Венецианская маска. Книга 1 - Розалинда Лейкер

Когда его шаги стихли, Мариэтта бросилась в зал и по гладким, отполированным тысячами ног мраморным плитам поспешила к кабинету директора. Оказавшись в примыкавшем к нему помещении, она зажгла свечу. Увидев в трепетавшем пламени заветный шкафчик, где хранились ключи, девушка шагнула к нему. К счастью, предварительно запасенный нож не понадобился — дверца отворилась сразу, едва она прикоснулась к ней. Мариэтта сразу же взяла с полки кольцо с самыми старыми на первый взгляд ключами. Все бирки пожелтели от времени, но надписи все же сохранились.

Не найдя ничего, что могло бы подходить по размерам на ключ от нужной двери, она принялась за другую связку. Поиски заняли гораздо больше времени, чем она рассчитывала. Ключ хранился в седьмой по счету связке, наконец, ей удалось найти его. Едва успев снять ключ с кольца, она услышала шаги приближающегося сторожа. В одну секунду Мариэтта засунула ключи в карман, положила связку на полку, задула свечу, бросилась в соседнюю комнату и, забившись в угол, прислушалась. Раздался металлический звук — сторож поставил на полированную мраморную поверхность стола фонарь, затем скрипнули ножки передвигаемого кресла, и он уселся. Девушка не могла выбраться отсюда незамеченной. Оставалось сидеть и ждать, пока он захрапит. Но, судя по всему, спать ему пока не хотелось. Было слышно, как сторож возится с табакеркой. Скоро он запыхтел трубкой. Мариэтта осторожно уселась на мягкую банкетку и стала ждать. Прошел час, второй. Время тянулось невыразимо медленно. Девушка не без злости размышляла, какого надежного охранника имеет в его лице школа.

В конце концов, она сама задремала. Ее разбудила чья-то ладонь, прижатая ко рту, чтобы удержать от крика. Вздрогнув от неожиданности, Мариэтта с радостью рассмотрела в предрассветной мгле Элену.

— Тсс! Все в порядке. Сторож ушел. Я так и подумала — что-то случилось, но не могла прийти к тебе из-за сестры Сильвии, которая, как всегда, поднялась раньше всех и выпустила его из здания. Давай скорее наверх, пока она принимает хлеб от булочника.

В этот вечер, переодеваясь к концерту в белое шелковое платье, Мариэтта чувствовала себя на удивление спокойной. С тех пор как она стала солисткой, ей разрешили носить пышный кринолин. Проворным жестом девушка приколола к роскошным волосам цветок граната. Да, этот вечер был решающим в ее жизни, он может изменить все, и Мариэтта ощущала это каждым нервом, каждой фиброй души.

Ключ лежал в шкатулке для украшений. После часа или двух, которые она проведет с Аликсом, чем бы они ни были заполнены, ключ во что бы то ни стало нужно положить обратно в шкафчик. После этого огонь, бушевавший в ней, огонь свободы, будет укрощен, и она снова заживет обычной жизнью. Час назад, когда крытая галерея уже опустела, Мариэтта попробовала, подходит ли ключ к той двери, что вела в переулок. Она уже приготовилась как следует попыхтеть над замком, прежде чем удастся отпереть, но при помощи нескольких капель масла он открылся на удивление легко.

ГЛАВА 5

После концерта публика, как обычно, долго и восторженно аплодировала Адрианне. Сидевший во втором ряду Аликс воспользовался тем, что всеобщее внимание приковано к сцене, и незаметно подал сигнал Мариэтте, указав на дверь. Она прекрасно Поняла смысл жеста — он подождет ее снаружи.

Когда хористки вышли на улицу, там снова буйствовала метель. Аликс стоял невдалеке и ждал ее. Мариэтта подняла руку вверх, будто защищаясь от снега, и он узнал ее. К счастью для обоих, эскорт монахинь в такую погоду потерял бдительность, и стоило ей поравняться с французом, как он быстро извлек из-под плаща маленький букетик и сунул ей в руки.

— Когда? — коротко спросил он.

— Поздно ночью. Жди в переулке между Оспедале и церковью.

Он с радостной улыбкой кивнул ей и тут же растворился в бедой мгле, и Мариэтта видела, как ветер развевал поды его черного плаща. Никто, кроме Элены, не заметил этого краткого общения.

— Вот это да! — восхищенно прошептала она, — И цветы принес. Какие?

— Должно быть, зимние розы, — Мариэтта поспешно спрятала букетик под накидку — и рассмотреть толком не успела.

— Они так украсят твою комнату, — без тени зависти, радостно произнесла Элена.

Зимние розы нежно-белого цвета, каким иногда кажется фарфор, Мариэтта поставила в вазу темно-синего венецианского стекла, они рассыпались, подобно снежным хлопьям, выделяясь ярким белым пятном на красном дереве панелей стен. Мариэтта переоделась в простое темное платье — в нем она и собиралась пойти на первое в жизни свидание — и остановилась перед вазой с цветами, рассеянно дотронулась до нежных лепестков, потом вынула одну из роз, что покрупнее, и, обломив стебель, положила в бутоньерку на груди. Ей нестерпимо хотелось помчаться бегом в переулок сию же минуту, но необходимо было дождаться, пока все воспитанницы улягутся, а ночной сторож — ее тайный враг — завершит, наконец, традиционный ночной обход.

В пурге Аликс потерял дорогу, и ему пришлось изрядно поплутать по причудливо изгибавшимся улочкам и переулкам, перепутанным и однообразным, будто в каком-то странном лабиринте. Он очень боялся опоздать к Мариэтте и неописуемо обрадовался, когда все же удалось очутиться на площади Сан-Марко, оттуда он ясно помнил дорогу до Оспедале.

Вихри снежинок плясали в свете его фонаря, когда он ждал у дверей, откуда должна выйти Мариэтта. Время шло, и он уже стал подумывать, не опоздал ли, и Мариэтта не дождалась, но уходить тем не менее не собирался. Фонарь выхватил из тьмы рельефный знак, запечатленный на церковной стене еще в пятнадцатом столетии. Чтобы скоротать время, он смахнул с него налипший снег и пытался разобрать слова. Надпись на старовенецианском диалекте грозила страшными небесными карами всем тем, кто попытается оставить в Оспедале делла Пиета ребенка женского пола, чьи родители были живы и здоровы.

И снова он в который уж раз взглянул на часы, испытывая еще большую тревогу.

Мариэтта подошла к туалетному столику и подняла крышку стоявшей на нем шкатулки с драгоценностями. На дне лежала моретта, привезенная ею из дома. Сколько же ей пришлось дожидаться, пока ее снова наденут! И вот, наконец, время наступило, причем все обернулось совершенно не так, как она предполагала.

Приложив маску к лицу, Мариэтта подошла к зеркалу. Никто не ожидал от женщины в моретте, что она заговорит, поскольку маска крепилась на лице при помощи особой пуговицы, которую носившая ее удерживала зубами. Эта маска обладала особым, лишь ей присущим очарованием, и Мариэтта не раз замечала, какими взглядами провожали мужчины тех женщин, лица которых закрывала моретта. Она глядела в ручное зеркало, поворачивая голову то вправо, то влево, и с удовлетворением замечая, как бархатный черный овал маски подчеркивал; алебастровую бледность ее высокого лба, изящною шеи и подбородка.