2012 Хроники смутного времени - Евгений Зубарев

Тогда я громко сказал: «Приехали!» — и вышел из леса, наставив на них свою помпу. А что мне еще оставалось делать?

На щелчок взводимой помпы первым обернулся белобрысый громила в красном берете.

— О! Еще один клоун! — весело сказал он, поворачиваясь ко мне всем корпусом, и я увидел направленный на меня короткоствольный автомат с уже снятым предохранителем.

— Посоревнуемся, братишка? — предложил белобрысый.

— Думаю, помпа уложит тебя быстрее,— хмуро ответил я, впрочем, не шевелясь.

Мой собеседник вроде бы только дернул плечами и вдруг оказался в шаге от меня. Он тут же мягко вынул помпу из моих рук и, оглядывая добычу, кивнул:

— Вообще-то ты прав. Помпа быстрее. Но к ней еще

нормальный боец прилагаться должен. А не шпана вро

де тебя.

Я с нарастающим изумлением смотрел на этого белобрысого мужика, на его окружение и осознавал какое-то вопиющее несоответствие между словами, которые слышал, и обстоятельствами, в которых находился.

— Вы кто такие, господа мародеры? — Я пристально разглядывал вставших в круг «мародеров» с чистыми,выбритыми и на удивление нормальными, человеческими лицами.

Белобрысый нахмурился и еще раз шевельнулся. Его серые глаза оказались в десяти сантиметрах от моего лица.

— Мы — мародеры? Да вы охренели, что ли, гражданин?! — выдохнул он мне в лицо, и я отметил, что этот парень не только регулярно бреется, но еще и чистит зубы, не курит и за прошедшие пару дней не выпил ни капли спиртного.

Я молча смотрел на него, как на инопланетянина, пока Палыч, все так же лежа на животе, вдруг не заорал безудержно – радостным голосом:

— Бляха-муха! Это же «Град»! Мать вашу, а ну зовите ко мне вашего Макарова! Я ему, скотине, сейчас в рожу чихну!..

Белобрысый, слегка наклонив голову, с демонстративным недоверием выслушал это сообщение, но потом все-таки бросил в плечевой микрофон:

— Вячеслав Степанович, это Атос. Тут, на КПП нам-бату, вас домогаются. Якобы знакомый. Прием.

— Хорошо, сейчас подойду…— раздался равнодушный голос.

Несколько минут никто не двигался с места, пока из-за бронемашины не показался коренастый, бритый наголо мужчина с широким круглым лицом, мясистым носом, приплюснутыми ушами и на удивление добродушными глазами. Мужчина был одет в обычный камуфляж, и берет на нем был тоже обычный, камуфляжный.

— О, Палыч лежит! — Мужчина осторожно тронул ногой поверженное тело.— Ну и хрена лысого ты тут разлегся?! Больше негде?

— Сам ты лысый хрен,— огрызнулся Палыч, тут же поднимаясь на ноги.— Здорово, Слава!

Они обнялись, точнее, «градовец» обнял Палыча, руки которого по-прежнему были застегнуты наручниками за спиной. Потом Слава расстегнул наручники и протянул их Палычу со словами:

— Дарю. На долгую память. Потом указал на меня:

— А это кто? Палыч, потирая багровые запястья, скривил физиономию:

— Да так, прибился тут один случайный хмырь. Можешь пустить его в расход, мне не жалко…

— Оставьте его мне, Вячеслав Степанович,— попросил белобрысый, сверкая своей белоснежной челюстью и показывая на меня стволом автомата.— Мы с ним еще не доспорили о преимуществах помпы перед автоматом.

— А чего туг спорить? В ближнем бою помпа лучше,— пробасил Вячеслав, забирая мое ружьишко из рук белобрысого и передавая мне.

Я благодарно кивнул и тут же освободил от куртки правое плечо, пристраивая там на ремне свое оружие. Все пятеро бойцов смотрели на эту процедуру с каким-то острым, профессиональным интересом.

— И что, удобно такой работать? — спросили меня.

— Удобно, неудобно… У меня другой все равно нет,— буркнул я.

— А далеко ты, такой красивый, с ней собрался пройти? — снова спросил все тот же настойчивый боец, глядя на меня откровенно насмешливыми глазами, но совсем не улыбаясь своим до театральности суровым, обветренным лицом. Похоже, ему на самом деле было интересно, как далеко может пройти по стране человек с таким вооружением.

— Мы с ней пройдем две тысячи километров к югу от Москвы,— ответил я и злобно выпятил челюсть, услышав дружный и искренний смех вокруг.

— К югу от Москвы и километра нельзя пройти. Там сейчас только ездят. Причем на танках. Или летают — на «крокодилах»,— объяснил белобрысый.

Потом Вячеслав показал на коттедж неподалеку, и мы пошли туда втроем. Остальные члены группы, как по команде, бесшумно разошлись.

