Чёрный дождь - Масудзи Ибусэ

Никто из нас не предполагал даже, что на свете существуют бомбы такой ужасающей разрушительной силы. Простой парод, во всяком случае, ни о чем не догадывался. Так же, как и дети. Каждый день юноши и школьники из отряда добровольного служения родине помогали разбирать жилые дома, чтобы помешать распространению пожаров. Ни один из них не пытался схитрить и уклониться от работы. Они погибли во время бомбардировки шестого августа. Девушки в белых хатимаки на голове ходили на сталелитейный завод. На рукавах у них были повязки с надписью «Добровольный отряд школьников». По дороге они распевали «Песню трудового фронта»:

Сжимаешь винтовку, а я молоток.Теснее сплотимся — ведь путь наш един.И если погибнуть прикажет нам долг —Погибнем, бойцы добровольных дружин!

На заводе эти школьницы вытачивали на токарных станках гильзы для зенитных снарядов. Работали в две смены, вечерняя кончала в десять. Никому и во сне не снилось, что на город обрушится эта смертоносная бомба.

ГЛАВА XIV

В этот день на улицах разрушенного города было еще больше людей, чем накануне. Помимо тех, кто разыскивал своих близких, попадались и пожарники в нарукавных повязках с надписью «Спасательный отряд особого назначения». Одни держали у рта мегафоны, другие тащи ли носилки. Все они прибыли из различных уездов для оказания помощи пострадавшим...

Как я и ожидал, в конторе армейского вещевого склада мою просьбу снова отвергли. Правда, отказ был сделан в более вежливой форме, чем накануне, и говорили не так заносчиво, однако настаивать не имело смысла.

Выйдя из склада, я миновал квартал Фукуро-тё и пошел вдоль трамвайных путей к зданию Управления связи. Немного погодя меня догнал военный с повязкой спасательного отряда.

— Эй,— окликнул он меня,— не видел кого-нибудь из отряда Кодзин?

Взглянув на него, я удивленно воскликнул:

— Никак Тамоцу?

— Как вы сюда попали, Сидзума?

Вот уж действительно нежданная встреча! Тамоцу — уроженец нашей деревни Кобатакэ. Несколько лет тому назад его направили в полк Химэдзи, и, по слухам, в позапрошлом году он дослужился до чина младшего унтер-офицера санитарных войск. Теперь на нем были уже фельдфебельские погоны, на поясе красовался меч, на голове — новенький пробковый шлем.

— Вы пошли в гору, Тамоцу. Какой у вас великолепный меч! — воскликнул я.

— Недавно меня перевели в полк Фукуяма, а седьмого августа откомандировали сюда унтер-офицером санитарной службы спасательного отряда особого назначения,— отчеканил он.

Судя по кислому выражению лица, он был не так уж доволен новым назначением.

Знакомыми оказались и двое мужчин, сопровождавших Тамоцу. Один из них, Рикио, служил в Кобатакэ в пожарной команде. Человек он молчаливый, слова клещами не вытянешь, но большой мастер своего дела. Другой — Масару. Тоже наш деревенский пожарник, и, как говорят, не менее искусный, чем Рикио. На следующий день после бомбардировки приказом полицейского отделения обоих направили для розыска уцелевших членов отряда Кодзин, состоявшего из жителей уездов Коно и Синсэки.

Рикио шел, приставив мегафон ко рту, и время от времени выкрикивал:

— Эй, есть здесь уроженцы Кобатакэ из отряда Кодзин? Эй, есть здесь уроженцы Такафута из отряда Кодзин?

Я внимательно оглядывался по сторонам: не откликнется ли кто-нибудь, но перед моими глазами были лишь груды черепицы, разрушенные кирпичные стены, остовы автомашин, гирлянды оборванных проводов, похожие на развешанные для просушки рыболовные сети, обгорелые балки, сейфы, почерневшие оконные рамы да два ряда уходящих вдаль трамвайных рельсов.

Внезапно Тамоцу остановился.

— Не приказ ли там вывешен? — сказал он, поправляя пробковый шлем.

Тамоцу приблизился к обгоревшему железному остову трамвая, я нерешительно последовал за ним.

Трамвай, очевидно, служил своего рода доской объявлений: к нему были приклеены длинные полосы рулонной бумаги — такой бумагой пользовалось в Хиросиме лишь газетное издательство.

Некоторые из наклеенных там объявлений я переписал в свой блокнот. Вот они.

«Сообщение штаба западного военного округа.

9 августа около одиннадцати часов утра два тяжелых бомбардировщика противника вторглись в воздушное пространство над городом Нагасаки и сбросили бомбу нового типа. Ведется тщательное расследование нанесенного ущерба. Предполагается, что он сравнительно невелик».

