Детективная Игра. Сборник детективов - Елена Руденко

В день убийства N позвонил мне и пригласил придти к нему, потому что его замучили эти стервы, мечтающие надеть на него хомут и потащить в ЗАГС. Я поняла, что мой день пришел.

Во время любовной игры я облизала кинжал, провела им по обнаженному животу N, вызвав его улыбку, довела до груди, а потом резко воткнула в область сердца. Он не мучался и умер сразу, с улыбкой.

Отпечатков пальцев на ледяном кинжале быть не могло. Растаявший кинжал следов не оставляет. Я порезала губу ледяной игрушкой, но не думала, что попаду под подозрение. Как видите, и я читаю детективные романы. Но кое-чего не учла. Понадеялась на то, что никто не превзойдет меня умом. Никакая мисс Марпл. Я ошиблась.

Мне не нужно времени на сборы. Я обо всем догадалась, когда вы вытерли своим платком кровь у меня на руке. И с того времени жду вашего прихода. Пойдемте.

Нина Николаевна в прихожей надела изящную соломенную шляпку с розовой ленточкой и открыла дверь квартиры. Аккуратно заперев дверь, она пошла вслед за мной вниз по лестнице.

Андрей ШИТЯКОВ. ЗАПИСКИ ДОКТОРА НУБИСА

Цикл детективно-психологических новелл.

Технология изготовления и применения ОВ намеренно изменена и не может служить пособием для злоумышленников.

Меня зовут Александр Иванович Нубис. Студенты, аспиранты и коллеги любят подшучивать над моими инициалами, называя меня Анубисом… Хотя… Они во многом правы. Я, профессор-судмедэксперт, почти как древний жрец в маске бога Загробного мира, вынимаю из мёртвых их внутренности — правда, чтобы определить причину смерти, однако всё равно совершаю Ритуал. Готовлю к Переходу. И на мне маска — простая асептическая маска и пластиковые очки, но, может быть, так и должен выглядеть современный жрец Царства Теней?

Убийство… Сладкий запретный плод, слово вязкое и прилипающее к языку как ириска. Но… Убийство убийству рознь. Пуля — грубое и бесцеремонное вторжение в человеческую плоть — кощунственно-разрушающая сила. Варварский взрыв. Нет, нет, и ещё раз нет. Эти убийства лишены Таинства. Даже исполненные безупречно, «идеальные», которые в милиции называют «глухарями», на самом деле грубы и пошлы. Другое дело — яд. Быть может, как токсиколог, я не совсем объективен, но… Ничтожное количество какого-нибудь чуждого системе, называемой «Человек», вещества медленно, тихо и незаметно начинает свою разрушительную работу. Это — бесшумная бомба с часовым механизмом, взрывающаяся внутри в назначенный час! Разве не совершенство?

СЛАДКАЯ СМЕРТЬ

Вот они — обе — передо мной. Молодая и старая. Невестка и свекровь. Первая — хладнокровная, жестокая, лишённая всего человеческого — убийца. Вторая — гордая аристократка и интеллектуалка, в прошлом профессор органической химии — изощрённый мститель. Они убили друг друга. Они были злейшими врагами. Но сейчас они рядом — их примирила смерть…

Доктор аккуратно вскрыл скальпелем конверт — достал письмо. Морщинистое тело автора лежало перед ним. Да… Мёртвые умеют говорить…

«Милый мой Анубис, я знаю, что скоро попаду в твои руки — что ж, все там будем. Я знаю, вскоре тебе будет известно всё, мы же всё- таки были друзьями, Саша, пусть врачи и милиция останутся в неведении, но ты узнаешь правду. Правду о ней и обо мне. Исполни же, как друг и как бог иного мира, мою последнюю просьбу: промолчи! Обе убийцы понесли заслуженное наказание. Ты сам видишь это. Оставь всё как есть. Не причини нестерпимую боль моим сыну и внуку. Прощай, Анубис. Твоя Мария. Теперь — только твоя».

