Иероним Эгинский - Петр Боцис

дал: глаза, чтобы видеть мир, уши, чтобы слышать, и все чувства. Неужели не следует благодарить Его? Или, может, мы оплатили счет за эти дары Его? Нет, конечно. Итак вместо того, чтобы Его прославлять и благодарить за все благодеяния, полученные нами даром, неужели мы станем поносить Его?

– Ты прав, отче. Прошу прощения, я больше не буду так говорить, – ответил электрик и отошел с поникшей головой.

Старец пошел дальше вдоль набережной. Два рыбака сидели за столом и разговаривали. У них не было денег даже на то, чтобы заказать себе кофе, и они выглядели отчаявшимися. Старец подошел к ним, поприветствовал и вступил в разговор. Выбрав момент, чтобы они не увидели, он оставил на столе немного денег и тихо ушел. Они, не сказавшие старцу и слова о причине своей скорби, были поражены как его любовью, так и его проницательностью и вежливостью.

А тем временем отец Иероним свернул с набережной в переулок. Пройдя немного, он остановился у двери, постучался и зашел в дом. Там молодая вдова старалась успокоить своих детей, изголодавшихся и просящих есть. У нее трое детей, она не могла пойти работать и не знала, чем их накормить. Поприветствовав старца, она предложила ему сесть.

– Как, сестрица, ты справляешься с детишками?

– Как справляюсь, отче, да разве вы не видите? Большое несчастье меня постигло, и я уж не знаю, как мы будем жить дальше.

– Я знаю, потерпи, и Бог тебе поможет. Всю надежду надо возлагать на Господа, и Он нас не оставит. Необходимо иметь твердую веру в Него. Мы временны в жизни сей, и ничего у нас нет. Где муж твой? Умер. Ушел, перешел туда, где истинная жизнь. И мы да будем стремиться туда же. Все земное тленно, все мы здесь оставим. Только душа наша бессмертна. Не завидуй ничему. Избегай, насколько можешь, мира, чтобы спастись, ведь столько поводов ко греху. Избегай их: береги глаза, уши, язык, руки. Не прельщайся яркими и красивыми одеждами. Одна женщина на моей родине осталась молодой вдовой, будучи очень красивой, и чтобы на нее не обращали внимания, она носила старые платья и пачкала свое лицо сажей. Необходимы внимание и молитва, и Бог тебя не оставит. Да, и еще: если другой дает тебе что-нибудь, то не отказывайся, иначе ты и его лишишь награды, и сама не придешь ко смирению. Я, когда мне дают что-нибудь, никогда не отказываюсь. Что мне нужно, то я оставляю себе, а что не нужно, отдаю другим. Когда я отдаю деньги или фрукты, то превозношусь, но когда вынужден протянуть руку и просить, тогда смиряюсь.

Затем он встал и скромно положил на стол бумажный пакет с рыбой, фрукты, немного денег и ушел.

Женщина его поблагодарила и попросила навещать их время от времени.

Он продолжал двигаться по переулку и остановился у другой двери, положил у входа рыбу и фрукты, позвонил в дверь и быстро ушел, чтобы его не увидела бедная женщина, которая открыла на звонок и нашла продукты, посланные Богом. Старец шел по тому же переулку, останавливаясь еще в нескольких местах, пока он не раздал все содержимое своего мешка. Теперь, освободившись от ноши, он направился в свою келью. По пути остановился у дома на правой стороне дороги, постучал, и ему тотчас открыла дверь пожилая женщина с измученным лицом. Старец положил ей в руку деньги:

– Один человек дал мне эти деньги, а они мне не нужны. Пожалуйста, возьми их, они тебе сегодня понадобятся.

Женщина взяла деньги и поблагодарила его. В этот же вечер ее беременная дочь неожиданно была вынуждена отправиться в родильный дом, и деньги, данные старцем, были единственным ее достоянием.

Старец шел дальше. Ему навстречу, напевая, шел молодой человек. Как только они поравнялись, старец сказал:

– Молодец, хорошо поёшь!

– Я не ною духовное, отче, а так, просто напеваю мирские песни. Я неграмотен и не умею петь псалмы.

– А мирские песни как ты выучил? Слушай: если будишь стремиться к духовному, то и научишься петь духовное. Взращивай в себе это стремление. У тебя отличный голос, и ты бы стал замечательным певчим.

Наконец, старец добрался до своей кельи, но прежде, чем он переступил порог, к нему подошла женщина и попросила:

– Помогите мне, отче, я бедная вдова, у меня пять детей-сирот. Мне совершенно нечем накормить их.

– Знаю, что ты вдова и бедная. Но у тебя есть пять золотых лир, почему ты их не тратишь на детей?

Женщина побледнела: о ее скрытых пяти лирах никто не знает. Как же батюшка говорит ей об этом?

– Прости, отче, ты прав, – пробормотала она и с опущенной головой ушла, рассказывая затем всем знакомым, что этот батюшка все знает от Бога.

Наконец, он вошел в свою келью. Там его уже ждали несколько духовных чад, пришедших посоветоваться и исповедоваться. Он всех их поприветствовал и сказал монахине Евпраксии:

– Монахиня, ты угощала их кофе и лукумом?

– Да, старче. Иди, я приготовила трапезу. Я займу гостей, ты иди поешь, а после примешь их для беседы.

– Нет, монахиня, прежде, чем есть, я поговорю с ними. Он очень любил людей и так заботился о их душевном совершенствовании и духовном преуспеянии, что предпочел остаться голодным до тех пор, пока их не наставит.

Он вошел в свою келью, пробыл несколько минут один и затем позвал к себе тех, кто пришли первыми. Это была супружеская пара, которая часто его посещала, поскольку отец Иероним был их духовником.

Между супругами установилось тайное соглашение: ничего друг от друга не скрывать и все исповедовать старцу. Однажды жена решила отложить немного денег, чтобы подать милостыню одной сильно нуждающейся семье, и, поскольку в то время у них самих было трудно с деньгами, она боялась, что муж ей этого не разрешит.

Как только они вошли в келью и подошли под благословение, старец встретил их следующими словами:

– Добрый день, – сказал он мужу и повернулся к его супруге,– добрый день, госпожа воровка! Разве вы не договаривались между собой ничего друг от друга не скрывать? Это хорошее дело. Так зачем же ты спрятала деньги? Или думаешь, что, если б ты попросила их у мужа, он бы тебе не дал?

– Простите, старче, я больше так делать не буду,– ответила «воровка».

Муж был в недоумении. Жена рассказала ему о случившемся, и они оба в очередной раз подивились прозорливости старца.

– На моей родине, – продолжал старец, – был один иеромонах по имени Серафим. Кроткий, смиренный, он вел подвижническую