Поцелуй - Даниэла Стил

– Боже мой! – Слезы текли по лицу Синди. – Ты слышишь меня, милый? Я здесь… пожалуйста, открой глаза…

В лице Билла ничто не изменилось, но потом он вроде бы нахмурился, медленно-медленно приоткрыл рот и провел языком по запекшимся губам. Все происходящее походило на чудо.

– Очень хорошо, мистер Робинсон, – сказал врач. – А теперь, пожалуйста, еще раз сожмите мой палец.

На этот раз стон Билла явно выражал недовольство, но он все-таки выполнил то, о. чем его просили. Сестры и доктор обменялись торжествующими взглядами. Он возвращается. Пока невозможно определить, насколько он воспринимает окружающее, но реакция на внешние раздражители несомненна. Синтии хотелось запрыгать, что-то победное закричать, броситься Биллу на шею, но она осталась там, где стояла, – она боялась сглазить.

– Может, если очень постараться, вы откроете глаза, мистер Робинсон? Я был бы вам за это очень благодарен, – продолжал подстрекать его доктор.

Билл не отвечал, и Синтия уже испугалась, что он снова провалился в небытие. Тогда врач дотронулся до его ресниц, как бы напоминая о просьбе, и Билл, тихо вздохнув, открыл оба глаза.

– Ну, здравствуйте! – улыбнулся ему молодой врач. – Рад видеть вас, сэр.

Билл издал что-то вроде «хм-м», и веки его снова опустились, но секунду или две он все-таки смотрел прямо на доктора.

– Не хотите попробовать еще раз?

Билл громко застонал, что явно означало «нет», но через минуту все же подчинился.

– Нам очень хотелось вас увидеть, – с улыбкой объяснил ему доктор. Окинув взглядом палату, Билл заметил Синтию и, кажется, смутился.

– Привет, детка! Я здесь, я люблю тебя. Все будет хорошо.

И тут он снова закрыл глаза, как будто устал. Мгновение спустя Билл погрузился в сон – ему снилась Изабель.

Тем не менее, произошло важное событие, у всех был радостный вид.

– Объясните же, что это значит? – выйдя из палаты вслед за доктором, спросила Синтия. От волнения она дрожала с головы до ног.

– Это означает, что он выходит из комы, хотя до выздоровления все еще далеко, – радуясь за нее, ответил молодой врач. – Это очень обнадеживающий признак.

– Он может говорить?

– Я уверен, что сможет. Больше всего пострадали шея и позвоночник, а сотрясение мозга двое суток продержало его в коме. Теперь его мозг должен адаптироваться к существующему положению. Когда он снова очнется, то скорее всего заговорит. Его организм перенес громадный шок. Это все равно, что ветер сбил бы вас с ног, только с тысячекратной силой. За его речь я не беспокоюсь. – Доктора беспокоило все остальное. В будущем главной проблемой станут позвоночник и, конечно, ноги. А вот то, что Робинсон может двигать руками, очень хороший признак. – Он сейчас проспит несколько часов, а утром посмотрим на его движения. Думаю, вам нужно поехать в гостиницу и поспать, миссис Робинсон. Завтра предстоит еще один трудный день. Но Синди была слишком возбуждена, чтобы уехать.

– А вдруг он снова очнется? Мне хотелось бы при этом присутствовать.

– От таких усилий он наверняка страшно устал. Для него это все равно, что взойти на Эверест. Сейчас он достиг только первого базового лагеря, а в ближайшие недели предстоит еще взобраться ой как высоко! – Возможно, восхождение продлится и ближайшие несколько лет, но этого врач ей не сказал. Впереди долгий путь, хотя медиков весьма воодушевило то, что они сегодня наблюдали.

– Ладно, – согласилась Синтия. – Наверное, мне и в самом деле лучше вернуться в гостиницу. – Она уже несколько часов не видела дочерей. Они собирались заказать ужин в номер и до ее возвращения смотреть телевизор. Синтия обещала им позвонить, как только вернется к себе. Ей не терпелось сообщить девочкам о том, что произошло. Когда она, вернувшись в «Клэридж», это сделала, Оливия вскрикнула от радости, а Джейн даже затанцевала.

– Боже, мама, как это замечательно! Он что-нибудь сказал?

– Нет, просто пару раз открыл глаза и застонал. Еще он дважды сжал палец доктора и явно заметил меня. Но потом папа снова заснул. Доктор считает, что утром он заговорит. А сестра утверждает, что если он пришел в сознание, то дальше будет быстро выздоравливать.

На следующее утро, когда они приехали в больницу, Билл лежал с открытыми глазами и недоуменно разглядывал комнату.

– Привет, соня! – мягко проговорила Синди, подойдя к его кровати. – Мы целую вечность прождали, пока ты проснешься. – Билл заморгал, словно приветствуя ее, но вид у него был разочарованный, как будто вместо Синди он ожидал увидеть кого-то другого. – Ты сегодня чувствуешь себя лучше? – Он снова заморгал. Синди нежно дотронулась до его лица. – Я люблю тебя, Билл. Ты нас так перепугал… Но теперь все будет хорошо. – Несколько мгновений он неотрывно смотрел на нее, затем опять, как вчера, облизнул губы и закрыл глаза. Сестры на несколько минут оставили их одних, предупредив, чтобы она обращала внимание на датчики. – Может, тебе чего-нибудь надо? – спросила Синди, когда он вновь открыл глаза. У Билла был беспокойный вид, словно он хотел что-то сказать, и Синди нагнулась пониже, чтобы лучше слышать. Он действительно раскрыл рот, но не издал ни звука. – Чего ты хочешь, милый? Можешь говорить? – Она общалась с ним как с ребенком, а Билл явно стеснялся, что у него ничего не получается. Он долго молчал, словно собираясь с силами, а Синтия безостановочно говорила и говорила. – Девочки тоже здесь, – щебетала она. – Они приехали со мной в Лондон. – Он заморгал в знак того, что понял, и нахмурился, изо всех сил пытаясь разомкнуть челюсти. «Возможно, зажим на шее причиняет ему боль, – подумала Синтия. – Впрочем, не похоже, что у Билла сейчас что-то сильно болит».

– Где… – наконец прошептал он, в то время как Синтия терпеливо ждала. Пока он произнес следующее слово, прошла целая вечность. – Из… за… бель? – глядя на жену, с огромным усилием выговорил он. Синтия не могла понять, узнает ли он ее, – все внимание Билла было сейчас отдано женщине, которая ехала с ним в машине. Слова мужа – первые после катастрофы – поразили Синди в самое сердце; больше ей уже ничего не требовалось узнавать.

– Она жива, – тихо ответила она. – Я спрошу у сестры, как она себя чувствует.

В ответ он дважды моргнул, словно благодаря, и закрыл глаза. Когда мгновение спустя Синтия вышла в коридор, дочери накинулись на нее с расспросами:

– Ну, как он, мам? Папа что-нибудь сказал?

– Ему явно лучше. Да, он пытается говорить. Я сообщила ему, что вы здесь. – Слова Билла совершенно потрясли Синтию. Вероятно, Изабель действительно много для него значит – ведь не из простого любопытства он сразу спросил именно о ней.

– И что же он сказал? – Девочки были в восторге от того, что их отец пришел в сознание.