Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа - Ладислас Фараго

Управление военной разведки находилось в нашем генеральном штабе на положении пасынка. Это подтверждается, например, тем, что, как следствие штатных ограничений, установленных законами мирного времени, число генеральских должностей в военном министерстве было сокращено до такой степени, что во главе ряда важнейших управлений генерального штаба, в том числе и во главе управления военной разведки, стояли офицеры в звании не выше полковника. По существу, это не имело принципиального значения, ибо, конечно, всегда предпочтение отдается высококвалифицированному полковнику нежели посредственному генералу. Однако на практике армейское руководство в целом не уделяло должного внимания развитию разведывательных служб, в том числе и агентурной разведки США. . Это отношение к разведке находило свое отражение и в программах наших военных школ, где будущим офицерам рассказывали о задачах разведки и прививали навыки организации войсковой оперативной разведки, но совершенно игнорировали освещение тех или иных вопросов разведывательной службы в более широком, стратегическом плане.

Немногие военные специалисты нашего генерального штаба были способны в те годы обрабатывать и анализировать информацию, поступавшую в военное министерство, и это относится прежде всего к информации о состоянии промышленности и промышленных потенциалах разведуемых стран — информации, добывание которой стала к тому времени главной целью стратегической разведки.

В течение первой военной зимы все эти недостатки разведки превратились в серьезные помехи. В эти дни управление военной разведки было не в силах разработать четкий план работы собственной организации, определить характер информации, которая требовалась для вскрытия замыслов, целей и возможностей наших врагов. Начальник этого управления вряд ли мог что–либо добавить к тому, что он ежедневно проделывал, а именно: заходил в отдел планирования и оперативный отдел штаба и робко спрашивал, можем ли мы загрузить его какой–нибудь работой».

Эта до горечи откровенная критика разведывательной службы США Эйзенхауэром стала известна три года спустя после окончания войны. Свою злую критику Эйзенхауэр целиком направил против управления военной разведки. И это справедливо, ибо даже в начале описываемого им периода общая картина состояния разведывательного аппарата США не была такой плачевной, какой он ее изобразил, имея в виду стратегическую военную разведку. Вероятно, и Рузвельт не был достаточно хорошо информирован о–деятельности разведывательного аппарата некоторых других правительственных учреждений и организаций и потому был совершенно не прав, когда заявил полковнику Доновану, что в США не было никакой разведывательной службы. Достаточно указать, что в тот период работала на «полную мощность» и лучше, чем когда–либо ранее, служба радиоперехвата в армии и военно–морских силах США; служба, способная «читать» самые совершенно секретные телеграммы противника в любое время, когда только заблагорассудится. Именно в этот период служба радиоперехвата в военно–морских силах США начала собирать данные, которые помогли адмиралу Нимицу отплатить врагу за его нападение на Пирл–Харбор.

Пожалуй, здесь будет уместным рассказать об этом подробнее, чтобы у читателей сложилось правильное представление о роли и месте указанной отрасли стратегической разведки США, ее положительных и отрицательных сторонах в этот период.

Сразу же после нападения японцев на Пирл–Харбор перед адмиралом Нимицем встала задача вскрыть дальнейшие замыслы противника, определить направление его следующего удара против позиций США на Тихом океане. Интуиция подсказывала адмиралу Нимицу, что следующий удар японцы могут нанести по американской базе Мидуэй, находящейся на одиноком атолле того же названия, который расположен в 1900 километрах к северо–западу от Оаху. Это интуитивное предположение адмирала Нимица строилось на данных разведки. Незадолго до этого в Токио Ямамото действительно принял решение нанести удар по атоллу Мидуэй. Ямамото планировал захватить Мидуэй и уничтожить все, что осталось на плаву от американского Тихоокеанского флота. Офицеры разведки штаба Нимица были слабо подготовленными и неопытными разведчиками и поэтому допустили ряд больших неточностей в определении боевого состава японских военно–морских сил. Так, при наличии у Ямамото одиннадцати линейных кораблей разведка Нимица докладывала о наличии только двух — четырех линкоров. По данным той же разведки, у японцев не имелось легких крейсеров, а в действительности их было у них шесть. По американским подсчетам, у Ямамото должно было быть 16–24 эсминца, а в действительности их было 49; в составе японского флота было 16 подводных лодок, а американцы насчитывали 8–12. Американцы имели очень близкие к действительности данные только о количестве авианосцев и тяжелых крейсеров.

