Амок - Янка Мавр

И оба медленно направились вслед за экспедицией.

VIII. ХРАНИТЕЛИ ВЕРЫ ПРЕДКОВ

В гостях у бадувисов.– Под охраной табу.– Праздник обезьян.– Дипломатия Пипа.– Чудеса пятирукого бога. – Добровольный мученик. – Вождь-привидение. – Экскурсия в окрестности. – Долина гейзеров. – Искушение. – Пип исчез.

Изнурительна и трудна была дорога, особенно с носилками и перегруженным мулом. В довершение опять начались болота. Только после захода солнца выбрались путешественники на сухое место.

– Теперь я понял, каким образом бадувисы сохранили свою независимость, – сказал Пип, когда, наконец, остановились на ночь.

– Это последнее болото, – успокоил его Хаон. – Дальше пойдет гористая местность.

И действительно, дальше дорога поднималась все выше и выше. Бадувисские поселки, казалось, уже совсем близко, но проходил час за часом, а они все еще были далеко. Никакой дороги, конечно, не было. Приходилось все время или петлять, отыскивая проходы среди скал, или карабкаться по кручам. А тут еще носилки и мул. Все выбились из сил, хотя отдыхали раз десять.

Плохо чувствовал себя и Хаон, хотя по другой причине. Он считал себя здоровым, только двигаться не мог, и с горечью наблюдал за тем, с каким трудом тащат его товарищи на гору.

Не больше пятнадцати километров нужно было им пройти, а заняло это весь первый день и половину следующего.

Наконец добрались до поселка. Вблизи его и селением-то назвать нельзя было: просто хижины, разбросанные на значительном расстоянии одна от другой. Построены они были главным образом из камня, а некоторые даже вырыты в горе. Окон в хижинах не было, вместо дверей – дыры, которые, очевидно, никогда не закрывались.

Все поле хозяина находилось тут же, вокруг хижины. Росли на нем кукуруза и рис. А больше не было ничего, – ни животных, ни телег, ни инструментов. Лишь плетеный сарай свидетельствовал о том, что в него все же что-то кладут на хранение.

Возле каждого дома был сад, если можно назвать садом плодовые деревья, в беспорядке растущие среди скал. Может быть, их никто и не садил, а просто они выросли сами, как те, что виднеются дальше, за поселком…

По указанию Хаона путешественники направились к крайней избушке, стоящей в стороне. Навстречу им вышел удивленный хозяин, из-за его спины выглядывала испуганная жена. Им, как видно, не верилось, что такой отряд, да еще с «оранг-путих» (белым человеком) и мулом, направляется именно к ним. Но гости остановились возле их хижины, и Хаон сказал:

– Здравствуй, Того! Принимай гостей.

Эти слова еще больше удивили хозяина: он не знал никого из прибывших, а услышал свое имя.

– Чего же ты удивляешься? – улыбнулся Хаон. – Или и меня не узнаешь?

Только теперь Того разглядел на носилках охотника и шагнул к нему. Тем временем успели подойти ближайшие соседи, тоже с любопытством глядевшие на необыкновенных гостей.

Своим внешним видом эти люди производили хорошее впечатление. Высокие, стройные, хоть и сухопарые фигуры их свидетельствовали о выносливости, цвет кожи был значительно светлее, чем у других яванцев. Сказывалась многовековая жизнь в горах. Одеты они были в саронги, у большинства самотканые.

Движения горцев отличались спокойствием и сдержанностью. Даже удивлялись они незнакомым людям как-то очень серьезно, словно обдумывая, чем может закончиться эта встреча.

Бадувисов нужно считать самыми чистокровными жителями Явы[20], ибо они и поныне остались такими же, какими были пятьсот лет назад. Население же, живущее по соседству, давно перемешалось с малайцами, индийцами, арабами.

Того предложил гостям свою хижину, хотя сразу было видно, что все пятеро в ней не поместятся. Пришлось воспользоваться палаткой Пипа.

Этим были довольны и гости и, особенно, хозяин: если бы кто-нибудь попытался обвинить его в связи с нечестивыми чужестранцами, он мог бы ответить, что они лишь остановились возле его дома.

Того привел старика, и тот наложил на рану Хаона какие-то травы. Тем временем наступил вечер, и уставшие путешественники уснули как убитые.

А в это время от хижины к хижине летел слух о необыкновенных гостях. Кроме «оранг-путих» удивлял жителей и мул, который носит на своей спине огромные тяжести. Большинство бадувисов ни разу не видели такого животного. Поражал их и «белый дом», привезенный мулом: то не было ничего, то вдруг вон какое здание выросло за несколько минут!

Эти слухи дошли, наконец, до церкви, стоящей далеко на другом конце селения. Тут уже начиналась область «табу»[21]. Но для слухов никаких табу нет. Они перелетели на запретную территорию и взволновали всех сорок бессмертных мужей.

Там, за церковью, в тенистом лесу, было их жилье, выдолбленное в скалах. Путаные коридоры расходились во все стороны и соединяли разные помещения: и отдельные, для одного-двух человек, и общие большие залы. Тут были и кладовые, полные всяческого добра: риса, муки, бобов, плодового вина, масла.

Все эти помещения и коридоры освещались ровным голубым светом. Бамбуковые трубы, протянутые вдоль стен, подавали газ из общего источника. Источником этим была подземная нефть, в значительных количествах имеющаяся в недрах Малайских островов. Чтобы концы трубок не загорались, к ним приделывали глиняные наконечники.

Помещения эти находились шагах в ста от церкви и были совершенно скрыты от человеческих глаз. Кроме того, позади церкви в обе стороны тянулась стена, указывающая границу «табу». Правда, стена эта имела лишь условное значение: если возле церкви она и была кое-как сложена, то дальше просто лежали камни, ни в малейшей степени не являвшиеся препятствием для человека. А еще дальше и вовсе ничего не было. Впрочем, ограды и не требовалось: не камни охраняли жрецов от любопытных глаз, а жуткое слово «табу» и страх наказания смертью за нарушение запрета.

От входа в подземелье расходились галереи, одна из которых соединялась с церковью. Со стороны поселка церковь имела общие двери для прихожан, святая же братия попадала в нее с задней стороны, через свой подземный ход. Через этот же ход «исчезало» из церкви добро, приносимое народом великому богу Багара-Тунгалю и доставлявшееся жрецами в подземные кладовые.

Святые дьелемы[22] жили одни, как монахи, но в поселке у них было более чем достаточно семей: ведь каждый считал за честь породниться со святым человеком!