Финал - Андрей Олегович Рымин

– Я так-то парень молчаливый, вы знаете, – неторопливо начал он. – Но сегодня наговорю много слов. Не так давно, оборот с небольшим, хотя сейчас кажется, что прошла уже целая вечность, моя жизнь изменилась. Сначала, как мне виделось, в худшую сторону, в сильно худшую. Я был схвачен, меня утащили из дома, забросили в огромный каменный загон. Вокруг одни древесники. Кто знал, что здесь я найду своего лучшего друга. Без обид, Червь.

Грай махнул Краклу и, объясняя, что на этом его речь не закончилась, тут же продолжил:

– А теперь посмотрите, какие разные люди и даже нелюди собрались за этим столом. Члены кланов, совсем ещё недавно, идущих за сгинувшими Рэ. Дикие из сорняка. Главный школьный недруг Саши. – Кивок в сторону Фалко. – Бывшая любовница Рейсана. Я не стесняюсь этого факта и Тола тоже. Она у меня вообще ничего не стесняется. – Обмен понимающими взглядами Грая с Толой. – Фили. Властительница империи Хо, наконец. И всех нас собрал вокруг себя один человек. Кто зовёт, таких как он, демонами, кто ангелами, но Саша точно человек. Настоящий. И я за него порву!

Дружный гомон немедленно подтвердил, что порвёт за меня, кроме Грая, ещё много кто.

– За Сашу! За нашего лидера! За моего вождя!

– За Сашу!

– За Саню!

– За босса!

– За моего муса!

Все опять пили стоя. Положив руку на плечо стоящего рядом дикого, я притянул его к себе и несильно тряхнул.

– Чёрт! До слёз. Молчун называется. Я тебе тоже сейчас кааак скажу. Всем вам скажу, – обвёл я стол пальцем. – Провалитесь у меня от стыда.

– Ой, покраснел! Покраснел! – подавилась хохотом Айла. – Сильнее чем даже…

– Эй! – толкнула сестру в плечо Соль. – Уже налакалась?

Притворство, но вино, и действительно, начинало действовать. Я ощущал, как приятная теплота разливается по организму, а в голове появляется необычная лёгкость. Так-то третий тост за родителей, но в чужой монастырь… Да и распирает всего рассказать друзьям, как я их уважаю.

– Отставить закусывать! – стукнул я кулаком по столу. – Наливаем. Мой черёд толкать речь.

Как только приказ был исполнен, я поднял бокал и встал сам.

– Знаете, сколько у меня было друзей в прежнем мире? – хитро прищурился я. – Настоящего ни одного. Посчитаете, сколько друзей у меня сейчас?

– Четырнадцать! – радостно сообщил Глэй, посчитавший присутствующих.

– Больше, – хохотнул я. – Здесь только самые самые близкие. Как вы думаете, хочу я вернуться назад?

– В жирное тело никому не нужного простака? – хмыкнула Тола. – Ты вроде не идиот.

– Да хоть в теле Рейсана и с даром, – парировал я. – Здесь теперь мой дом. Вы – моя семья. По своей воле я вас никогда не брошу. И за любого из вас порву тоже. Братья и сёстры, за вас! Вы все в моём сердце!

Под дружный рёв я опрокинул в себя содержимое бокала. Здесь не до вкуса и его смакования, здесь нужно было выпить именно так, как водку. Гортань обожгло. А градус всё-таки тут не пивной.

– Всё! Берём паузу. Крас, я запомнил – ты следующий, – остановил я рвущегося перехватить слово Фалко. – Народ, жрём. Иначе вечер закончится рано и грустно. Если что, вон за той дверью сортир, кто не знает.

Пять минут праздник пуза разбавлялся лишь короткими фразами вроде: «Какая вкуснятина!», «На соцветии знают толк в годной жрачке», «Древо! Это же куколи фроков! Где они их тут взяли?». Затем череда тостов-признаний продолжилась. Фалко, Фая, Кох, Лими и даже косноязычный Глэй в возвышенной форме поведали присутствующим, кто о своём уважении, кто о любви. Червь поднял бокал за древесников в целом, ибо, оказывается, они не такие уроды тут наверху, как он всегда думал. Дасты на пару провозгласили начало новой эпохи в истории империи Хо, пришедшей с восходом на престол Инфантины Мудрой, чья мудрость в первую очередь заключалась в выборе первого маршала. Сёстры Тре призвалы выпить за любовь и честь. Два младших Сура просто разными словами сказали спасибо, за то, что я из них сделал людей.

В общем, к завершению первого круга мы и лёгким вином ушатались нормально. Смешно было наблюдать, как с каждым следующим тостом языки ораторов заплетаются всё сильнее и сильнее, соревнуясь в этом деле с их мыслями. Я и сам уже чувствовал, что конкретно поддат. Любовь к окружающим ещё больше усилилась, горемыка-Конарк, стоило вспомнить портал и его «Мама! Мамочка!», вызывал не печаль и тоску, а лишь праведный гнев в вариациях: «Мы ещё за тебя отомстим!» или «Поотрывай им там яйца!». Состояние: «Я самый умный и офигенный» взбиралось на пик, и от финального: «Я отупевшее синее бабочко» меня отделяло ещё множество выпитого, но я уже предельно ясно увидел, куда всё идёт.

– Друг, ты покрепче меня, – обратился к Граю в одной из пауз. – Как поймёшь, что я в корень, разгоняй всех, иначе ночевать будем здесь же.

Дикий со смехом пообещал, что проконтролирует меня, если кто-нибудь проконтролирует его самого. И спустя миг я узнал, что долгие месяцы нашего соседства Трах скрывал от меня свою самую ценную способность.

«В любой момент я могу вывести весь алкоголь из твоей крови. Процесс займёт секунд десять», – заявил мой напарник, голосом, в котором не было ни капли раскаяния.

Мёд мне в рот… Ну и кто ты после этого? Столько раз напиться хотелось, но лежащий на плечах груз ответственности останавливал. Смотри только, не смей меня трезвить пока сам не попрошу. Испортишь мне праздник, ложкой через глаз выковыряю.

Трах благоразумно промолчал. А беседа за столом сделалась тем временем абсолютно непринуждённой. Крас под хохот соседей рассказывал, как упорно пытался подгадить Рейсану, а тот, то есть я, умудрялся повернуть всё в обратную сторону. Забравшись на спинку стула, Лими вещала на тему: «Фили, конечно, круче людей, но и люди тоже попадаются вполне ничего.» Глэй затеял турнир в борьбе на руках с сёстрами Тре, где в итоге и занял почётное третье место.

Наконец, пришёл черёд музыки, и, хотя музыканты успели основательно налакаться, простые весёлые мелодии у Суров получалось играть и в таком состоянии. Знавшая слова знать прогорланила пару похабных песенок. Потом пошли танцы. Все, включая меня, совершеннейшего в этом деле профана, выкидывали в опасной близости от стола замысловатые и не очень коленца. Затем прямо на том самом столе Лими показала всем, как на самом деле надо плясать. Вот, что всё-таки значит привычка – по глазам и по голосу видно, что её прёт, как суслика, а в движениях абсолютная чёткость. Ни