Пираты Елизаветы. Золотой век - Питер Марвел

– Эй, не зевай! – резкий голос отца Франциска вырвал Дамиана из забытья. Он вздрогнул и суетливо принялся оправлять на себе оружие. – Скоро выйдем наверх.

– …ерх…ерх, – пропело эхо.

И они снова вошли в узкий проход, пол которого постепенно повышался у них под ногами. Вдруг отец Франциск остановился и задул свечу. От неожиданности Дамиан налетел на него, но тут же испуганно отшатнулся. Дамиан угадал, что спутник обернулся к нему, и, несмотря на полную темноту, изобразил на лице вину и почтительное внимание.

– Теперь осторожно, – предупредил отец Франциск. – Сейчас будут ступени наверх – всего шесть. Приготовь пистолеты. Про этот потайной ход они не должны знать, но на каждую дюжину найдется свой иуда. Имейте в виду – если кто-то попытается вас остановить, стреляйте не раздумывая.

– Слушаюсь, дон Фернандо! – пробормотал Дамиан, высвобождая пистолеты. – Клянусь вам, живым меня не остановить.

Молча они поднялись по щербатым каменным ступеням. Отец Франциск, скрипнув петлями, осторожно приоткрыл дверцу. Она была такой низкой, что огромный алоэ, росший снаружи, закрывал ее целиком. Отец Франциск внимательно прислушался к ночным звукам и, согнувшись в три погибели, выбрался из подземелья. Дамиан выполз за ним следом.

Они находились на каком-то заброшенном, похожем на свалку пустыре, край которого упирался в подножие невысокой, буйно поросшей кустами и пальмами горы, над которой сияли крупные неподвижные звезды.

Отец Франциск прикрыл дверцу и, отбрасывая фиолетовую тень на голубоватую в свете звезд траву, осторожно пошел вперед. Вокруг было тихо. Только где-то поблизости шумел и плескался небольшой ручей да трещали цикады.

Но едва отец Франциск и Дамиан отошли от подножия горы к небольшой рощице, как вдруг от деревьев отделились человеческие тени. Навскидку их было около шести. Они быстро окружили двух иезуитов, и в свете звезд было видно, как маслянисто поблескивают их обнаженные клинки.

– Хотят взять живыми, – шепнул отец Франциск, а затем крикнул:

– Abi in pazi![15] – что прозвучало не менее страшно, чем боевой клич каннибала.

Одновременно с этим отец Франциск вскинул оба пистолета и выстрелил. Грохот выстрелов взорвал ночную тишину. Кто-то завопил от боли. Дамиан, который возле отца Франциска превращался в послушную, не ведающую страха машину, также спустил курки. Из его пистолетов вырвались длинные струи пламени, на секунду молниями осветив лица нападавших, искаженные гневом, болью и ненавистью. Кто-то со стоном повалился прямо ему под ноги.

– Дави иезуитскую гадину! – крикнули из темноты, и тут же на Дамиана кто-то навалился сзади, обхватив его руками. Дамиан ловко двинул нападавшего каблуком в голень, одновременно ударив локтем под дых. Хватка ослабла, и в следующий момент, охваченный страхом и злостью, Дамиан, не раздумывая, ударил незнакомца кинжалом, с которым он не разлучался с тех пор, как покинул Севилью. У иезуитов было одно преимущество – им не надо было щадить своих противников, тогда как те должны были захватить их живыми.

Выхватив шпагу, Дамиан сделал выпад, но острие со звоном отскочило от чьей-то кирасы.

– Колите в руки! – крикнул отец Франциск, и тут же его шпага вошла противнику в ляжку.

Дамиан охотно выполнил бы совет своего наставника, если бы ему выдался такой случай. Но на него уже наседали двое, хотя ему казалось, что один из них ранен. Он на ходу вспоминал уроки фехтования, что получал в отцовском доме, стараясь любой ценой задеть противника. В левой руке он зажал кинжал. Но его напор не смутил нападавших. Судя по всему, ночные потасовки были для них обычным занятием, в котором они порядком поднаторели и которому они ревностно отдавались, интересуясь не славой, а платой. Правда, изящества в их приемах не наблюдалось, но никто этого от них, видимо, и не требовал. Они зажали Дамиана в клещи – один принимал на себя ярость его атак, а другой снова норовил зайти ему за спину, чтобы нанести предательский удар.