Впрочем, наверное, команда «Разойтись!» действительно была, а я ее просто не услышал.

Глава двенадцатая

И без того не бедно выглядевший снаружи, внутри этот коттедж оказался роскошной загородной виллой — отделанные мрамором прихожая и гостиная, затейливые световые панели и какая-то немыслимая бытовая техника, из которой я опознал только пылесос.

То есть даже пылесос я опознал не сразу, ибо он был сделан в виде огромной черепахи, но когда он, деловито жужжа, сам подъехал ко мне на невидимых колесиках и начал путаться под ногами, самостоятельно очищая пол в автономном режиме, я раздраженно дал ему пинка, и Вячеслав укоризненно сказал:

— Не трогай животное. Ты, что ли, полы здесь мыть будешь?

Я вгляделся в рукотворную тварь и понял, что вижу одного из тех домашних роботов, которых показывают по телевизору в программах для скучающих жен бизнесменов.

Пылесос обиженно поморгал светодиодами и покатил от меня прочь в гостиную. Вячеслав направился туда же.

Я вошел сразу после них и совсем не удивился, увидев Васильева. Он лежал на роскошном кожаном диване, подставив лицо молоденькой девушке в форме с погонами лейтенанта медицинской службы. Девушка сидела возле дивана на коленях и сама отчаянно морщилась за пострадавшего, протирая ватным тампоном

исцарапанную физиономию Васильева, зато пациент бодро улыбался и трендел без остановки, шевеля разбитыми в кровь губами:

— …участковый докладывает: «Сегодня в доме пять произошло самоубийство. Мужик из окна выбросился». Начальник: «А какой мотив?» Участковый: «Какой на хрен, мотив? Не Кобзон, молча выбросился».

Палыч мельком взглянул на Валеру и сразу направился к огромному окну. Окно выходило на трассу, и в него было видно не только оба броневика, но даже, если поднять жалюзи, макушку холма, возле которого мы оставили в лесу наш «форд». Палыч поднял жалюзи и некоторое время разглядывал пустое вечернее шоссе.

— До утра ни одной машины не будет. Шугается на род по ночам ездить,— ответил на невысказанный вопрос Вячеслав, тоже подойдя к окну.

Васильев наконец отвлекся от своей медсестры и заметил нас.

— Явились, значит,— со странной смесью радости и беспокойства сказал он.

Вячеслав обернулся к нему и развел руками:

— Несчастный случай. У нас сегодня праздник отложенных встреч. Бывает и не такое.

Потом Вячеслав повернулся к нам и, коротко вздохнув, объяснил:

— У погранцов командир роты месяц назад из Ханкалы прибыл. Ивашов его фамилия.

— Ивашкин,— поправил с дивана Васильев, потирая ушибленную челюсть.

— Ага, Ивашкин. Капитан Ивашкин. А жену его зовут Алена.

— Алена Семеновна,— снова вмешался Васильев, и медсестра хрюкнула от еле сдерживаемого смеха.

— Короче, ревнивым этот капитан оказался до чрезвычайности. Он и на моих людей кидаться пробовал, но тут у него облом случился.

Через пару минут отрывистых комментариев Вячеслава и односложных реплик Васильева картина происшествия прояснилась до полного неприличия. Оказывается, кобель Васильев закадрил супругу капитана в первый же месяц своей последней чеченской командировки в Ханкалу, а потом два месяца отбивался от нападок разъяренного ротного. И надо было такому случиться — именно с капитаном Ивашкиным наш Валера столкнулся сегодня, проходя заставу. Рогатый капитан сразу понял, с какой целью пожаловал сюда Васильев. Разумеется, клеиться к его супруге — разве могут быть в этой жизни другие причины?

— Да хрен с ним, с этим кобелем.— Палыч бросил уничижительный взгляд на Васильева.— Ты мне лучше скажи, почему погранцы у тебя мародерствуют?

— Кто мародерствует? — напрягся «градовец», рефлекторно протянув правую руку к кобуре, а левую — к рации.

— Ну, как же…— запнулся Палыч, не решаясь поднять на него глаза.— Вон же ваши молодцы — грузят товар в грузовички…

Вячеслав нахмурился: |

— Ты вроде давно меня знаешь. Я мзду не беру.

Палыч развел руками:

— Я-то знаю! Но с шоссе видно, как товар перегружают.

— Здесь вчера был бой,— объяснил Вячеславе— Семь фур с кофе остались у нас на ночь, потому что перед Тверью работала банда Ахмеда Касымова, и дальнобойщики боялись дальше ехать без нормального сопровождения. Мы, разумеется, без команды сопровождать их тоже отказались, просто разрешили у нас переночевать, под прикрытием. А под утро Касымов сам сюда явился со своими людьми. И для начала у всех фур колеса прострелил. Он же думал, что здесь только срочни-ки стоят. !