«Приказ командующего обороной города Хиросимы от 10 августа.

Жители Хиросимы!

В случае, если вы получили ожоги, рекомендуется в качестве временной меры принимать ванну из морской воды, разбавленной таким же количеством пресной.

В настоящее время уже открыто движение на трамвайных линиях и крупных магистралях города».

«Сообщение Верховной ставки.

1. 6 августа город Хиросима подвергся атаке небольшой эскадрильи вражеских бомбардировщиков Б-29. Нанесен значительный ущерб.

2. В настоящее время ведется тщательное расследование. Есть основание полагать, что во время налета применена бомба нового типа».

Снизу, на свободном месте, кто-то древесным углем приписал: «10 августа в войну вступил Советский Союз». Приписка эта явно исходила не из официальных источников. Тут не могло быть никаких сомнений. Иероглифы были выведены криво; писали по уже наклеенной на неровный железный остов бумаге, и при этом пользовались подобранным с земли куском древесного угля. И тем не менее приписка внушала доверие. Итак, мы в конце пути, и видимо, уже давно. Я почувствовал, что силы оставляют меня. Хорошо бы присесть, передохнуть. Обожженная щека зудела и дергалась. А ведь подобные приказы расклеены два или три дня тому назад, вдруг мелькнула у меня мысль. Почему же я до сих пор не обратил на них внимания?

Тамоцу и сопровождающие угрюмо двинулись дальше. Я последовал за ними. Все шли молча, и только у входа в госпиталь Рикио как бы про себя повторил:

— Принимать ванну из морской воды, наполовину разбавленной пресной...

Госпиталь помещался в полуразрушенном здании европейского типа. Уже у самого входа можно было понять, что он переполнен пострадавшими. Кругом сновали люди, одетые в медицинские халаты, ковыляли раненые. На ступеньке каменной лестницы стояла женщина и что-то кричала. Нельзя было разобрать ни слова. По-видимому, она свихнулась. Поблизости стояла небольшая группка людей, приехавших из деревни на розыски родственников. Тамоцу велел мне остаться у входа, а сам вместе с Рикио и Масэру вошел в комнату, где, очевидно, помещалась регистратура. Чуть погодя он вернулся и сказал мне:

— Мы пойдем искать наших по палатам. Тебя внутрь не пустят, потому что ты не из спасательного отряда. Жди нас здесь. В этом госпитале есть люди из Кобатакэ.

И Тамоцу ушел к госпиталю, сопровождаемый дикими выкриками и проклятьями сумасшедшей.

— Извини, Сигэмацу, что мы так долго,— услышал я за спиной голос Тамоцу и обернулся.

Рикио и Масару тащили на носилках человека, который почти не подавал признаков жизни. У него не хватало сил даже для того, чтобы застонать. Сквозь бинты на его руках проступили черные пятна крови. Багрово-синие щеки распухли, лицо неузнаваемо изменилось. К разорванной рубашке приколота была английской булавкой карточка с надписью: «Тюдзо Хата, отряд Кодзин, деревня Кобатакэ, префектура Хиросима».

Когда-то в детстве отец этого Тюдзо брал меня с собой на рыбалку, учил ловить угрей. Он пек на речной отмели ростки бамбука, которые я приносил из рощи. Ростки мы клали на угли вместе со шкуркой. Потом шкурку сдирали, мазали ее содержимое бобовой пастой, которую выпрашивали в ближайшем доме, и ели, обжигаясь, вкусное блюдо, от которого поднимался ароматный парок.

И вот лежит его сын Тюдзо. От него исходит странная невыносимая вонь: то ли запах гноя, то ли запах пота, который источает пышущее жаром тело, то ли еще какой-то запах. Я предложил Рикио сменить его, но тот отказался.

— Это наше дело. Мы уж как-нибудь сами справимся.

Тамоцу шагал впереди носилок. Время от времени он подносил мегафон ко рту и кричал:

— Эй, есть тут кто-нибудь из отряда Кодзин? Есть кто-нибудь из деревни Такафута?..

Я пошел рядом с Тамоцу, стараясь держаться от носилок с наветренной стороны. Над нами сияло пронзительно голубое небо...

… Тамоцу рассказал, что госпиталь переполнен. Забиты не только все палаты, но и коридоры. Повсюду бродят родственники, разыскивающие своих близких. Те, кому удалось найти, ухаживают за ними. Хаос неимоверный. И если Тамоцу нашел Тюдзо, то только благодаря помощи доктора Нориока... По словам доктора, болезнь, вызванная взрывом этой бомбы, губительна; она передается от больных к здоровым; случается даже, что здоровые умирают раньше больных.