Тайны седого Урала - Лев Сонин

Яков (Якуша — по строгановским спискам) Литвинов оказался сметливым, расторопным человеком. К 1617 году — тому именно году, когда он впервые заставил упомянуть о себе в важнейших государственных документах, — Яков сделал блистательную карьеру: он был уже «большим прикащиком» у Строгановых, главным их доверенным лицом. Во всяком случае, именно ему доверили хозяева известить государев приказ о находке в своих владениях медной руды. С этого-то «извета» многие рудоискательские «дела» Литвинова уже находят отражение в государевых бумагах.

Но, прежде чем мы погрузимся в их изучение, упомянем два немаловажных момента, определивших это послание.

Первый — почему Строгановы пишут о своей находке в Москву, а не принимаются сами за добычу столь нужного стране после разора Смутного времени металла, добычу и плавку меди, сулившую им огромный барыш? В том-то и дело — не имели они тогда на это права. Еще в 1558 году Иван IV, позволяя поиск и разработку железных руд Строганову, накрепко запретил обработку других руд. А если б таковые он нашел, то немедленно должен был донести о том в Москву. И не дай Бог ослушаться! Утверждающийся тогда на престоле юный Михаил Федорович Романов и его всесильная родня строго блюли свою монополию на возможную добычу «денежных» металлов — меди, серебра, олова.

Второй момент — почему Строгановы «извет» о находке стратегического сырья поручили писать своему главному доверенному лицу? То есть понятно, почему поручили писать — он и так составлял их важнейшие бумаги. Но почему доверили холопу такой документ подписать? Тут, думается, объяснение в том, что сами хозяева не были знатоками медных руд и вблизи не было никого, кто бы мог удостоверить — да, мол, холоп ваш Якушка Литвинов отыскал именно медную руду. Потому его и подписать «извет» заставили — сам, мол, нашел, сам и отвечай, коли что не так окажется. А прибыток все равно не нам — казне.

А теперь вернемся к тому, что все же сообщил «большой прикащик» Строгановых государевым чиновникам. Ни много ни мало, что он отыскал и возле городка Орла (Каргедона), и во многих других местах Пермской земли в пределах строгановских вотчин много залежей медных руд, да еще с содержанием в них золота.

Столь важная весть была немедленно доложена кому следует, и почти тотчас на проверку ее из Москвы в Пермские земли отряжается представительная комиссия. Bee составе дворянин Авраам Иванович Бертеньев, подьячий Гавриил Лeвонтьев, рудознатец и плавильщик английский мастер Ватер, переводчик, трое рудоплавилыциков. Для надзора или обретения опыта с ними был послан сын боярский Алексей Головин. На месте в комиссию был включен и Яков Литвинов.

Интересный штрих. Еще не зная толком, есть руда, нет ли, московские начальники отдали строжайший приказ — надзирать за подозрительным иноземцем Ватером, чтобы тот, не дай Бог, «…золота, или серебра, или меди из горшков себе не пущал…»

Не мешкая, Яков Литвинов отвел государевых посланцев к отысканной им на берегу реки Яйвы, вблизи деревни Ливийской, удивительной Камень-Горе, в крутом склоне которой, прямо у уреза воды, ясно были видны слои медьсодержащих песчаников. Полоски этих слоев видны были и в десятисаженном пространстве над уровнем воды, и в пяти саженях под водой. Толщина отдельных слоев с медью была — в переводе на современные меры — и 8, и 9, и 35 сантиметров. Видимо, Литвинов раньше уже сам опробовал эти руды, потому он обратил внимание членов высокой комиссии на то, что нижний слой — самый богатый.

Приданные комиссии работники быстро нарыли (с 5 по 10 июля 1617 года) из горы 185 пудов руды, из которой и была получена добротная медь. Англичанин стал проводить пробные плавки, чтобы выделить из меди еще и золото. К великому огорчению всех, золота не получили ни грамма. Однако полученные здесь первые пуды отечественной меди были с триумфальным рапортом спешным образом отправлены в Москву.

Уже 12 августа из Москвы на имя Бертеньева была послана ответная грамота, в которой ему с товарищами предписывалось немедленно организовать в указанном Яковом Литвиновым месте добычу медной руды и построить вблизи медеплавильный завод в котором они должны были «…руду плавить» и, несмотря на отрицательный результат опытных плавок Ватера, «…золото в той меди смотреть…»

Следует сказать, что у Строгановых было в ту пору уже немало обученных людей, умевших отыскивать песчаники, содержащие медь. О находках таких руд Яков Литвинов сообщал комиссии, ссылаясь, что о них оповестили его «…вогулич Чеул Тонков с товарищами», строгановские крестьяне «Фомка Демидов» и «Петрушка Корыбалов». Но Яков Литвинов указанием на одно месторождение медных руд не ограничился. Он поведал московской комиссии, что-де знает еще и места в низовьях Печоры, где есть руда серебряная, и взялся привезти ее. От такого ошеломительного известия москвичи пришли в восторг и спешно отправили Якова на Печору, чтобы поскорее привез он образцы той руды для плавки.

