Жена для киллера (СИ) - Владимирова-Бойко Марина

— Сначала докажите! — не дала я ему договорить.

Раздался его громкий смех.

— Докажем! Не сомневайся.

Глава 37

Вот и все. Машина уезжает. Его увозят. Теперь убийца моих родителей сядет в тюрьму. Смотрю вслед и понимаю, что-то я сделала неправильно. Отомстила за смерть родителей, отправив Марата за решетку, только легче мне от этого не стало. Ни на грамм. Только хуже. Не покидает меня неприятное ощущение. Холодное, колкое. Словно кактус проглотила. Вот теперь он меня и жалит изнутри.

Без него мой мир опустел. Этот жесткий человек, профессиональный убийца стал для меня единственным утешением. Подумала, что в этом огромной стране, кроме него у меня никого нет.

Плетусь обратно, опустив голову и совершенно не замечая вокруг себя никого и ничего. Не чувствую сырого, осеннего воздуха, не обращаю внимания на машины, которые на полной скорости мчатся по серому асфальту. Сигналят, шумят, издают протяжный рев. Иду, а на душе тяжело. Словно камень упал. И не избавится от этой мысли, и не убежать. От себя не спрячешься.

Иду к метро. К вечеру, может и доберусь обратно. Заберу кейс, отвезу его Быстрицкому. Что же в этом кейсе такого, что из-за него переполошили весь город? А Марат… Без него плохо, тяжело. Но что сделано, то сделано. Обратной дороги уже нет.

Как и планировала, добралась обратно ближе к вечеру. Уставшая, голодная.

Борис Петрович сидел на деревянной лавке, возле дома и задумчиво смотрел вдаль. Я зашла во двор, включила уличный свет и села рядом с ним. С минуту мы молчали. Разглядывала свои руки, боялась заговорить первая.

— Это ты его? — раздался его хриплый голос.

— Он виновен в смерти моих родителей! — говорю эмоционально, но мой голос дрожит.

— Это с какого ты перепуга взяла? — он поворачивается ко мне. Поднимаю глаза, смотрю на него, вижу, как хмурятся его слегка посидевшие брови. На широком лбу виднеются продольные морщины.

— На фотографиях видела. Он в обнимку с каким-то парнем. Еще совсем юный.

— Вот именно! Юный! — грозно произнес Борис Петрович, затем встал со скамейки и заложил руки за спину. Я уловила в его интонации схожесть с Маратом. У них похожие голоса. — Сколько тебе было лет, когда погибли твои родители?

— Шесть. Семь должно исполниться.

— Когда погибли твои родители Марат еще пешком под стол ходил и никак не мог сесть за руль. Ему тогда около четырнадцати было.

— Вы просто защищаете его! А он… Он следил за мной! Как вы это объясните? — не выдержала я и тоже заговорила с ним на повышенных тонах.

— Это его брат. Мой старший сын, — сказал мой собеседник, а затем снова присел. Положив руки на колени, он продолжил говорить, но не так уверенно:

— Он тогда из армии пришел. Девушка не дождалась, он напился и сел в джип своего товарища, после чего отрабатывал потом… И дернул его черт тогда сесть в эту клятую машину! Заснул по дороге, выехал на встречную полосу, а дальше ты знаешь. Машина не была полностью расторможена, в МРЭО на учете не состояла, в общем, концов не найти. Сама знаешь. Думаю, листала дело.

Я слушала его и никак не могла поверить своим ушам. Меня словно ударило током. Обожгли кипятком. Никак не могла поверить в услышанное. Он обманывает. Все обманывают! Быстрицкий, Марат, Левин! Все лгут! Я резко замотала головой в разные стороны и никак не хотела верить в услышанное. Ведь услышанное противоречит моим убеждениям. Моим мыслям. А с души, в одно мгновенье упал тяжеленный камень. Стало так легко. Он не убивал. Он ни в чем не виноват. Неужели это правда?!

— И следил он за тобой, лишь по одной причине. Он хотел просто узнать, помочь. Все-таки брат — не чужой человек. Знал, что он сильно виноват перед тобой. Забрал у маленькой девочки все самое дорогое. Ее родителей.

— Вы сейчас из него такого благородного строите. Понимаю, он ваш сын и все такое, но он… Он убивает людей!

