Человек, изменивший мир (сборник 1973) - Юрий Никитин

— Вы мне не верите, — сказал старик тихо. В его голосе слышалась горечь. — Да, вы мне не верите. Я это вижу. По вашему ореолу.

Никольский дернулся. Старик смотрел на него с горькой насмешкой.

— Да, — сказал он спокойно. — Я повторил эксперимент, который так красочно описан в вашем рассказе. И получил тот же самый результат…

— К-к-к-какой результат?

— Ореол. Вы снова не верите… Впрочем, я бы на вашем месте тоже… Но убедиться нетрудно. Давайте выйдем на улицу.

Он поднялся первым и терпеливо ждал, пока Никольский в полной растерянности хватался то за плащ, то за шляпу.

— Но это же невозможно! — Никольский наконец опомнился. — У меня фантастика чисто условная! Символическая!

— Не спорю, — ответил старик несколько грустно. — Кстати, Уэллс тоже писал условную фантастику. В отличие от Жюля Верна.

Он мог бы добавить, что предсказания Уэллса нередко сбываются с величайшей и потрясающей точностью, но Никольский знал это не хуже его самого.

Что-то подсказывало Никольскому: старик говорит правду. В конце концов, если писатель — инженер человеческих душ, то писатель-фантаст должен быть главным инженером человечества.

Он, как сомнамбула, вышел за стариком, запер дверь, опустил щеколду на калитке и пошел рядом, даже не поинтересовавшись, куда это они идут.

От былой неуверенности старика не осталось и следа. Теперь он выглядел как пират на пенсии, который сереньким таким старичком дремлет на завалинке и оживает лишь тогда, когда на город налетает шторм или надвигается неприятель. И что за жизнь без звуков боевой трубы?

Черняк с иронией посматривал на деловитых прохожих. Никольский смятенно собирал воедино хаотические мысли, пытаясь представить, что же все-таки наблюдает ясновидящий спутник. И никто ничего не подозревает!

— Всюду эти нимбы, — сказал старик с недоброй усмешкой. — Могу судить об интеллектуальной мощи характера… О мужестве, трусости, упорстве… Все это отражено в спектре… Да зачем я все это говорю вам? — Он засмеялся коротким смешком. — Вы все это знаете лучше меня. Рассказ-то ваш собственный! А вот и наглядный пример несоответствия. Посмотрите на этого невзрачного человечишку!

Интеллект колоссальнейший, потенциальные возможности огромны, а рядом с ним — это же просто-напросто питекантроп с дурацким галстуком в горошек.

Никольский смолчал. Мимо прошли известный специалист по ядерной энергии и его неизменный партнер по рыбной ловле — егерь Никифорович. Доктор наук по случаю рыбалки был одет в брезентовые штаны с бахромой на калошах и потрепанную, заплатанную телогрейку. Нормально одетый егерь выглядел сказочным принцем рядом со светилом науки.

— Или взгляните вот сюда, — продолжал старик. — Видите парочку возле киоска? Юноша с женской прической и девочка, стриженная под мальчика? Если бы вы только видели, какой голубой нимб невинности и платонической любви светится над этим мальчиком и какое багровое облако чувственной страсти конденсируется вокруг его избранницы! Бедолага!

— Почему же она бедолага? — решился что-то сказать Никольский. — Мы, слава богу, живем не в монастыре… В современном обществе…

— Я о нем, — сказал старик коротко.

Они перешли по булыжной мостовой на другую сторону улицы. Там было меньше пыли и грязи, а комментировать нимбы можно было и оттуда. Благо узкая улочка ни в коей мере не напоминала сверхавтостраду с двенадцатирядным движением.

— Куда вы меня ведете? — спросил Никольский. — не в преисподнюю?

— Нет, — ответил загадочный старик, — не в преисподнюю.

Время от времени он давал характеристики наиболее интересным, по его мнению, прохожим, которые в изобилии сновали вокруг. Никольский, несмотря на потрясение, невольно поражался верно схваченным портретам. Бесценная вещь — сразу видеть, с кем имеешь дело!

— Как видите, — сказал старик, — я не стал ждать ста лет, чтобы начинать осуществлять ваши идеи.

— И много вы осуществили? — спросил Никольский. Несмотря на все старания держать себя в руках, голос дрогнул.

— Всего две. Остальные не по силам, да и не по средствам. Так что не пробовал. Ну всякие там полеты в свернутом пространстве, роботы, контакты с иными цивилизациями… Хотя не могу поручиться, что в свое время не осуществятся и другие ваши идеи.

— А вторая? Вы осуществили две мои идеи?

— У вас есть рассказ «Полноценный», — напомнил старик.

— Что в нем? А-а! Один из самых ранних рассказов. Причем на тривиальную тему. Избавление ото сна, человек получает двадцать четыре часа в сутки для занятий любимым делом: все счастливы, все поют…

— В некотором роде так, — согласился старик, — я просто-напросто повторил всю описанную вами методику. Представьте себе — получилось! И что самое примечательное — я ничуть не удивился. Все правильно: так, мол, и написано, именно так и сделал доктор Хорунжий. Я не первый. Не сразу удалось втемяшить себе мысль, что никакого доктора Хорунжего не было, что рассказ — вымысел, что я первый, кто проделал это на самом деле.

— Наивность? — пробормотал Никольский.

— Нет! — Старик живо обернулся к нему и даже забежал вперед, чтобы видеть лицо Никольского. — Нет! Наивность тут ни при чем, хотя, сознаюсь я бываю непрактичен в некоторых житейских вопросах. Все дело в необычайной жизненности рассказа. Главное в этом. Признайтесь, судьба вымышленных Ромео и Джульетты волнует нас больше, чем недавний трагический случай на Бурбонском острове. Помните газетную заметку? Извержение вулкана, жертвы… А если бы эту заметку написал Шекспир?

— Лондон, Беккер-стрит, 109, мистеру Шерлоку Холмсу, — сказал невольно Никольский. — До сих пор идут письма по этому адресу…

— Вот-вот! Все дело в достоверности. Одни пишут знаменитому сыщику письма, другие требуют предать суду Синюю Бороду, а я повторил опыты из ваших рассказов.

— Но ведь они противоречат современной науке!

— Так то современной…

Некоторое время они брели молча. Потом старик мягко коснулся рукава Никольского:

— Все дело в том, что вы не столько писатель…

Увидев, как протестующе дернулся Никольский, старик цепко схватил его за рукав и умоляюще заглянул в лицо:

— Пожалуйста, выслушайте меня, возмущаться будете потом! Иначе я и сам собьюсь. И слушайте внимательно. Вы талантливый футуролог, хотя сами об этом не подозреваете. Да, в первую очередь футуролог, хотя ваших талантов хватило и на литературную сторону дела…

— С детства не терплю математики, — признался Никольский, — а футурология, как я слышал, сплошной лес из социологических исследований, графиков, уравнений, подсчетов…