Живой металл - Абрахам Меррит

ГЛАВА XXV. Металлическая фантасмагория

Я открыл глаза. Все тело мое затекло и болело. Я лежал на спине. Высоко надо мной был огромный круг неба, окаймленный множеством щитов. Теперь щиты слабо мерцали, и небо было небом ночи.

Ночи? Но как долго я здесь лежу? И где Дрэк? Я попытался встать.

— Тише, дружище, — услышал я рядом голос Дрэка. — Успокойтесь. Как вы себя чувствуете?

— Весь разбит, — простонал я, — что случилось?

— Мы не привыкли к таким представлениям, — сказал Дрэк. — Мы объелись на этой оргии. С нами неожиданно сделался сильный припадок электрического несварения. Шш-ш… оглянитесь-ка.

Я обернулся. Я лежал возле одной из стен кратера и с облегчением заметил, что крошечные точки-глаза уже не сверкали, а были снова тусклы.

Передо мной бледно светилась гора из конусов. Вокруг ее основания блестели огни овальной формы. От них не исходило лучей, они не отбрасывали теней. Рядом с каждым стоял крестообразный предмет, который, как я уже теперь знал, был раскрытым кубом металлической рати.

Предметы эти были меньше Хранителя, меньше, чем в половину его высоты. Они выстроились почти непрерывающимся полумесяцем вокруг огромного пьедестала. Огни были на несколько футов ближе к пьедесталу, чем они. Овальные, как я уже говорил, они более широким концом стояли книзу, в широкой чаше, которую поддерживала тонкая серебристо-серая металлическая ножка.

— Я уже долго наблюдаю за ними, — прошептал Дрэк. — Я увидел, что вы живы, и боялся вас разбудить. Они строят основание для конусов. Конусы так выросли, что им нужно дать больше места.

Крестообразные предметы склонились. Они склонялись все одновременно, как по команде. У подножия каждого была груда какого-то слабо поблескивающего вещества. Щупальца предметов извивались среди этой груды и затем вытаскивали, нечто, похожее на хрустальный канат. Склоненные части предметов выпрямлялись и тотчас же бросали хрустальные полоски к овальным огням. Раздавалось странное шипение. Концы полос начинали таять и опадать ослепительным дождем, проходившим через овальные огни и падавшим на периферии пьедестала. Полосы таяли быстро. В этих огнях должен был быть жар ужасающий жар, но работники Хранителя как бы не чувствовали его.

Предметы снова и снова проделывали одни и те же движения. Казалось, они нас не замечают, или же совершенно безразлично относятся к нам.

Вдруг огни, точно выключенные, померкли до света свечи. В то же мгновение полумесяц из крестообразных предметов обратился в полумесяц из кубов.

Теперь огромные черные кубы стояли неподвижно, вырисовываясь на мерцающем фоне конусов.

Потускневшие огни качнулись, поднялись и водрузились на спинах кубов. По двое, размеренным, торжественным шагом скользнули кубы в окружающий мрак. За ними двинулось множество других металлических предметов, которых мы до этого не заметили.

Странная и жуткая картина! Жуткая, потому что металлической рати было до нас, смертных, не больше дела, чем нам до муравейника, который мы топчем, или до паутины, через которую проходим. Вот в чем была сущность испытываемого нами ужаса. Если уничтожают из ненависти, то есть, по крайней мере, удовлетворение, что мы — осознанная реальность. Но если уничтожают с безразличием, небрежно, как человек наступает на муравьиную кучу — вот тут ужас!

Огни становились все слабее. Исчезли.

Мы не двигались. Кругом не было ни звука, ни движений. Мы встали и вместе пробрались по гладкому полу к конусам, находившимся футах в тысяче от нас.

Проходя, я увидел, что пол, как и стены, состоял из тел металлического народа. Но, как и стены, пол спал и точки-глаза были тусклы. Я подошел ближе к конусам. Я заметил, что они стоят на хрустальном фундаменте, не выше чем в четырех футах над землей. Крепкие, приземистые колонны поддерживали этот фундамент. Я только теперь заметил, какое огромное сооружение опиралось на этот хрустальный фундамент. Он имел, вероятно, в диаметре целую милю, толщиной же не был и в ярд.

Меня поразило, что такая хрупкая поддержка могла нести такую гору, потом я вспомнил, как сокращались конусы, и что напитало их и заставило их распухнуть.

Не имеющие веса магнитные атомы; рои электрических ионов; туманное дыхание бесконечной энергии, дышащее на них и сгущающееся в них.

Они не имели веса. Не знаю, как мне это стало ясно, но теперь, почти касаясь их, я это знал. Они были облачные и все же крепкие, сгущенные и в то же время редкие; плотные и в то же время не материальные.

Они были силой, ставшей видимой!

Энергией, сгустившиеся, в материю!

Мы пробирались мимо фундамента и искали доску, над которой склонялся Хранитель. Я нерешительно дотронулся до хрустального основания. Край был теплый, но я не мог сказать, было ли это следствием сверкающего дождя, или это было свойством самого вещества. Конечно, на нем не было следов, указывавших, куда падали растаявшие туманы. Он был как бриллиант, тверд и гладок.

Ближайшие конусы начинались футах в девяти от его края.

ГЛАВА XXVI. Гигантская клавиатура

Вдруг мы увидели доску. В форме огромного Т, сверкающая бледным и прозрачным фиолетовым светом, она могла по форме и размерам быть светящейся тенью Хранителя. Она поднималась на фут над землей и, по-видимому, не сообщалась с конусами. Она состояла из тысяч плотно расположенных, крохотных восьмигранных палочек. Концы некоторых из них были закруглены, концы других же — остры. Ни одна из палочек не была шире полудюйма. Палочки были подвижны. Они составляли невероятно сложную клавиатуру. Я увидел, что только щупальца-руки Хранителя могли разбираться в ее сложности.

Но почему же клавиатура эта была сделана так, что только угрюмый пылающий крест один мог знать ее скрытое значение? И как передавались ее сообщения?

Между доской и конусами не было видимой связи, и между ею и щитами не было антенны. Могло ли быть, что раздражения, передаваемые щупальцами Хранителя, проходили по металлическому народу, образовавшему дно кратера, и дальше, наверх к металлическому народу, поддерживавшему по краю кратера щиты? Это было вероятно. Групповое сознание нуждалось в каком-то импульсе. Это было ясно, иначе, зачем нужна доска, зачем работа Хранителя?

Не была ли каждая из этих крошечных палочек механизмом, сходным в некотором роде с посылающими клавишами беспроволочного телеграфа? Не были ли они передатчиками тонкой энергии, в которой заключалось приказание? Быть может, они передают азбуку какого-то сверхМорзе. Несут каждой ответственной металлической клеточке приказания высших единиц, которые для тела Рати то же самое, что для нас клеточки мозга?