Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия

До нас долетели тихие смешки со стороны всадников, оставшихся за спиной короля. Селия, осознав, что сама позволила герцогине воткнуть в графиню уже не шпильку, а копье, судорожно вздохнула.

— Это ваши фрейлины – собаки, — отчеканила пунцовая от досады и злости принцесса. — Особенна та рыжая…

— Тише, дитя мое, тише, — предупреждающе произнесла ее светлость. — Вы можете возить своих фрейлин в грязи сколько угодно, но моих не смейте трогать даже мыслью. К тому же для вас, дочери и сестры государей Камерата, стыдно вести себя, как простолюдинка, позволяя себе непростительную грубость.

— Вы грубите… — начала принцесса, но ее одернул брат, уставший слушать брань родственниц:

— Молчать, — негромко произнес он, но тон государя был таков, что, кажется, даже лошади перестали фыркать. — Ваша светлость, ваше пожелание удачи принято. После мы поговорим с вами особо. Теперь присоединитесь к остальным дамам, если, конечно, хотите принять участие в пикнике. Если нет, я вас пойму и не осужу.

— Отчего же, — ответила герцогиня, сияя жизнерадостной улыбкой, и в этот момент я была искренне восхищена своей госпожой, которая, оскорбив графиню в ответ на ее насмешку, еще и отчитала племянницу за недостойное поведение. — Это первый пикник в этом году, и я собираюсь им насладиться.

— Разумеется, — на лице государя не дрогнул ни один мускул, и все-таки от едкого замечания он не удержался: — У вас есть время переодеться и… — он скользнул взглядом по мне, — привести себя в порядок.

— И кто же, Ваше Величество, по-вашему, мнению здесь не в порядке? — полюбопытствовала ее светлость. — Вы столь часто и пристально смотрите на одну из моих фрейлин, что я делаю вывод ­– вы недовольны баронессой Тенерис. Шанриз, дитя мое, — она не глядя поманила меня, и я послушно подъехала.

— Ваше Величество, — я улыбнулась и склонила голову, приветствуя государя. — Ваше Высочество, — принцессе я также поклонилась с улыбкой, а потом просто кивнула: — Графиня Хальт.

— Да, вот этой не мешало бы причесаться и подобрать волосы, — всё еще злясь на тетку, буркнула Селия. Графиня влезать больше не рискнула.

Ее светлость не удостоила племянницу взглядом, зато она сделала то, ради чего были затеяны все эти переодевания – привлекла ко мне всеобщее внимание. И теперь, взор государя был и вправду прикован ко мне. Я глаз не отвела, лишь скользнула взглядом на мгновение за спину монарху и увидела герцога Ришема, подъехавшего ближе. Он покусывал губы, наблюдая за происходящим. Ему я не стала ни улыбаться, ни посылать приветствий.

— Дорогая тетушка, вы крадете у нас время, — раздраженно произнес Его Величество.

— Позвольте украсть у вас еще несколько минут, — уже без тени улыбки произнесла герцогиня. — Вы не можете не понимать, как любой женщине неприятно слышать о том, что с ней что-то не в порядке, особенно, когда она приложила немало стараний перед тем, как покинуть свои покои. И вот теперь, глядя на баронессу, скажите, что вам в ней пришлось не по нраву? Ее наряд? Так мне есть, что ответить. Когда вы вернетесь, ваши спутницы, как и дамы на поляне, будут покрыты испариной, они будут страдать от жары, потому что сегодня чудеснейший день. Так почему же мы не могли облегчить себе жизнь и надеть легкие платья. Мы предпочитаем быть красивыми и пахнуть так же, а не потом, уж простите за прямоту, как взмыленные лошади. И разве же Шанриз не мила в этом белоснежном платье? Ответьте же, дорогой племянник. Как вы находите баронессу?

— Баронесса очаровательна, — ровно ответил государь. — И волосы уложены недурно. Пожалуй, я соглашусь с вами. Это всё, дорогая тетушка?

— Так нам ехать переодевать, или вы позволите остаться нам женщинами, очаровательными в своей простоте и скромности?

— Оставайтесь, — отмахнулся король. — Вы и так отняли у нас время, а мне вовсе не хочется, чтобы ваша ватага преследовала нас, желая спорить и дальше.

— Мои нижайшие извинения, Ваше Величество, — приложив ладонь к груди, склонила голову герцогиня. — Боги с вами, государь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он кивнул и бросил на меня еще один взгляд. А я, ощутив дуновение ветра, не стала сдерживаться и улыбнулась:

— Хэлл уже здесь, Ваше Величество.

