Битва с судьбой - Елена Малиновская

– А, ты об этом, – девушка довольно потянулась, вспоминая подробности той встречи, – Мне кажется, он может нам пригодиться. Мальчик с удовольствием прикончит своего господина, а если понадобиться, и короля. Они ведь не подозревают о предателе в своем окружении. К тому же, он импонирует мне своей неприязнью к троице, ах, извини, отныне к дуэту атлантов.

– С удовольствием поболтал бы с тобой подольше, но сюда направляется король. Он разъярен, как сотня чертей, – предупредил ее собеседник и испарился, оставив после себя неприятную дрожь в коленках и тяжкий туман в голове.

Нерена, заблаговременно узнав о визите короля, расположилась на кровати в изысканной позе одалиски. Ее чарующие глаза с поволокой взглянули на ворвавшегося монарха, грудь томно вздымалась в такт дыхание, пухлый чувственный рот слегка приоткрыт, словно в ожидании поцелуя. Но Орланд без промедления кинулся не к ложу, где его поджидала красавица, а к бедной служанке, бездыханно валявшейся на полу. Чуткими пальцами он пробежался по ее лицу, покрытому холодным потом приближающейся кончины.

– Орланд, а я? – обиженно вопросила колдунья, с недоумением наблюдая за манипуляциями короля, проявлявшего по-настоящему отеческую заботу по отношению к обычной прислуге. Тот ответил ей взглядом белых от ярости глаз. Вот он мягко вдохнул в девушку воздух магии и с удовлетворением наблюдал за порозовевшими щечками служанки и мерным дыханием жизни.

– Как ты посмел! – Нерена кричала во весь голос, оскорбленная любезным отношением короля к какой-то безродной.

– Молчи, – заткнул ей рот Орланд таким голосом, что та подавилась словами, – Молчи, не то клянусь короной, я убью тебя.

Не произнеся более ни звука, он поднял тело девушки на руки и покинул покои колдуньи. Нерена поняла, что сегодня потеряла последний бастион в сердце короля. Отныне она могла рассчитывать лишь на деловое сотрудничество, приправленное изрядной долей презрения и неприятия методов зла. Но через секунду она уже сладко улыбалась, вспомнив бесславную смерть Леона. Да, Нерена потерпела сокрушительное поражение в войне за обладанием любовью Орланда, но и проклятая Дриана потеряла друга, осознание чего бальзамом лилось на порочную душу колдуньи. А скоро атлантка утратит все, абсолютно все. Она поплатиться за унижение Нерены. Единственная причина, по которой Дриана еще отравляет существование колдуньи, – это ее ребенок. Как только дитя появится на свет, атлантка распрощается со своей никчемной жизнью.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ничто не предвещало беды в тот день. На дворе стояло раннее утро, невыспавшееся солнце хмуро протирало глаза обрывками перистых облаков, щедро одаривая мир росой от своего умывания. Я сладко спала, досматривая очередной сон и планируя устроить себе просмотр еще пары штук, как была разбужена невежливым толчком в бок.

– Леон, если это ты, то прощайся с жизнью, – пригрозила я, не выходя из стадии сонного оцепенения. Толчок повторился с удвоенной силой, причем сопровождался он ехидным хихиканьем. Я, не открывая глаз, нащупала рядом булыжник и швырнула его по направлению шума.

– Вставай, лежебока, – потребовал радостный мальчишеский голос.

Я с трудом продрала глаза и безо всяких щенячьих восторгов лицезрела перед собой Диорина. Сорванец, лукаво прищурившись, подкидывал на руке знакомый мне на ощупь камень.

– Доброе утро, – пожелал он мне со счастливым прищуром и ласковой улыбкой, – Все давно встали, одна ты дрыхнешь без задних ног, вот я и решил, что ты составишь мне компанию на рыбалку.

– Утро не может быть добрым, – подарила я ему свою самую глубоко соблюдаемую заповедь и, с трудом переварив вываленную на меня информацию, едко поинтересовалась, – Не улавливаю связи между моей привычкой поздно просыпаться и твоей рыбалкой.

– А связь такая, – ни мало не смутившись пояснил мальчишка, – Всем уже поручили работу, лишь тебе не досталось дела, поскольку Эйрид запретил будить тебя. А если мы сейчас тихонечко смоемся на озеро, то никто не заставит выполнять тебя, например, готовить завтрак.

– Никто и так не заставит готовить меня завтрак, потому что вряд ли Эрик и Леон хотят умереть от пищевого отравления, – мстительно улыбнулась я, с трудом вставая на ноги, – Но в твоих словах есть разумное зерно, мальчик, хотя, подозреваю, ты больше печешься о себе.

Диорин смущенно промолчал, и я поняла, что попала в самое яблочко.

– Рыбалка…, – задумчиво продолжила я, – Это то место, где можно просто сидеть на земле, тупо пялиться на поплавок и не боятся нашествий никаких гнусных работодателей?

Сорванец энергично кивнул головой, показывая на два прутика, которые должны были символизировать удочки.

– Считай, что убедил меня, – сказала я, бодрым шагом направляясь к пастбищу лошадей.

– Стой, куда ты?- заволновался Диорин, – Нас же засекут.

– Не дрейфь, малыш, – ответила я, посылая мысленный вызов Луне, – Еще не родился тот человек, который мог бы засечь Дриану на месте совершения преступления.

К вящей радости мальчишки, кобыла послушно подбежала ко мне и ткнулась теплым носом мне в ладонь.

– Луна, это Диорин, он наш друг, – принялась я втолковывать умному животному. Со стороны я рисковала показаться глупой простушкой, но кому, как не мне, был ведом своенравный норов кобылицы. Луна брезгливо повела ушами, но особо сопротивляться не стала, когда я подсадила ей на шею мальчика и прыгнула след за ним.

– Ты хорошо держишься на лошадях?- спросила я у Диорина, который крепко обхватил ручонками шею Луны.

– Да, а что?- гордо поинтересовался он.

– Сейчас увидишь, – шепнула я ему на ухо и с диким гиканьем ударила голыми пятками в бока кобылицы. А в следующий миг все вокруг нас слилось в сплошную разноцветную ленту. Застоявшаяся Луна бежала легко и быстро, будто позабыв о пассажирах. Мы ехали без единой детали сбруи, я отдавала приказания ей на уровне подсознания. Не стоит и говорить, что мы достигли озера меньше чем за десять минут.

– Вау, – восхищенно признал Диорин свое заблуждение перед лошадью, – И где ты только ее раздобыла.

– Это она меня раздобыла, – признала я, любовно похлопывая красавицу по шее, – Поздней осенью меня позвало к себе призывное ржание. Без мало час плутала я по бурелому намокшего, грозного леса, сердито цепляющегося за мою одежду прочными сучками, так и наровившими выколоть мне глаз. И лишь тогда, когда я готова была признать свое поражение перед непогодой и неприветливой чащей, на внезапно открывшейся поляне меня ждала она. Без привязи, без сбруи, отощавшая и грязная, Луна отнюдь не сразу признала во мне хозяйку, а признав, больше не перед кем не склоняла шею.