Нубийцы. Могущественная цивилизация древней Африки - Питер Шинни

ВНЕШНИЙ ОБЛИК

Наружный облик народа Мероэ был предметом множества споров, но, пока не было проведено подробное изучение большого количества костного материала, не было возможности говорить о нем с какой-либо определенностью. Многочисленные изображения царских персон тоже не помогали прояснить картину, хотя в некоторых случаях четко прослеживались африканские черты. Прежние представления о том, что предки кушитской царской фамилии были ливийцами, еще не были в значительной мере отвергнуты в пользу точки зрения об их местном напатанском происхождении, но мы слишком мало знаем о местном населении Куша того времени, чтобы с полным основанием судить об этническом составе царской фамилии. На стеле ассирийского царя Ассаргадона[63] в Синджирли Тахарка изображен в облике негра. Само по себе это не может быть определяющим доводом. Изображение вполне может представлять собой не портрет, а, скорее всего, лишь представление ассирийского художника о человеке с далекого юга. В материалах о раскопках в Караноге сообщалось, что большинство найденных скелетов принадлежало людям негроидной расы. Однако эти заключения не основываются на точной антропологической экспертизе, и к ним следует относиться с определенной долей сомнения. Мое личное изучение найденных при раскопках в Нубии тел, черты которых в ряде случаев неплохо сохранились, позволяет предположить, что их физический тип был почти тем же самым, что и у современных нубийцев. Весьма мало скелетных останков из Мероэ подверглось исследованиям, но три черепа, найденных в гробнице царя Аманитенмемиде (гробница № 17), были подробно изучены. Один из них принадлежал к средиземноморскому типу, тогда как два других имели неявно выраженные признаки негроидной расы. Нубия, наряду с самыми северными провинциями Судана, населена в наше время преимущественно коричневокожими людьми с «орлиными» чертами лица, имеющими в различной степени примесь негритянской крови, и нет никаких оснований полагать, что в античные времена население так уж отличалось от нынешнего.

Рис. 54. Керамический гроб из Аргина

Стойкость культурных обычаев, идущих еще от времен античности, можно наблюдать на примере нанесения лицевых шрамов, до сих пор существующих в качестве украшения и племенного отличия в Судане, хотя и встречающихся ныне гораздо реже. Подобное нанесение шрамов было в ходу в мероитскую эпоху. Мы видим их на щеке жертвы льва, изображенного на горшке из Фараса, и на человеческой голове из Аргина, запечатленной на весьма необычном гробе (рис. 54). Синие лицевые татуировки можно различить и на некоторых телах из мероитских кладбищ Нубии, что могло быть обычной практикой в том регионе. Женщины в качестве красок для век использовали сурьму, что до сих пор в обычае во многих частях Африки и Ближнего Востока. При раскопках были также найдены специальные сосуды, содержавшие измельченную сурьму, и палочки, которыми ее наносили на лицо. Вне всякого сомнения, в ходу были и другие средства косметики. Многочисленные находки стеклянных сосудов, служивших вместилищем для ароматических масел и мазей, свидетельствуют о том, что мероитские женщины, по крайней мере из зажиточных слоев общества, уделяли большое внимание своей внешности.

ЖИЛЫЕ ДОМА

Мы имеем весьма скудное представление о жилищах мероитов, поскольку было найдено очень мало остатков обычных домов. Строения царского квартала в Мероэ не могут считаться типичными для страны, большая часть народа которой жила так же, как живет и сейчас – в простых хижинах из высушенного на солнце саманного кирпича, крытых соломой. Рисунок на бронзовой чаше из Каранога являет нам крытую соломой хижину, которую можно считать типичной. Круглая в плане, очень похожая на те строения, которые во множестве можно видеть в Африке и в наши дни, она увенчана, вероятно, страусовым яйцом – символом счастья или плодовитости. Такой символ можно и поныне видеть на многих домах и хижинах в Восточной и Западной Африке.

Рис. 55. План дома в Гаминарти

Найдено весьма мало домов, построенных из кирпича. На рис. 55 представлен план одного из таких домов, стоявшего на острове Гаминарти у Второго порога. Дом этот был построен из высушенного на солнце саманного кирпича; его стены поднимались в высоту на шесть с лишним футов. Одной из особенностей этого дома, повторенной в других подобных строениях, является устройство из двух комнат, меньшая из которых как бы встраивается в бóльшую. Кухонная посуда и очаг всегда располагались в главной комнате, которая также использовалась в качестве жилого и спального помещения, тогда как меньшая, как представляется, являлась кладовкой. Такие дома предположительно служили жилыми помещениями для небольшого рода или многочисленной разветвленной семьи, причем каждый комплекс из двух комнат образовывал жилой отсек в составе всего здания.

