Бремя молчания - Хизер Гуденкауф

Однажды мне все надоело. Осточертело сидеть и смотреть, как мама пытается подкупить тебя, чтобы ты заговорила. Я-то давно понял, что ты все равно не заговоришь. Мама достала из холодильника мороженое и полезла в шкафчик за вафельными стаканчиками.

Ничего себе, подумал я, вафельные стаканчики! Значит, хочет подкупить тебя по-крупному.

Мама начала как обычно:

— Калли, хочешь мороженого? Ну-ка, посмотрим, что тут у нас… Ванильное с шоколадной глазурью и орехами в шоколаде! Твое любимое, Калли!

— Откуда ты знаешь? — не выдержал я.

— Что — откуда я знаю? — удивилась мама, формируя шарик мороженого специальной ложкой.

— Откуда ты знаешь, что ее любимое мороженое — ванильное с шоколадной глазурью и орехами в шоколаде?

Мама как будто смутилась.

— Просто знаю, и все, — ответила она. — Смотри, Калли, и вафельный рожок!

— Она разлюбила арахис, — возразил я. — В последнее время всегда выковыривает его.

— Бен, иди играть, — сказала мама, как мне показалось, раздраженно.

— Вот еще глупости! — громко возразил я, сам себе удивляясь.

— Бен, иди играть! — повторила мама, злясь уже по-настоящему.

— Не пойду. Калли не может говорить, она не может! Хоть завали ее мороженым, конфетами и шипучкой, она ничего не скажет. Она не может говорить! — закричал я.

— Замолчи, Бен, — сказала мама очень тихо.

— Нет! — ответил я, глядя ей в глаза. Я понимал, что меня ждут крупные неприятности. — А если хочешь знать, почему она не говорит, спроси лучше папу. — Помню, я еще огляделся по сторонам, как будто он мог услышать. Хотя я знал, что его нет дома.

— Бен, прекрати! — закричала мама в ответ. Подбородок у нее задрожал.

— Нет! — Я выхватил у нее ложку для мороженого, подошел к двери черного хода и выкинул ее во двор, сам не знаю почему. Тогда мне показалось, что выкинуть мороженое вместе с ложкой будет правильно.

Все это время, Калли, ты сидела за столом и смотрела на нас своими огромными глазами. Когда мы начали кричать друг на друга, ты зажала уши ладошками и зажмурилась.

Целую минуту мне казалось, что мама вот-вот меня ударит. У нее в глазах появилось такое же выражение, что было у папы.

Я заорал:

— Ну давай, ударь меня! Прямо как отец… Он тоже думает, раз большой и сильный, то может заставить всех делать то, что хочет!

Потом я убежал. Бежал, бежал, бежал — прямо как сегодня. Выходит, не такой уж я смелый… Ту ночь я провел на старом дереве возле Ивовой низины. Вы с мамой пошли меня искать, а я сидел тихонько на ветке и смотрел на вас сверху, думая, что вы меня не видите. Но ты меня углядела и помахала мне рукой, и я помахал тебе в ответ. Должно быть, мама тоже догадалась, где я, потому что позже она вернулась на то место с бумажным пакетом. Она принесла мне бутерброды и шипучку.

Мама поставила пакет у корней дерева и обратилась к тебе:

— Калли, я оставлю здесь кое-что для Бена. Если он проголодается, ему будет чем заморить червячка.

Я просидел на дереве весь день и всю ночь. Спускался только, чтобы взять пакет с едой и сходить по-маленькому. Вы с мамой в тот день много раз приходили к дереву и смотрели на меня. Я все ждал, когда же мама велит мне спускаться. Но она ничего не говорила, а вечером положила на землю под деревом старую подушку и одеяло.

Всю ночь я провел на том старом дереве. Утром у меня все затекло. И все же я спустился и вернулся домой только на следующий день. Я ждал от мамы взбучки, но она ничего не сказала. Как будто накануне ничего не было. А после того она перестала подкупать тебя сладостями, чтобы ты заговорила. Мороженым мы лакомились по-прежнему, но мама перестала покупать ванильное с шоколадной глазурью и орехами в шоколаде. И я больше не слышал от нее:

— Калли, ну скажи «пожалуйста».

Калли, если сегодня мы вернемся домой живыми и невредимыми, я куплю тебе на свои карманные деньги самое большое ведерко с мороженым. Без орехов.

Калли

Калли медленно брела вниз. По обе стороны от тропы тянулись золотистые луга. Ей махали стебельки «птичьих гнездышек» — дикой моркови. Она еще никогда не забиралась так далеко, но на открытом пространстве идти было легче. Здесь было меньше теней и не казалось, будто за деревьями кто-то прячется. Тропу окаймляли оранжевые тигровые лилии и привядшие красные рудбекии.

