Сателлит Его Высочества - Вадим Друзь

Наконец, старик медленно поднял веки и Бертольд в который раз вздрогнул от холодной черноты его напрочь лишенных белков глаз.

— Всё, Бертольд, свершилось!.. — его голос, казалось, всколыхнул даже внутренности собеседника, так ощутимо того встряхнуло, — Отныне в этих землях нет ни единого человека, который мог бы мне противостоять. И уже никто не встанет на пути становления моей империи. Не зря я десять лет избегал встречаться со старым Лендером, не зря копил силу! И вот, один сокрушительный удар по расслабившемуся врагу — и путь свободен. Гордись, Бертольд, ты стоишь у истоков зарождения Великой Империи! И гордись близостью к твоему будущему императору — никому более не выпало такой чести…

— Я горжусь, Ваше Величество!

— Ладно, ладно, Бертольд, рано ещё так меня величать, успеешь ещё… Слушай, лучше о деле. Людей снаряди в лес Моленский. Там, в южной его части, пусть разыщут поляну с хижиной в центре. Это — логово Лендера. Было. Нет уже Лендера, накрыл я его. Но пусть осмотрят всё до мелочи, главное — тело его найти и удостовериться… И — назад пусть скачут не мешкая, да расскажут всё подробно… Иди, Берт, иди — распорядись. А я прилягу, нелёгкими эти дни выдались и очень много сил отняли. Иди, иди — я позову потом…»

Максим заворочался, выплывая к черте полусна-полуяви, но сон не отпускал.

«…Резкие щелчки окованного железом посоха разносились далеко вокруг, заранее оповещая обитателей замка, что наилучшим будет переждать эти минуты в тупиках и нишах запутанного лабиринта коридоров, чем оказаться в поле зрения всесильного мага.

Мессир Крег, Магистр рассеянного по всему миру Ордена Бездны, один из самых просвещённых адептов чёрной магии, вот уже два года ежевечерне совершал обязательный обход замка, почти по одному и тому же маршруту. Почти, потому что полтора года назад маршрут дополнился ещё одним обязательным пунктом — посещением тюремной башни, массивного каменного исполина, возвышавшегося в центре замкового двора.

Служивый люд, да и гости из местных вассалов, однажды уже удостоверились в том, что Магистр не переносит даже самых ничтожных помех на своём пути. Слуга, неосмотрительно появившийся на дороге мага, одним движением вынырнувшей из мрачного балахона руки был буквально впечатан в гранитную кладку стены, и сполз по ней без признаков жизни.

Стук посоха донёсся уже со двора и затих вблизи тюремной башни. Мессир на секунду замер у абсолютно гладкой, без ручки и замочной скважины, двери, из рукава показалась смуглая костлявая рука и будто бы погладила потемневшее от времени дерево. Дверь без звука ушла внутрь, и угольно-чёрный проём поглотил мага. Через секунду вход затворился, и осталось впечатление, что башня не впускает, а глотает своих посетителей.

Уже полтора года она служила местом заточения только одного человека, в чью комнату-камеру и наведывался по вечерам старый маг. Тем же движением отворив последнюю на своём пути дверь, Магистр изваянием застыл на пороге темницы. Хотя темницей эту просторную, обитую парчой и шелками комнату можно было назвать лишь условно. Обставленная вполне приличной мебелью, с коврами на полу и с самостоятельно зажигающимся по вечерам камином, она могла бы стать вершиной мечтаний очень многих людей, если бы не одно обстоятельство — выйти за её пределы было невозможно.

Пламя камина отбрасывало на стены сполохи мягкого света, его дополняли огни трёхрогого подсвечника на столе, и вся обстановка создавала впечатление уюта и спокойствия, но только лицо сидящей в кресле женщины выражало нечто обратное — глубокую тоску и обреченность.

Подняв взгляд от лежащей на коленях книги, она повернулась в сторону вошедшего и совершенно безучастно застыла.

— Драгоценная донна! — маг, постукивая посохом, прошёл на середину комнаты, — Я надеюсь, письмо для вашего упрямого супруга уже готово?

Пленница, не отрывая от него взгляда, вынула вложенный между страниц книги исписанный лист бумаги и молча положила на край стола.

— Я полюбопытствую, с вашего позволения, — насмешливо произнёс Крег и, взяв письмо, внимательно его прочитал. — А вот это — лишнее! — его палец черкнул по листу, оставляя девственно чистые проплешины в тексте, — Вы неисправимы, бесценная донна. Вместо просьбы быть благоразумным и сговорчивым, вы пытаетесь внушить супругу совершенно обратное. И вот результат: осталось только „люблю“, „здорова“, а так же „тоскую и жду, когда всё это кончится“. Очень лаконичное послание. Что же, устроит и так. Ладно. Есть ли у вас жалобы, нарекания, пожелания?

Женщина лишь слегка качнула головой.

— Вы, как всегда, чрезвычайно красноречивы! — хохотнул маг и, уже выходя из комнаты, бросил, — Желаю и дальше так веселиться…»

Картинка в сознании Макса сменилась безо всякого перехода:

«…Старинный замок располагался почти на самом краю обширного плоскогорья, и с крепостной стены открывался величественный вид на зелёную бескрайность лесов, принадлежащих королю-сюзерену. Пока ещё — принадлежащих. И пока ещё — сюзерену.

По крайней мере, именно так с уверенностью считали два человека, стоящих у парапета стены, подставив лица тёплому ветру.

Один из них рассчитывал вскорости стать единоличным властелином этих земель, чтобы затем, подмяв под себя соседние королевства, быть уже их Императором. Вот так, ни больше, ни меньше. Второй ставил перед собой цель поскромнее, но для него самого не менее важную и желанную, а именно — утвердиться в качестве ближайшего помощника, правой руки будущего императора, и обеспечить себе тем самым второе по значимости место в Империи.

Цели были высокими, а вот методы их достижения диктовались низменной сущностью двух этих честолюбивых людей. Один был преданным служителем Чёрной Магии, другой просто никогда не отличался нравственной чистоплотностью, и своё прозвище Вепрь получил не только за внешнее сходство, но и за наглый и вероломный нрав.

— Бертольд, готовься ехать за очередной порцией королевской казны… — говоривший не отрывал взгляда от горизонта, оперев подбородок о сложенные на посохе руки. Ветер отбросил его чёрные, без малейших проблесков седины, волосы назад, и его профиль, с покатым лбом, горбатым крючковатым носом и практически отсутствующими на антрацитовых глазах белками, стал похож на ястребиный. — По моим расчётам, казна уже должна быть почти пуста, и король с трудом сможет наскрести нужную сумму. Значит, пришло время ужесточить условия, как мы уже с тобой это обсуждали. Прижми его, пусть поймёт, что дальше платить за жизнь своей драгоценной супруги он может лишь самим королевством. Вот, передашь ему письмо от неё, пусть почувствует, как ей плохо. Она-то в нём призывала супруга пожертвовать её жизнью ради спасения королевства, но теперь у письма несколько урезанный вид, кроме тоскливой безысходности, ничего не выражающий…