Дамиан удвоил усилия, вертясь как волчок. Шпага его мелькала, точно молния. Но он понимал, что его мастерства не хватит, чтобы долго сопротивляться двум опытным фехтовальщикам. Нетренированная кисть уже начинала предательски слабеть, а шпага двигалась все медленнее. Спина его уже невольно холодела, предчувствуя удар, который вот-вот нанесет противник. Но вдруг рядом с ним мелькнул щегольской плащ отца Франциска, сверкнул кончик его шпаги – сверкнул и исчез, – но один из противников Дамиана вдруг зашатался и упал на колени.

– О, дьявол, мое плечо! – воскликнул он, уронив бесполезную теперь шпагу и хватаясь за правую руку, из которой толчками вытекала кровь.

Ободренный помощью, Дамиан тут же собрался с духом и обрушился на осиротевшего врага; отведя его шпагу, он снизу ударил его в горло, использовав прием, секрет которого передал ему учитель фехтования. Мужчина, бросив клинок, схватился двумя руками за горло и, захлебываясь кровью, упал навзничь.

Переведя дух и оглянувшись, Дамиан увидел, что отец Франциск уже расправился еще с одним наемником, который забыл защитить себя кирасой и поплатился за это. Он лежал на боку, поджав под себя ноги, и громко стенал, зажимая ладонями рану на животе. Рядом с ним валялись еще двое, сраженные пулями в самом начале схватки.

С непроницаемым лицом, выставив перед собой шпагу, последний убийца отступил назад, затем развернулся и бросился в рощу, скрывшись во мраке.

Не вкладывая клинка в ножны и не обращая внимания на раненых, отец Франциск схватил Дамиана за плечо и потащил за собой. Спотыкаясь и падая, они ринулись вниз по склону, к берегу, туда, откуда уже доносился мерный шум волн. На ходу Дамиан то и дело оглядывался, опасаясь погони.

– Им потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя, – на ходу торопливо говорил отец Франциск. – Но, боюсь, они осведомлены о наших планах гораздо лучше, чем мне казалось. Я начинаю подозревать, что им известно, кто снарядил «Азалию».

– Значит, на сегодня это не все? – ужаснулся Дамиан.

– «Все» кончится только вместе с жизнью, – едко заметил отец Франциск. – Но вы хотите знать, ждет ли нас новая засада? Я этого не исключаю. Но, предвидя ее, я принял некоторые меры. На дороге нас должна ждать карета, которая довезет нас до бухты. Здесь нельзя пристать к берегу на лодке – плохое дно, очень сильный прибой. Так что придется прокатиться.

Они выбежали на узкую горбатую дорогу, убитую фурами и копытами волов.

– Вот она! – радостно вскрикнул отец Франциск. – И точно – карета была на месте. Отец Франциск тихо перекинулся с кучером несколькими фразами – Дамиан догадался, что это был пароль, – и распахнул дверцу. Они запрыгнули внутрь, кучер стегнул лошадей, и карета сорвалась с места. Загрохотали подковы, взрывая прибитую росой пыль. В окошке затряслись, запрыгали звезды. Дамиан сидел, вцепившись обеими руками в свою шпагу, и смотрел прямо перед собой. В голове его воцарилась звенящая пустота, во рту пересохло и было солоно от крови – в азарте он прикусил губу. Вдруг в животе у него громко и позорно забурчало – не привыкший к таким переживаниям желудок напомнил о себе. Дамиан покраснел и быстро взглянул на наставника. Но тот, казалось, вовсе ничего не заметил, устремив взгляд в окошко и упиваясь ночной прохладой. Лицо его было черно и неподвижно, только ноздри раздувались, как у разгоряченного скачкой арабского скакуна. Карету безжалостно трясло и мотало на ухабах, сквозь грохот и скрип раздавались щелканье кнута и тихие покрикивания кучера на лошадей. Дамиана то и дело бросало то на спинку сиденья, то на дверцу, то на отца Франциска, который умудрялся оставаться недвижим, как каменный идол. Внезапно карета дернулась и остановилась как вкопанная. Воцарившаяся тишина ударила по ушам. Дамиан вздрогнул и вопросительно посмотрел на отца Франциска. Тот жестом показал, что пора выходить. Дамиан открыл дверцу и спрыгнул на землю.