Просто бывшие - Чарити Феррелл

ребенка, как будто это была наша вина, а потом она посмела сказать, что мы сделали недостаточно, чтобы сохранить жизнь ее ребенку. — Я вздыхаю, воспоминания пронзают меня, и сжимаю челюсть. — Они готовят нас к таким ситуациям. Я видела, как умирали пациенты всех возрастов, как люди теряли конечности и проходили через тяжелые травмы. Это тяжело, но по какой-то причине эта женщина меня разозлила. Ее сын умер, потому что она была безответственной и халатной.

Его лицо бледнеет, когда он садится рядом со мной и притягивает меня в свои объятия.

— Нет ничего хуже, чем мать, которая намеренно подвергает опасности своего ребенка. Любой родитель, который так поступает, — эгоцентричный кусок дерьма.

Мне не кажется странным, когда он наклоняет голову и целует макушку моих волос. Удивительно, но мне это кажется комфортным и успокаивающим.

— То, что ты делаешь, необычно, Лорен. Тяжело для сердца, но необычно.

— Ты делаешь то же самое, — шепчу я, прижимаясь к его боку. — Ты так же расстроен, как и я.

Он сжимает меня.

— Я не тот, кто любит, когда люди причиняют боль другим. Поверь мне, иногда мне тоже приходилось сдерживать себя, чтобы не сорваться.

Я хочу, чтобы он рассказал мне больше, но в то же время не хочу.

Полицейские постоянно находятся в больнице, и от некоторых из их рассказов у меня мурашки по коже.

Я вытираю глаза и медленно отстраняюсь, фыркая.

— Спасибо, что выслушал меня. — Я киваю в сторону его испачканной слезами и тушью футболки. — И за то, что позволил мне испортить твою одежду.

— В любое время. Ты либо портишь ее, либо крадешь. Здесь ничего не изменилось.

— По какой-то причине, когда ты крадешь у парня футболку, это делает ее в сто раз удобнее.

— Ты можешь пользоваться ими в любое время. — Он встает и помогает мне подняться на ноги. — Душ исправен и весь в твоем распоряжении. Тебе еще что-нибудь нужно, пока я здесь?

Притяни меня обратно в свои объятия.

Останься здесь со мной.

Я качаю головой.

— Ты, наверное, устал так же, как и я.

Он поглаживает меня по спине.

— Прими душ. Это поможет тебе расслабиться.

Я раздеваюсь, и напор воды становится идеальным, когда я ступаю под горячую воду. Мои слезы падают в слив, и я хочу, чтобы они унесли с собой воспоминания о сегодняшнем дне. Это те дни, когда я не люблю свою работу, когда я сомневаюсь, в правильной ли сфере я работаю, и когда я думаю, не выбрать ли мне другой карьерный путь.

Я приняла решение отбросить свои чувства, когда решила стать медсестрой. Забота о моих пациентах — это приоритет номер один. Временами это самая трудная часть работы.

Отсутствие эмоций было бы прекрасно, потому что боль так уродлива. Наблюдать за пренебрежением и не иметь возможности кричать об этом во всю мощь своих легких — это больно. Это тяжело — иметь сердце, когда люди приходят без него.

И именно это, как мне кажется, произошло сегодня.

Мои рыдания становятся все сильнее.

Я боролась за этого ребенка.

По крайней мере, за то короткое время, что он был с нами, у него были люди, которые боролись за его жизнь, за его безопасность, за его счастье.

Самое трудное было то, что мы подвели его.

Его мать подвела его.

Система подвела его.

И именно с такими случаями труднее всего бороться на работе.

Я мою волосы, выпуская наружу все свое разочарование, и чищу кожу сильнее, чем нужно. Я дрожу, когда вытираюсь и надеваю пижаму.

Когда я выхожу, Гейдж сидит на идеально заправленной, нетронутой кровати, а на тумбочке рядом с ним стоит стакан воды.

— Ты еще не спала в кровати? — спрашивает он. Я качаю головой.

— Я сплю на диване.

— Почему?

Я пожимаю плечами.

— Воспоминания. Простыни все еще пахнут тобой.

— Сделай мне одолжение, пусть они пахнут тобой, чтобы мне что-нибудь осталось, когда я перееду обратно.

— Что? Ты же сказал, что квартира сдается.

Я была права. Он никогда не собирался сдавать его в аренду. Гейдж любил это место, любил свое пространство и никогда бы не позволил никому занять его. Даже когда он переехал. И его отец тоже.

Когда Гейдж уехал, у Амоса было много предложений сдать его в аренду, но он отклонил их все, надеясь, что его сын однажды вернется.

— Мой отец думал об этом, но передумал. Но ты можешь остаться, пока не найдешь жилье. Ему нравится моя компания в доме.

Я сузила глаза в его сторону.

— Я не понимаю. Почему ты бросил это и позволил мне остаться здесь?

— Уже поздно. У тебя был тяжелый день. — Он целует мой лоб. — Поспи немного. Дай мне знать, если душ доставит тебе еще какие-нибудь проблемы или если тебе нужно будет с кем-то поговорить, когда угодно, хорошо?

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА

ГЕЙДЖ

Я хватаю телефон с тумбочки, когда он подает звуковой сигнал.

Неизвестный: Ты не спишь?

Я начинаю отвечать: «Кто это?», когда приходит еще одно сообщение.

Неизвестный: Это Лорен.

Черт. Я боялся, что у меня будет ее номер.

Я: Проснулся. Что случилось?

Лорен: Не хочешь составить компанию девушке?

Я: Не спится?

Лорен: Нет.

Мне тоже.

Я: Уже иду.

Я вскакиваю с кровати, прекрасно понимая, что это плохая идея. Я влезаю в спортивные шорты и накидываю футболку, а затем тихонько выскальзываю из дома в теплую летнюю ночь. Кузнечики стрекочут, пока я иду по дорожке, а затем поднимаюсь по лестнице.

Дверь не заперта, а она лежит на диване, подтянув ноги к груди. Волосы мокрые. Глаза опухшие.

— Знаешь, — говорю я, проходя в комнату, — вероятность того, что ты заснешь в