— Что вы хотите этим сказать, баронесса, — заинтересовался государь.

— Его конь так быстр, Ваше Величество, нельзя упускать его, — я взглянула ему в глаза. — Вам стоит поспешить, Хэлл не терпит промедления.

— Стало быть, мы более не станем рисковать удачей, — губы короля едва заметно тронула улыбка. — Вперед! — крикнул он, и кавалькада, дав государю обогнать их, сорвалась с места, а мы остались стоять, глядя им вслед.

И как только всадники сильно удалились, герцогиня рассмеялась. Ее смех был легкий и заразительный, и все-таки я услышала в нем издевательскую нотку. Наверное, именно она и не позволила мне рассмеяться вместе с ее светлостью. Я просто улыбнулась, чтобы поддержать мою покровительницу. Она обернулась ко мне и сверкнула ответной улыбкой.

— Как же славно! — воскликнула герцогиня. — Как же замечательно! Но вы ведь слышали, как гавкнула графиня? — Она обернулась к фрейлинам, а после посмотрела на меня и серьезно добавила: — Готовьтесь, дитя мое. Это уже не пристрелка, игра набирает ход. Пока они наблюдали, но то, что Серпина позволила себе открыть рот и пройтись по вам, это означает, что вас признали соперницей. Интерес государя к вам уловить несложно. И пусть он опять был не на моей стороне, все-таки оказался благосклонен. А эта ваша последняя фраза… Это восхитительно! — вновь воскликнула ее светлость и велела: — На поляну. Шагом, нам спешить уже некуда, — и где-то рядом вознесла хвалу богам Керсти, правда, шепотом, но я услышала.

На поляне нас ждали, и ждали с нетерпением. Бравый галоп, в котором мы промчались мимо, не оставил равнодушных. И когда наша кавалькада въезжала на поляну, взгляды придворных и слуг уже привычно были прикованы к нам. Лакеи и два наших грума поспешили помочь фрейлинам спуститься, как только поводья были натянуты. Герцогине помог всё тот же граф Экус, успевший добраться до поляны, пока мы устраивали погоню за королем. Его сиятельство, как и другие мужчины, в числе которых был и мой дядя, в охоте не участвовали.

Граф Доло подошел к нам, как только мы появились. Он поклонился герцогине и протянул руки ко мне, я соскользнула дядюшке в объятья, и он, утвердив меня на ногах, поцеловал в лоб и отступил, чтобы оглядеть наряд.

— Прелестно, — сказал он с улыбкой. — И легкость платья не позволит вам испытывать неудобства. Еще и практично.

— Истинно, друг мой, вы совершенно правы, — отозвалась герцогиня. — Я безмерно рада, что вы верно оценили нашу смелость. Удобство, легкость и практичность. И да, прелестно. Я в восторге!

— Как и я, ваша светлость, — его сиятельство поцеловал руку моей покровительнице, и они отошли от меня, мило беседуя о погоде, но я была уверена, что ее светлость успеет между делом рассказать о нашей встрече с государем.

Оставшись в одиночестве, я огляделась и приметила Керстин, на лице которой было столько блаженства, что и без того солнечный день, заиграл еще большими красками. Хмыкнув, я взяла ее под руку, и баронесса Вендит вновь примерила на себя роль наставницы, помогая мне сориентироваться. И пока она толковала мне, что нам дозволено и как себя вести, я рассматривала место, где нам предстояло ждать охотников.

Поляна была огромной и называлась так скорей из скромности, чем по своей сути. Она была размером с небольшую площадь, где легко могли бы соседствовать торговые ряды, помосты для циркачей и актеров, и это бы нисколько не затруднило движение мимо них. На траве никто и не думал сидеть, как это делали мы с родителями, когда отправлялись на пикник в своем поместье, даже если с нами отдыхали другие семейства с дочерьми. Всегда располагались на покрывалах, и мне это нравилось. Впрочем, и нарядов для пикников у нас не было. Одевались просто и удобно. Все-таки частная жизнь дозволяет иметь меньше церемоний.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так что я ожидала нечто подобное тому, к чему привыкла. Однако на поляне стояли длинные столы, были расставлены стулья вокруг них, и сервировка мало отличалась от повседневной. Но были и качели, подвешенные к деревьям, росшим в обрамлении по трем сторонам поляны. С четвертой, от дороги, растительности не было, чтобы не затруднять проезд. И если справа от меня рос действительно лес, то слева и с противоположной стороны от въезда можно было заметить среди деревьев и лошадей, которых привязали за пределами поляны, и прислугу, возившуюся возле конструкции, в которой горел огонь. Кареты остались стоять вдоль дороги.