно только время. А что касается твоего дела , у нас ты при жизни пожнешь плоды, увидишь результат. Разве ты мог когда об этаком мечтать, а?