Эта недооценка сил японского флота имела для американцев скорее положительное, чем отрицательное, значение. Такой странный, на первый взгляд, вывод объясняется довольно просто. Если бы адмирал Нимиц знал, какими мощными силами в действительности располагал Ямамото, он бы дважды подумал, прежде чем отдать приказ о проведении в жизнь своего смелого, блестящего плана нанести по японскому флоту лобовой удар. Единственным мощным и грозным оружием адмирала Нимица была его служба радиоперехвата.

В начале военных действий против американцев каждому японскому флоту было выделено по нескольку шифров и кодов, которые должны были заменяться через определенные, точно установленные графиком периоды времени. Американские дешифровалыцики службы радиоперехвата с большим упорством систематически обрабатывали перехватываемые японские радиограммы. В итоге этой работы было накоплено много материалов, позволивших найти ключ к ряду японских кодов и шифров. Это привело к раскрытию замыслов японского военно–морского командования.

Общий анализ перехваченных радиопередач говорил о том, что Ямамото готовился к проведению еще одной крупной морской операции. Конечная цель этой операции в японских радиотелеграммах обозначалась условным сокращением «AF». Что же скрывалось под этим кодовым сокращением? Оно могло обозначать и атолл Мидуэй, и Гавайские острова, и Алеуты, и Новую Каледонию, и Сидней в Австралии — словом, любой стратегический пункт.

Шла весна 1942 года. Перед военно–морским командованием США стояла неотложная задача: во что бы то ни стало вскрыть истинное значение японского сокращения «AF», то есть, иными словами, вскрыть до конца замысел противника. Вот тут–то у адмирала Нимица и родилась блестящая идея. Он приказал коменданту гарнизона на атолле Мидуэй капитану 3 ранга Саймерду передать в Пирл–Харбор по радио открытым текстом, что система водоснабжения на атолле вышла из строя. Радиотелеграмма Саймерда была умышленно передана в незашифрованном виде, чтобы японцы, которые, конечно, как и мы, занимались радиоперехватом, смогли прочесть ее и сделать соответствующие выводы. В течение двух последующих дней американские подразделения радиоперехвата на Гавайях с огромным нетерпением ждали того момента, когда японцы попадутся в расставленные адмиралом Нимицем сети. И вот на третий день была перехвачена телеграмма, в которой говорилось о том, что в пункте «АР» имеются трудности в снабжении пресной водой. Итак, в результате блестяще проведенной операции Нимиц получил совершенно точные данные о том, что конечной целью подготавливаемого японцами нового удара является атолл Мидуэй, условно обозначенный японцами «AF». Служба радиоперехвата превратилась в мощное оружие, с помощью которого любое распоряжение и любая информация японцев, переданные по радио, в любой момент могли быть перехвачены и дешифрованы с предельной точностью.

Описание морского сражения, происшедшего 4 июня 1942 года, не входит в задачу настоящей книги, однако следует отметить, что адмирал Нимиц уже знал, что оно выиграно, когда рано утром 5 июля командир подразделения радиоперехвата капитан 3 ранга Рошфорт вручил ему перехваченную радиотелеграмму с флагманского корабля Ямамото, в которой содержалось следующее распоряжение командующего японским флотом: «Оккупация Мидуэя отменяется».

Ямамото был побежден американской службой радиоперехвата, а позднее он был физически уничтожен ею. Это произошло в конце весны 1943 года, почти ровно год спустя после морского сражения за Мидуэй, когда Ямамото вылетел в инспекционную поездку на Соломоновы острова. Американская служба радиоперехвата расшифровала телеграмму с точными данными о времени и маршруте полета самолета Ямамото. Органы военно–морской стратегической разведки устроили для Ямамото засаду. В инспекционную поездку он вылетел точно по графику. Самолет его был встречен в воздухе и сбит. Ямамото погиб.