— А знаешь, кого он убивает? — возмутился Борис Петрович. — Толстопузых, продажных чиновников, которые за счет обычных людей набили свои кошельки. Нет, я его не оправдываю. Ты правильно сделала, что сдала его в тюрьму. Пусть посидит, подумает. Но к гибели твоих родителей он не причастен. А еще он любит тебя. Сильно любит. Я его отец, вижу, как загораются его глаза при виде тебя. Как новогодние лампочки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Где его сейчас брат?! — я сидела неподвижно и смотрела в одну точку.

— Погиб. Доездился, пьяный. Так что вы с Маратом повязаны на крови. Не на любви, а на крови, — сказал он так едко, что меня бросило в холод. — Все хватит с меня разговоров! — затем он встал и зашел в дом. По голосу слышно, как тяжело ему говорить о погибшем сыне.

Сколько я вот так просидела, неподвижно — сама не понимала. А перед глазами стоял Марат. Мужественный, смелый. Самый лучший.

Нужно вытаскивать Марата из тюрьмы. Я его сдала, я его и вытащу.

Глава 38

Остается лишь придумать, как это сделать. Вытащить Марата из тюрьмы. В моей голове крутился лишь один вариант. Стопроцентный. Хотя ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Тем более Марат им нужен. Сейчас Быстрицкого повысят в звании. И остальные, кто его ловил — в стороне не останутся. А у Марата суд, потом тюрьма. Буду ждать его, сколько нужно. Хоть всю вечность. Буду ездить к нему на свидание, искать встречи под любым предлогом. Надеюсь, простит. Поймет. Ну что я могла подумать, когда нашли эти фото?

Получается, что его старший брат, пребывая в алкогольном опьянении, на джипе своего друга, врезался в машину моих родителей. Джип хороший, с шестью подушками безопасностями, если не больше. Вот по этой причине у виновника — ни царапинки. Скорей всего от увиденного он отрезвел, а затем убежал. Неужели у Марата такой трусливый брат? Не скажешь. Я еще раз вспомнила его лицо с той самой фотографии. Загорелое, круглое. А вот глаза у него другие. Серые. Может они не родные братья? Ах, как бы хотелось, чтобы они не были родными… А ведь он еще и служил. Значит, в армии тоже есть трусы. Как говориться: «Друг познается в беде». И мне кажется, что дело здесь не в трусости. Почему он убежал? Почему не вызвал скорую помощь? Почему?? Напрашивается только один ответ: да, он струсил. Отец Марата прав. Человек, который так дорог моему сердцу — родной брат человека, виновного в гибели моих родителей. Оказывается, как тесен мир. Зачем Марат делал фото? Зачем меня искал? Ну нашел, почему не рассказал правду? Что? Тоже не решился? В моей голове возникали сплошные вопросы, на которые ответ может дать, только сам Марат. Ах, Марат, если бы ты мне все рассказал. Если бы ты мне все выложил, как на тарелочке. То мы сейчас бы продолжали строить планы на будущее. Сейчас скорей всего тебя отвезут в КПЗ, а потом переведут в СИЗО. Я знаю, Марат ты сильный. Ты все выдержишь. А я буду продолжать тебя ждать и при первой же возможности попрошу свидания. Не отдам этот чертов чемодан, пока не разрешат увидеться с тобой.

Я решила попросить помощи у Левина. Он точно мне поможет. Тем более он говорил, что у него связи. Отец — бизнесмен. А еще есть знакомые в прокуратуре. Нет! Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вытащить его оттуда.

— Чего мерзнешь? — от мыслей меня отвлек голос Бориса Петровича. — Пошли чай пить.

Зашла в дом, сразу почувствовала тепло.

— Попьешь, чай и ложись спать. Набегалась сегодня, — продолжил он.

— Набегалась, — я сняла ботинки, курточку и повесила ее на серебристый крючок. Прошла в кухню, где кипел чайник, издавая дружелюбный свист. На столе стояла вазочка с печеньем и конфетами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Завтра постараюсь приготовить щи, как бабушка учила. Что же они все в сухомятку.

Я села за стол и все равно чувствовала себя неловко. Борис Петрович хороший. Он все понял и очень правильно рассудил. Хотя по его глазам заметно, что он переживает. И я переживаю. Сильно. Что все вышло вот так складывается наша жизнь и в ней присутствуют такие случайности, на которые мы просто не в силах повлиять.