Петра называла рудбекии «маргаритками», она часто рвала их в канаве за домом и сначала засовывала по цветку за каждое ухо, а уже потом собирала огромный букет. Она очень любила устраивать пышные свадьбы для кукол и мягких игрушек. Однажды к Грегори зашел студент отца Петры, которого звали Везунчик. Он гулял со своей собакой по кличке Сержант. Петра и Калли тут же решили женить пса и даже написали приглашения:

«Приглашаем посетить свадьбу Джи Уиликирс Грегори и Сержанта Томпсона. Церемония состоится сегодня вечером на заднем дворе».

Джи Уиликирс — так звали мягкую игрушку Калли, плюшевого йоркширского терьера. Калли украсила ошейник Сержанта рудбекиями и сплела венки из белых маргариток, которые Джи Уиликирс, Калли и Петра надели вместо корон. Петра вела церемонию, а Калли была подружкой невесты. Везунчика, Мартина, Фильду и Антонию тоже пригласили на свадьбу, взрослые сидели в шезлонгах на заднем дворе. Бен, конечно, не пожелал принимать участие в «игрушечной свадьбе».

Петра мурлыкала себе под нос свадебный марш, а Калли вела Сержанта и Джи Уиликирс по проходу, сделанному из старой кружевной дорожки. Везунчик притворился, будто плачет от счастья, он положил руку на плечо Петре, притянул ее к себе и объявил, что свадьба — «просто чудо». Антония сфотографировала их, а мама Петры угостила всех замороженным лимонным шербетом и соком из порошка.

Калли вспомнила, как они с Везунчиком и Петрой играли в пятнашки. И еще лазали на дуб, который растет у Петры на заднем дворе. Везунчик подсаживал ее снизу, а потом подтягивался и влезал сам. Они сбивали с веток желуди и смотрели, как Сержант за ними гоняется. Калли не боялась упасть, потому что Везунчик крепко держал ее. Такой был счастливый день! Потом Калли обняла Сержанта за шею — его рыжеватая шерсть нагрелась на солнце. Калли перебирала ее липкими от мороженого пальцами, и шерсть слиплась колтунами.

Калли села на траву, сплела венок из рудбекий и надела на голову. Потом начала плести второй венок, для Петры. Как ей недоставало Петры! После того как Петра и Калли подружились, Петра в школе стала ее голосом. С ее помощью Калли общалась с окружающим миром. Миссис Вега, их учительница в первом классе, очень ценила помощь Петры, она часто обращалась к ним с Калли, как будто они — одно целое. Однажды они ездили на экскурсию в Мэдисон, в зоопарк. На обратном пути школьный автобус остановился у закусочной быстрого обслуживания. Миссис Вега спросила, что взять для Калли, но смотрела при этом на Петру.

Петра немножко подумала и ответила:

— Гамбургер только с горчицей, без кетчупа, картошку фри и «спрайт». Калли любит горчицу.

Почти все взрослые, с которыми Калли сталкивалась в школе, уже привыкли к тому, что она не такая, как все. Но однажды миссис Вега куда-то уехала, и уроки у них временно вела другая учительница — высокая полная дама с гривой седых курчавых волос и суровым морщинистым лицом. Ее звали миссис Хампл, она не была ни веселой, ни терпеливой, как миссис Вега. В начале урока миссис Хампл устроила перекличку. Когда она назвала фамилию Калли, та не ответила, только застенчиво опустила голову.

— Ее зовут Калли! — крикнула Петра.

Миссис Хампл смерила Петру суровым взглядом. Больше на первом уроке происшествий не было. Правда, когда Петра в третий раз ответила вместо Калли, миссис Хампл не выдержала.

— Петра, больше не отвечай вместо Калли, поняла? Я не тебя вызываю, а ее! — сурово заявила она.

— Но Калли не… — начала Петра.

Миссис Хампл ее перебила:

— Ты меня не слушаешь. Не смей больше отвечать вместо Калли! Если ей есть что сказать, пусть говорит сама.

Перед самой переменой Калли робко подошла к миссис Хампл и жестами показала, что хочет в уборную. Она изобразила пальцами букву «Т» вместо слова «туалет» и повращала запястьем.

— Как прикажешь тебя понимать? Ты что, глухая?

Калли отрицательно покачала головой.

— Ну и говори, Калли, если тебе нужно что-то сказать! — в сердцах воскликнула миссис Хампл.

— Она стесняется. Она не может говорить. Ей нужно в… — попыталась объяснить Петра, но миссис Хампл подняла руку, не давая ей докончить.

— Петра, за то, что ты снова меня ослушалась, всю большую перемену простоишь во дворе у стенки! — рявкнула она. — А ты, Калли, останешься в классе, за партой, пока не скажешь, что тебе нужно. Раз сама не можешь сказать, никуда не пойдешь. Остальные — стройтесь и на перемену!

И вот Калли сидела за партой, сдвинув ноги, а остальные построились, чтобы идти во двор. Петра стояла последняя в цепочке. Когда все вышли в коридор, она незаметно ускользнула и побежала в кабинет мистера Уилсона, школьного психолога. Мистер Уилсон сидел за столом и разговаривал по телефону. Но, заметив умоляющее личико Петры, он сразу повесил трубку: