Человек с тенью - Григорий Константинович Шаргородский

картина. Выглядел потенциальный клиент испуганным, да и весь его вид – начиная с потрепанного костюма и заканчивая бегающими глазами – говорил, что бедолага успел сто раз проклясть себя за связь с мутным посредником.

Но отступать явно поздно, что и подтвердили слова этого самого посредника:

– Не менжуйся, Курт. Ты хотел грамотного оценщика, вот он, пользуйся. А Аристархыч у нас грамотнее некуда.

Судя по грустным глазам клиента, он уже не верил ни единому слову Косаря, но боялся возразить.

– Простите, – обратился я к бедолаге. – Вас как по батюшке?

– Генрихович, – на хорошем русском с легким эстонским акцентом ответил Курт.

– Курт Генрихович, вам не стоит ни о чем беспокоиться. Прошу, проходите.

Перешагнув через порог, клиент погрустнел еще больше и, кажется, окончательно уверился, что сейчас его будут грабить. Торговый зал не стал выглядеть презентабельнее даже после целого дня разгребания сваленного в нем хлама.

– Давайте пройдем в кабинет на втором этаже, – предложил я, быстро пытаясь найти способ успокоить клиента, пока он не сиганул в окно.

Доведя гостей до кабинета, я извинился и быстро ушел в спальню.

Поговорку о встрече по одежке придумал совсем не дурак. Придется импровизировать, используя то, что есть. У меня в багаже имелись черные джинсы, вполне могущие сойти за приличные брюки, и белая рубашка, а в шкафу некоторые вещи бывшего хозяина дома. Хорошо, что не успел выбросить их в мусорный бак – лень было подниматься по лестнице. Рубашку дополнил черный галстук в серую полоску, пусть и слегка потрепанный. Чувствуя себя готовящимся к маскараду школьником, я натянул канцелярские нарукавники и ювелирные тканевые перчатки. Ну и венцом образа стал головной обод ювелира с закрепленным на шарнирах набором увеличительных стекол.

Взгляд в зеркало заставил меня грустно вздохнуть, но не отыгрывать же все обратно.

– Итак, – с порога заявил я, проходя к хозяйскому креслу. – С чем вы пожаловали, уважаемый Курт Генрихович?

Увидев меня, Косарь лишь хмыкнул. Он явно уже заподозрил во мне лицедея, а вот перепуганный клиент неожиданно расслабился и даже улыбнулся.

– Дело в том… – замялся клиент.

– Назарий Аристархович, – подсказал я.

– Дело в том, Назарий Аристархович, что месяц назад мне досталась одна картина. Бывший владелец божился, что она очень ценная. Работы Якоба Скулема.

– Это того, что повесился прямо на своей выставке?

Как бы ни был я далек от арт-мира, но все равно слышал, как три года назад молодой норвежский художник, с трудом уговоривший одного галериста провести выставку своих работ, не придумал ничего лучшего, как заявить о себе еще и в качестве перформансиста. И уже на следующий день о нем знала почти вся Европа. Что совершенно не удивительно – повеситься на люстре посреди зала, где были выставлены твои работы, еще никто не додумывался.

Мне стало откровенно интересно, но еще и стремновато. Из головы никак не шел рассказ Бисквита о Моне Лизе. Если уж выглядевшее столь невинно полотно могло так пагубно влиять на окружающих, то что говорить о творениях откровенно чокнутого художника. Оставалось надеяться, что ему далеко до таланта и дара творения великого Леонардо.

Явно заскучавший в начале разговора Косарь прекратил пялиться на стены кабинета и заинтересовался выложенным на стол свертком.

Я аккуратно развязал бечевку и развернул ткань.

Да уж, у этого товарища точно не все в порядке с головой, царство ему небесное, хотя не факт, что он туда попал. На картине был изображен какой-то бомж, точнее его средневековая версия. Казалось, что кто-то загнал нищего в тупик улочки, стены которой сложены из массивных, неровно отесанных камней. Неба не видно, лишь часть черепицы. Грязища и мусор под босыми ступнями бедолаги. Его немытое, заросшее бородой и какой-то коростой лицо было перекошено от страха, но в глазах уже зарождалось то, за что умные люди опасаются загнанную в угол крысу.