«Отравить биохимика! — разве может на свете быть большая наглость. Хм. С её-то интеллектом!» — повторила, сидя за письменным столом, благообразная пожилая женщина Мария Александрова-Столыпина, вдова широко известного в научных кругах академика-физика Константина Александрова, затягиваясь французской папиросой. Её лицо хранило следы былой красоты, оно было подобно прекрасному полевому цветку, высушенному для гербария и потерявшему краски. «Костя в гробу перевернётся!» — добавила она, сделав глубокую затяжку. Она думала о сыне: «Бедный, глупенький мальчик!» — и, хотя Василию, кандидату наук, одному из лучших специалистов оборонки по взрывчатым веществам, перевалило за сорок, для матери он так и остался мальчиком. Он пошёл по стопам матери, а не отца — закончил химфак МГУ, дальше — кафедра, диссертация в 25 лет, затем — «ящик». И как его угораздило связаться с этой дурой и стервой! Мать, наследница древнего дворянского рода, была категорически против, но покойный Константин Васильевич уважал чувства сына, хотя и любил повторять, конечно, в отсутствие Василия, две «крылатые» фразы: «На букву "б", но не Богоматерь», и «Красивая, конечно, пусть не Венера, но есть что-то венерическое». Родителям было ясно, что молодая красотка (хоть и с высшим образованием, но педагогический университет чета академиков образованием не считала) выходит замуж не за их сына, а за «почтовый ящик», пятикомнатную академическую квартиру в «сталинке» и дачу в элитном, как говорят сейчас, пригороде. Однако родители не стали навязывать сыну своё мнение. «Привыкнем», любил говорить Костя, пусть земля ему будет пухом, и вправду привыкли. Вначале всё было очень хорошо — правда, в Новосибирске, зато большая зарплата, квартира, постоянные премии — Вася занимался не чем-нибудь, а разработкой объемно-детонирующих смесей, — шубки и икра «по блату». Но потом… Развал страны, ВПК, нищенская зарплата университетского преподавателя… Нина всё пилила и пилила мужа, хотя он и без того был подавлен — не мог же кандидат наук пойти в челноки?

Василий был не из тех, кто сдается. Помогло знание компьютеров — устроился в фирму на тысячедолларовую ставку. Но подвело то, что любил хвалиться своим прошлым.

В один день всё перевернулось. Шеф пригласил Василия к себе в кабинет «на беседу».

— Правда, что ты из дерьма вакуумную бомбу сделаешь? — спросил фиксатый нувориш.

— Ну не из дерьма, но из того, что продаётся в хозмаге, — пожалуйста.

— Сколько ты в год получаешь? Двенадцать тысяч зелёных? За «изделие», как ваши говорят, пятьдесят сразу отхватишь. Ты не дёргайся — скажи, что надо и сколько, ребята всё купят, ты сварганишь — и всё тут, чистеньким останешься, не тебе же на кнопку нажимать!

— Что? — Василий привстал.

— Не дёргайся, говорю, патриот ты наш — чечены насели, так что — и Родине поможешь, а мы покажем черноте, как с нами связываться! — шеф усмехнулся.

— Я руки марать не буду! — выкрикнул Василий. — И больше на вас не работаю. Нет и ещё раз — нет!

— Ну, ты и придурок! Раз в жизни шанс выпадает таким лохам, как ты! Забирай свою штуку баксов — можешь считать, что расчёт — и проваливай, пока цел, крысёныш очкастый!

С этого дня спокойная жизнь для Василия кончилась. «И почему ты не согласился — такие деньги, до тебя никогда бы не добрались, сыну на образование, весь мир объездили бы, а ты!» «Не могу я так! И всё!» «И чёрт меня дёрнул за такого замуж выйти!» — проговорилась Нина. Но Василий вскоре забыл о её «откровении». Тем более, что времена изменились, не совсем, чтобы к лучшему, но оборонка стала подниматься, и Василий снова устроился на высокооплачиваемую работу, уже по специальности.

Однако Нине было мало. Она, ничуть не стесняясь, говорила, что 15 тысяч рублей завлаба АМОТЕКСА вдвое меньше, чем тысяча баксов простого программиста у «Вована». Тратила кучу денег на кремы, была помешана на «экологически чистых продуктах», для чая и кофе использовала только заменители сахара, всячески заботясь о своей внешности. И мать Василия понимала, что после её смерти невестка бросит сына, а тот, хоть и не тюфяк, но любит её и будет страдать, к тому же «ради сына» позволит этой стерве оттяпать у него и «академическую квартиру» и дачу, оставив себе только «двухкомнатку».

Впрочем, «старушка» все никак не сдавалась «Той, с кем все рано или поздно встретятся»…

Мария Сергеевна вспоминала… Года четыре назад, прочитав очередную «жёлтую» статью в «АиФ», невестка навестила её на даче и затараторила о том, как «смертельно опасны» елочные «свечи» из белого фосфора, которым исполнилось уже более пятидесяти лет. Мария улыбнулась и ответила со знанием дела, что опасны они, только если их измельчить и принять внутрь… и подписала себе смертный приговор. Тогда она не обратила внимания на странный блеск в глазах невестки, которая всё-таки настояла на том, чтобы выбросить украшения, не придала значения и тому, что из двадцати свечей в мусорном ведре оказалось только девятнадцать.

«Профессорша» любила выпить. Нина добавляла малые дозы измельчённого фосфора в вишнёвую наливку собственного изготовления, которую вдруг стала постоянно приносить Марии Сергеевне примерно год назад. А спустя девять месяцев та почувствовала характерные боли в левом боку и сильное недомогание. Знакомый профессор-онколог после изучения рентгеновского снимка вышел с серым лицом, пряча глаза… «Не надо, дорогой, не надо… Или вы думаете, я не знаю, что значит "cancer"?» — «Увы, да. Неоперабельный рак селезёнки. Множественные метастазы. Полгода — максимум…» Сыну Мария Сергеевна ничего не сказала.