Они так торопили Якова, что даже не дали ему времени, чтобы сводил их на еще одно отысканное им место с медными рудами — к Григоровой горе, что стояла на камском берегу, невдалеке от Соликамска. Уехал Яков на север, отрядив своего сына Василия показать то место москвичам. С Василием на Григорову гору отправился целовальник Осип. Но Василий оказался не так цепок памятью, как отец. Сбился в пути с верного направления, заплутал в лесах и на отцовские ориентиры выйти не смог. Так что ставшие впоследствии знаменитыми григоровские залежи москвичам в ту пору не открылись.

Тем временем Яков Литвинов рыскал по печорским берегам, отыскивая серебряную руду. Уже вскоре присылает он в Орел-городок с пинежанином Семейкой (тоже строгановским холопом) четверть пуда породы, которую, как написал сам Литвинов, он показывал ранее каким-то немцам, и немцы говорили, что та «руда серебряная».

Конечно, ту породу сразу же стали опробовать. Мастеру Ватеру присланная руда не показались, он ее сразу обозвал пустой глиной, и плавка подтвердила его правоту.

И с указанными Литвиновым медными местами тоже выходила неудача. Пока он ездил на Печору, московские посланцы, выполняя царево указание разрабатывать те руды, закончили проходку значительной по тем временам горизонтальной горной выработки. Ее размеры по ширине и высоте были 4 x 4 сажени. Да в глубь горы зашли на пять саженей. По современным мерам эта выработка имела параметры 8,5 х 8,5 х 10,7 метра. В пройденном объеме руда встречалась небольшими тонкими слоями, залегала в твердых породах, и меди в ней было мало. Мастер Ватер заявил, что руда здесь слишком бедная, чтобы на ее основе закладывать завод, и надо поискать другое, более богатое рудное место.

Стали ждать Якова Литвинова, может, укажет что-либо более подходящее. Тем временем он на Печоре не только искал новые серебряные руды, но обследовал и старые выработки на Цильме, и в ноябре 1617 года прибыл из тех мест, привезя с собою почти полпуда тамошней руды. Доставленную им руду мастер Ватер поделил на две части и из обеих добыл значительное количество меди. Тогда было решено отправиться на Цильму снова и попытаться там основать выплавку меди, тем более что, по мнению Якова, на Григоровой горе можно будет организовать добычу только после спада воды от весеннего разлива.

Москва утвердила такое решение и повелела своим посланцам отправиться на Цильму. Указ об этом привез на Урал 25 января 1620 года другой сын Якова Литвинова — Моисей. Видимо, в столице руды цильменские показались более качественными, и посему было приказано, чтобы там, «где руда объявится, копать во многих местах и промышлять над нею с великим радением…»

Вероятно, Яков Литвинов был тогда уже серьезно нездоров либо вообще его не стало, но экспедицию повел на Цильму Моисей Литвинов. 29 мая 1620 года он привел Бертеньева и компанию (конечно, и англичанина Ватера) на старые цильменские выработки. Государевы посланцы сразу же широко развернули поисковые работы. Было пробито около сорока шурфов, некоторые глубиною до 15 метров. К сожалению, только в двух из них оказалась руда. От этих-то двух били канавы-рвы шириной до 4 метров и длиной до 105 метров. Но и здесь найденная руда не удовлетворила мастера Ватера. Он заявил, что она бедна, ставить завод невыгодно.

Моисей же Литвинов в это время вел свой поиск. Он прихватил с собой «серебряника» Дмитрия Исаева и пошел по Цильме дальше. И в совершенно необжитых местах, в двух с половиной днях пути от последнего в направлении на север тамошнего жилья, Никольской Слободки, он нашел место с богатой рудой. И хотя вскоре, 20 августа 1620 года, московская комиссия была расформирована как не оправдавшая надежд на устройство медеплавильного завода, в те же двадцатые годы на месте, отысканном Моисеем Литвиновым, впервые в России была налажена выплавка меди. Еще кустарно, но почти в промышленных масштабах. Известно, что на строительство того производства были посланы кузнецы и кирпичники из Сольвычегодска, а на организацию промысла изъято из доходов от продажи вина в Орле и Соликамске по двести рублей из каждого. Деньги по тем временам весьма значительные.