Мне с трудом удалось оторвать взгляд от картины и сохранить на лице невозмутимую мину. Чтобы скрыть замешательство, я сдвинул шарнирную конструкцию с оптикой и с удивлением понял, что это очень удобно. Подпись в правом нижнем углу была видна отчетливо. Картину я держал в руках уже достаточно долго, но ничего особого не чувствовал. Не удивлюсь, если дело в перчатках. А вот касаться полотна незащищенными пальцами не очень-то хотелось.

Прислушавшись к себе, я осознал, что это не дурное предчувствие, а простая брезгливость. Чтобы потянуть время, положил картину на стол и повернулся к ноутбуку. Фотографии самого художника и всех известных его творений удалось найти без проблем, как и подпись художника крупным планом. Очень похоже, но это еще не факт.

Кстати, в перечне известных картин эта не значилась. Ладно, нечего тянуть, нужно зарабатывать как денежки, так и репутацию.

Сняв правую перчатку, я очень осторожно, словно к горячему чайнику, прикоснулся к подписи автора и тут же отдернул руку. Но этого мгновения хватило, чтобы узнать многое, даже больше, чем мне того хотелось.

Подпись истинная. За нею чувствовалась не столько гордость за свое творение, сколько остервенение, с которым мститель забивает последний гвоздь в крышку гроба своего врага. Но это было еще не все. В картине я почувствовал то, что до сих пор ощущал только в молитвенном коврике. То, что дарило творение с вложенной в него частичкой души творца и расцветшее под влиянием сырой силы. Но там была любовь и усиление, а здесь ненависть, обреченность и страх. Страх, который со временем въедается в кожу и отравляет сильнее любого яда.

Чуть подумав, я задал вопрос:

– Курт Генрихович, если не секрет, откуда у вас эта картина?

– Мне отдали ее за долги. Я бы не взял, но больше с него стребовать ничего не получилось.

– А что так?

– Да плохи у него дела. Появились какие-то враги, партнеры начали подставлять на ровном месте, – нехотя пояснил клиент и тут же сменил тему: – Так что насчет картины? Она подлинная?

– В том-то и дело, что подлинная, – поморщившись, ответил я. – Но не это главное. Ваша картина от пребывания в Женеве приобрела артефактные свойства.

– Но это же чудесно! – оживился клиент.

– Я бы так не сказал. Интересно, удивительно, но не чудесно. Дело в том, уважаемый Курт Генрихович, что эта картина делает из своего владельца параноика. Не удивлюсь, если неудачи к вашему знакомому пришли вместе с этим полотном. – Сделав небольшую паузу, я задал вопрос, так сказать, в лоб: – Вы раньше были таким пугливым?

Курт не ответил, но явно задумался. Через минуту размышлений он пришел к неожиданным для себя выводам и даже попытался отодвинуться от лежащей на столе картины.

– И что же делать?

Ответ на этот вопрос я сформировал, как только понял, что именно мне принесли. Помогла информация, которой со мной щедро поделился Бисквит:

– Все просто. Продайте картину во внешний мир. Через некоторое время без подпитки сырой силы она утратит свои вредоносные свойства и станет просто произведением искусства. А пока найдите обычный серебряный защитный бокс и поместите ее туда.

Курт явно был бизнесменом до мозга костей и, разобравшись с ситуацией, быстро успокоился. Затем принялся прорабатывать варианты.

– Вы дадите мне экспертное заключение?

Теперь пришлось задуматься уже мне. Честно говоря, я думал, что столкнусь с этой проблемой значительно позже. При получении подтверждения способностей оценщика мне сообщили, что оно дает право только на предоставление клиенту информации о товаре. Для того чтобы выдавать экспертный сертификат, нужно как минимум три года проработать без единого косяка. Да еще и получить рекомендации трех действующих оценщиков уровня эксперта. В общем, тягомотина и муть беспросветная. По идее, сейчас нужно просто посоветовать клиенту обратиться к более титулованному коллеге, но что-то во мне взбрыкнуло. Мысли забегали быстрее, пока не удалось связать воедино информацию, полученную в последние дни.

– Давайте сделаем так. Вы оставите мне свои контакты, и завтра я перешлю вам адрес сайта. Там будут не только документы, подтверждающие мой статус оценщика, но и запароленная ссылка, по которой те, кому вы доверите пароль, смогут ознакомиться с моим мнением о подлинности и ценности картины. Это, конечно, не стандартный сертификат, но определенная его замена. Возможно, такой сетевой заменитель удовлетворит потенциального покупателя. Насколько мне известно,