МЕБЕЛЬ

Мало что сохранилось и от обстановки этих жилищ, хотя по присутствию в гробницах кроватей мы можем заключить, что они использовались также и в повседневном обиходе. Кровати того типа (они используется и поныне) известны под арабским названием angareeb и состоят из деревянной рамы с натянутой на нее веревкой или кожаным ремнем, образующими подобие матраса. Такой тип ложа издавна существует в долине Нила, самые древние экземпляры подобных кроватей были найдены в Керме и датируются первой половиной 2-го тысячелетия до н. э. От другой мебели почти ничего не сохранилось, но по настенным рельефам мы знаем, что, по крайней мере, цари восседали на креслах. В одной из гробниц Мероэ был найден складной стул, отделанный серебром и бронзой. Известны также отдельные фрагменты подобных стульев.

Рис. 56. Складной стул из гробницы № W.415 в Мероэ с бронзовыми деталями отделки и шпилькой, удерживающей ножки

Стоит упомянуть о найденных в могилах нескольких небольших шкатулках, сделанных из дерева и слоновой кости. Нет полной уверенности в том, что эти шкатулки были сделаны мероитскими ремесленниками. Одна деревянная шкатулка, предназначенная для хранения нескольких стеклянных сосудов, могла быть привезена из Египта вместе с этими сосудами. Другая, хорошо сохранившаяся шкатулка, отделанная серебром, несомненно, была привозной. Подобная им шкатулка из захоронения № 30 с тщательно обработанными соединениями типа «ласточкин хвост» и овальная шкатулка из захоронения № 2 вполне могли быть сделаны местными мастерами.

СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Основной сферой деятельности народа Мероэ были различные формы сельского хозяйства. Мы знаем, что скотоводство и возделывание хлебных злаков играли важную роль в их жизни. Уже упоминавшаяся бронзовая чаша из Каранога доказывает существование скотоводства, сцены ухода за стадами изображены также на значительном количестве рельефов на стенах часовен. На чаше мы видим сцену кормления коров и их доения: изображенная на ней женщина, очень похожая на царицу с храмового рельефа, в сопровождении двух помощниц доит корову, затем молоко разливается из большого деревянного (?) чана в несколько сосудов, расставленных на земле перед ней. За спиной мужчины, разливающего молоко, видно стадо, и одна из коров, которую доят, изображена с колокольчиком на шее. Именно такие колокольчики были найдены при раскопках, и исходя из содержания этой сцены мы можем прийти к выводу, что они, как и ныне, надевались на шею одного животного из всего стада. О содержании и использовании других животных – коз и овец – мы имеем куда меньше свидетельств, хотя они тоже появляются на рельефах. Лошади использовались для верховой езды и запрягались в колесницы. Иногда коней хоронили в гробницах вместе с их владельцами. Правда, мы не нашли никаких свидетельств о степени привязанности к этим животным во времена от правления Пианхи до правителей группы X, которые очень часто погребали коней вместе с их хозяевами. Слоны, возможно, использовались для ритуальных целей, о чем уже говорилось выше, в то время как верблюды, играющие весьма важную роль в этом регионе и сегодня, не были значительно распространены в долине Нила вплоть до начала христианской эры. Известно лишь одно мероитское изображение этого животного.

Рис. 57. Кувшины для воды, привязанные к ободу колеса saqia

О продовольственных культурах в Мероэ мы знаем только то, что сообщили нам авторы античности. Страбон, например, особо упоминает просо, предположительно sorghum vulgare, которое под названием dhurra является основной зерновой культурой современного Судана. Представляется, что именно оно изображено на сцене в Джебель-Квели. Находка фрагментов материи, сделанной из хлопка, позволяет предположить, что это растение возделывалось в стране, а оставленные в некоторых гробницах веретена и ткацкие станки показывают, что ее жители занимались прядением и ткачеством. Внедрение обработки хлопка может быть еще одним примером индийского влияния на мероитскую цивилизацию. Небольшие фрагменты тканей, сделанных из льна, свидетельствуют о том, что в ходу были льняные одежды, хотя гораздо вероятнее, что они были привезены из Египта, а не произведены из выращенного здесь льна. Косвенным доказательством служит то, что подобные одежды чаще встречаются на северных кладбищах, чем на столичных.