Наследие из сейфа № 666 - Таня Белозерцева

не обижай, он парень-то простой, как шлепанец, наивный и добрый… Зверушек, опять же, любит, он с тобой подружится, Гарри, только покажи ему монстра пострашнее, и он весь твой, с потрохами.

— Что я слышу? — Гарри демонстративно почесал в ухе. — Ты предлагаешь мне подкупить Хагрида? Ну знаешь… Давай-ка я сам как-нибудь решу, как с ним подружиться. Дружбу вообще-то не покупают — её обычно обретают.

Подумав, Сириус вдруг вздохнул, подошел и сел рядом с Гарри на траву.

— А знаешь… ты прав. Уж я-то должен был понять это давно… Вот нас было четверо, четыре неразлучных друга: я, твой папа Джеймс Поттер и Ремус Люпин с Питером Петтигрю. Дружили мы не разлей вода, с первого курса по седьмой, проучились от звонка до звонка. И что в итоге? Питер нас предал, продал Поттеров Волан-де-Морту, «погиб» сам, подставив меня, вот так нас и раскидало, кстати… Из нас всех на свободе один Люпин и остался. И где он, Гарри, где он, хваленый наш дружок? Ни разу не навестил меня в Азкабане, ни разу не проведал тебя, сына своих лучших друзей.

Гарри напряженно слушал, по старой своей извечной привычке закусив губу: конечно, это Питер — настоящий предатель, это по его вине погибли его мама и папа. Тревожно смотрел в опечаленное лицо Сириуса, жестоко разочаровавшегося в друзьях, обманувшегося в самых лучших своих чувствах. И думал с облегчением, что не Северус был предателем и причиной смерти его родителей, а какой-то неизвестный, незнакомый ему Питер Петтигрю, про которого он только слышал, что того арестовали и держат под очень суровым надзором в Азкабане. Всё же Северуса он теперь немножко больше знал — лично видел его, пожимал ему руку при знакомстве, смотрел в его грустные глаза и слышал его ломкий надтреснутый голос. Голос и глаза Северуса до сих пор были с ним, голос и глаза страдающего человека. Старательно отодвинув мысли о Северусе на время подальше, Гарри спросил:

— А как вы познакомились и подружились?

— Ну… — размышляя об ответе, Сириус сорвал длинную травинку и сунул в рот. — Мы с Джеймсом родственники, его мать Юфимия Поттер в девичестве была Блэк, в поезде на пути в Хогвартс познакомились с Люпином, Снейпом и Эванс, причем нам Северус сразу не понравился, потому что с ним девочка ехала, высокомерная и сварливая, она поставила меня и Поттера на место, когда мы начали задирать оборванца Снейпа. Он, видишь ли, о Слизерине распевал, Джеймс услышал и сразу наехал, окатив доходягу презрением. «Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел, а ты?» — обратился он ко мне, а я ему сказал, что вся моя семья училась в Слизерине. Так он и на меня зафыркал. «Ну, елки-палки, — говорит, — а ты мне показался таким приличным человеком!» — Сириус грустно усмехнулся и посмотрел на Гарри. — Понимаешь?

Гарри нерешительно покивал. Сириус продолжил, задумчиво жуя стебелек.

— Мы с Джеймсом с младенчества были знакомы, на горшках рядышком сидели, можно сказать, но только в поезде на Хогвартс я рискнул сообщить ему, что вся моя семья — выходцы из Слизерина. Далее, должен признать, я уговорил Шляпу отправить меня на Гриффиндор только из-за боязни потерять дружбу с Джеймсом. Так-то я слизеринец, Шляпа хоть и отправила меня в Гриффиндор, но осталась при своем мнении, сказав мне вдогонку: «Ну, ступай ко львам, змей с собачьим сердцем». И она была права, Гарри, эта старая мудрая Шляпа. Более того, она увидела во мне зачатки и способности к анимагии. С Люпином и Петтигрю мы оказались в одной комнате, всего нас было пятеро, но Вижн Гринвуд как-то ухитрился не влиться в нашу компанию, был незаметным и очень тихим. Да я порой даже не помнил, как его зовут, и искренне удивлялся, натыкаясь на него во время подготовки ко сну… Сосед по спальне номер пять и всё.

Потом со временем мы прознали, что Люпин не просто наш однокурсник, а оборотень. Чему мы, как ни странно, дико обрадовались, да и учеба к тому времени наскучила, нам хотелось чего-то нового, необычного. А тут нате вам, однокашник-оборотень. Ну мы и набились ему в друзья, стали опекать его, сладко при этом обмирая в душе, что он раз в месяц становится смертельно опасным. Ради Люпина мы стали анимагами, и у нас появился ещё один секрет, один на четверых, зарегистрироваться нам как-то в голову не пришло, нам казалось, что это будет неправильно: если мы зарегистрируемся, то исчезнет важная составляющая тайны, наш секрет перестанет быть секретом. Болванами мы были, Гарри, и самым безголовым из них был я. Именно я был инициатором всех наших проделок…

Сириус замолчал, подумал и покачал головой.

— И мне до сих пор не приходило в голову извиниться перед Снейпом. А теперь и знать не знаю, где его искать, чтоб извиниться. Я ж ему жизнь отравил, все школьные годы над ним издевался. — Грустно улыбнулся, посмотрел на Гарри. — Я сейчас сам понял, что не были мы друзьями по-настоящему. Мы были всего лишь жалкими потребителями, Люпин был для нас наркотиком, тоником, опасным и интересным бонусом, способом убить ненужное время. Мы его вытаскивали из надежного бункера, открывали все засовы, под которыми за семью дверями наши учителя, желая обезопасить жизни нескольких сотен учеников, прятали оборотня. Мы выпускали оборотня на волю, тем самым обесценивая их труд. Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем… А вдруг бы мы не смогли его удержать, и он укусил кого-нибудь? Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, Сириус выплюнул травинку. — Было, было много раз — еще бы чуть-чуть и… Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости. Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора… Он принял в школу оборотня, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что некие студенты нарушают правила, которые он установил для нашей безопасности. Он не догадывался, что ради острых ощущений трое однокурсников стали нелегальными анимагами…

Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. Мы снова и снова крались в полнолуние к логову оборотня, чтобы снять защитные чары с дверей и выпустить волка погулять. Неудивительно, что Люпин избегал нас