Песня на двоих - Оксана Панкеева

Когда начинает казаться, что даже «никак» будет лучше, чем «так», когда покой небытия видится соблазнительным, и рука сама невольно тянется за спину, и твердая, холодная, хорошо смазанная смерть ложится в ладонь привычной тяжестью…

Наверное, стоит оглянуться. Вспомнить, что все это не ново и так уже бывало, и даже хуже. Что есть люди, которым пришлось куда тяжелее, чем тебе, и они все же с этим живут. Вспомнить, наконец, что кроме утраченной любви у тебя есть хорошие друзья, один из которых, может быть, и заплачет, а вот другой преисполнится презрения и перестанет уважать. А главное — у тебя есть замечательные, несравненные, отличные враги, которым ты конечно же не собираешься оказывать ценных услуг.

А все то, что болит, и жжет, и рвет на части, и обдирает сердце на лохмотья, — все это надо поймать и перелить в звук, вот в такой, например… Нет, на пару тонов выше… и медленнее… Проклятье, только что здесь лежала бумага!.. Ни хрена не найдешь в этой комнате, словно здешний домовой никак не может забыть прежнюю хозяйку! Впрочем, его можно понять. Разве такую забудешь…

Каково это — вот так разочароваться в человеке? Если подумать, так даже в двух.

Каково сознавать, что мужчина, которого ты любила, которому верила без малейших сомнений, которого считала образцом мужества, честности и самоотверженности, на самом деле — обычный обманщик, легко принесший любовь в жертву собственной выгоде?

Каково в триста двенадцатый раз вспоминать, что в твоем возрасте неуместно верить в сказки? Ведь отважный воин и легендарный бард, совместившись в одном человеке, оказались лишь красивой сказкой, где все совсем не так, как в жизни. Это в сказках они совершают подвиги и вдохновенно творят, а любят исключительно возвышенно и бескорыстно. В жизни же они ради грядущих подвигов легко переступают через женщину, впихиваются в театр по блату, трахаются с кем ни попадя и лгут, лгут, бесстыже и бессовестно, не останавливаясь перед откровенной клеветой, лишь бы получить желаемое…

А та безумная любовь, что превратила в сплошную сказку полгода жизни, — действительно ли она была настоящей, или же прав Артуро, предполагая, что магически одаренный товарищ Кантор банально приворожил понравившуюся девушку? Если подумать, то очень даже вероятно, и сразу находится объяснение многим странностям. Начать можно с того, что, будучи в здравом рассудке, она ни за что не связалась бы с убийцей, сколько бы при этом ни выпила. Становится понятным и резкое обострение депрессии, когда он ушел из ее дома в первый раз. И самое главное — как раз по этой причине ее до сих пор к нему тянет. Правда, с другой стороны, если все было так, неужели никто не заметил? Ни король, ни его придворный маг? Его величество еще мог бы смолчать, решив, что так для Ольги лучше, но честнейший поборник нравственности мэтр Истран — никогда. И сам бы не смолчал, и королю бы не позволил. Разве только предположить, что старик не смог разглядеть приворота из-за чуждости Силы, или там какая-нибудь слишком уж неклассическая методика… Сходить, что ли, в библиотеку да самой в справочниках поковыряться? Уже просто любопытно становится, хочется разобраться и расставить все по местам…

А такие сказки — ну их в задницу тому самому демону, которого так любит поминать подружка Зинь! Хватит, накушались! Довольно! У нее есть обычный живой парень, ничуть не сказочный, а самый простой и реальный, он не врет и не сочиняет красивых сказок, которые уносят тебя в заоблачные выси, откуда так больно потом падать. Надо жить здесь, в реальном мире, и не выдумывать себе то, чего нет.

Лишь бы этот придурок в самом деле не застрелился, он же ненормальный, да еще контуженый…

Нельзя сказать, что Шеллар III не доверял своему придворному магу, но педантичность и дотошность его величества давно вошли в поговорки, поэтому не стоит удивляться, что гипотеза почтенного мэтра была наутро обстоятельно проверена по всем пунктам.

Объявившись в телепорте посреди знакомой комнаты, король первым делом внимательно осмотрел полулежащего в кресле хозяина и с облегчением убедился, что тот действительно спит. В этом отношении наставник оказался прав, и совершенно напрасно его величество при виде Кантора автоматически начал набрасывать в уме: «Труп находится в кресле в естественном положении, признаков насилия визуально не обнаружено…» — и тому подобную протокольную ерунду.

Заваленный бумагой, заляпанный чернилами и добротно залитый растекшимся воском стол представлял собой зрелище столь чудовищное, что аккуратный Шеллар неодобрительно поморщился и отметил про себя, что даже Ольга при всей ее безалаберности никогда до такого не доходила. Посреди всего упомянутого безобразия валялся пистолет, как обнаружилось при осмотре — разряженный. Патроны были в беспорядке разбросаны вокруг, причем некоторые — выпотрошены, как жертвы печально известного маньяка. Но что больше всего потрясло его величество, так это грандиозная настенная роспись, выполненная, насколько можно было судить, всем, что только нашлось в доме. Нарисованные чернилами, сажей, огрызком карандаша, процарапанные сухим пером, а то и ножом, по стене ползли во всех направлениях кривые линии нотного стана, испещренные мелкими корявыми значками.

Король полюбовался на этот образец первобытной наскальной живописи и закономерно огляделся в поисках пустых бутылок или же окурков, пахнущих отнюдь не табаком, ибо, по его здравому и логичному мнению, сотворить подобное в трезвом уме было невозможно.

Кантор пошевелился, не просыпаясь, послал кого-то куда-то, повертелся, устраиваясь поудобнее, и вновь затих.

— Кантор! — окликнул Шеллар, вспомнив, что находится в чужом доме без приглашения, а в подобной ситуации желательно поскорее разбудить хозяина и заявить о своем присутствии, так как, если он проснется сам и увидит незваного гостя, получится несколько неловко…

Мистралиец проворчал что-то неразборчивое, не глядя, пошарил по столику справа и попытался пристроить под щеку первое, что нашел, — пустую чернильницу.

— Кантор! — уже громче позвал король, видя, что даже пустая чернильница все еще представляет опасность для лица и костюма сонного кабальеро. — В котором часу тебе надо быть на репетиции?

— А сейчас сколько? — сонно промычал хозяин дома, протирая глаза измазанным в чернилах кулаком.

— Семь часов восемнадцать минут, — не удержался от иронии Шеллар. — Двенадцатый день Багровой луны, четный, пятница. Год указать?

— Ой, мать… — Полностью проснувшийся Кантор с отвращением отбросил чернильницу и попытался вытереть лицо какой-то подозрительной тряпкой. — Ваше величество, какого хрена вы тут делаете?