Очерки Христианской Апологетики - Николай Фиолетов

(Рим. 7:15-24)?

В дохристианском мире было сознание этих противоречий и стремление выйти из них, искание живой связи, живого союза с Богом. Но дохристианские религии и тем более философские системы оказывались бессильными в разрешении проблемы жизни, не могли удовлетворить жажды спасения, освобождения от зла и греха. Эта грань между Богом и тварью преодолевается лишь в христианстве Божественной любовью.

Противоречивость человеческого существования, желание одновременно добра и зла, живущее в мире и человеке, преодолевается в христианстве в акте жертвенного снисхождения в мир Божества, совершаемого ради бесконечной любви Бога к миру в явлении Христа в мире, в воплощении на земле Бога Слова. Оно дает возможность внутреннего преображения и искупления всей твари.

В воплощении Христа восстанавливается та «золотая цепь», которая сочетала небо и землю. Ограниченное, подверженное греху со всеми его последствиями человечество не могло подняться само собой до безусловного совершенства, не могло воспринять его, преодолеть свою ограниченность силою только естественного своего развития без свободного участия самого человека, силою извне. И вот Божественная любовь сама снисходит до человека, дабы внутренне приобщить его себе... Слово стало плотию и обитало с нами... Оно тем самым стало близким к нам и открыло возможность приобщения Божественной жизни и любви, возможность возрождения и преобразования. Но Божественное Слово воплотилось не в силе и могуществе земной жизни, не во внешней славе. Христос,

будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной

(Флп. 2:6-7).

«Во Христе Божественная любовь явилась не в свойствах неограниченного всемогущества, беспредельного величия, которого не могут вынести условия человеческого существования, а в свойствах духовной жизни, которая вмещается в ограниченности человеческой жизни», — говорит один из наших богословов, и этими словами можно подвести итог всему вышесказанному.

Боговоплощение, по христианскому пониманию, имеет, однако, не только этот смысл Богоявления, откровения Божества в человеческом образе. Существенной особенностью христианства является «нераздельное и неслиянное» единство во Христе Божеского и человеческого. В своей совершенной жертве Бог нисходит к тварному бытию и принимает на себя его ограниченность, становится совершенным человеком; оставаясь Богом, не поглощая и не растворяя в себе человеческого, сохраняя свободно и добровольно все его свойства. Божество воспринимает человечество в духе не насилия, но свободы. Оно добровольно принимает на себя все страдания человеческой жизни и самую смерть — для того, чтобы внутренне победить их. В жертвенно добровольном принятии крестного пути и последовавшем за ним воскресении даны победа над грехом и смертью, преодоление немощей человеческих. Во Христе, воплощенном Боге Слове, человеческая природа освобождается от последствий греха, возрождается и преображается. Как последствия греха, в силу внутренней связанности и солидарности всего существующего, распространяются на все человечество и на всю тварь, так и приобщение человечества к источнику жизни во Христе, в силу той же связанности и солидарности твари, открывают путь к возрождению и преображению всего человечества и всей твари...

Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили... Если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествует для многих... Ибо если преступлением одного смерть царствовала посредством одного, то тем более приемлющие обилие благодати и дар праведности будут царствовать в жизни посредством единого Иисуса Христа

(Рим. 5:12-17).

Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие... Как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим

(Рим. 5:18-21).

Как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут

(1 Кор. 15:21-22).

В этом тайна Богочеловечества, тайна жертвенного нисхождения Бога к твари для ее спасения и возрождения, принятие на Себя совершенным Богом совершенного человечества. Здесь обнаруживается вся глубина отличия христианского восприятия Бога и Его отношения к миру от дохристианского, то абсолютно новое, что принесено христианством. Для дохристианского сознания, так же, как и для плоскостного формально логического мышления, Абсолютное представляется как начало замкнутое, отрешенное от всяких конкретных определений, как противостоящее всему относительному. Бог противостоит человечеству. Бог восточных религий и греческой философии представляет собой отрешенное, замкнутое в Себе совершенство, Которое не может выйти из Себя, принять на Себя ограниченное и конкретное. И самая мысль о том, что Бог, оставаясь Богом, может стать человеком, казалась для этого плоскостного восприятия «безумием».

В отличие от этого христианство, прежде всего, есть откровение жизни и творчества, преодолевающее всякую отрешенность. Абсолютное начало воспринимается в христианстве не как замкнутое в себе, отрешенное от всего конкретного, а как живое и творческое начало, все обнимающее силой своей бесконечной и беспредельной любви. Только отвлеченное понятие об Абсолютном, рассматривающее его в плоскости формально логических разделений и противопоставлений, применимых лишь к миру пространственно-временных отношений, исключает возможность для Абсолютного проявлять Себя в относительных формах, воспринимать на Себя конечные определения.

Только плоскостное понятие, свойственное отвлеченной мысли, может утверждать несоединимость Абсолютного и относительного, бесконечного и конечного, совершенного и ограниченного. Абсолютное как живое и творческое начало (соответствующее христианскому понятию о Боге) обладает безграничной полнотой творить возможность свободно принять на Себя ограничение, воплотить Себя в конкретном, относительном и конечном, нисколько при этом не умалив Себя и не исчерпав в относительном творческой мощи. Именно потому, что это действительно живое, абсолютное и бесконечное начало, оно может стать всем, не исчерпав Себя и не переставая быть Абсолютным. «В основе всех недоумений, — утверждает еп. Хрисанф в своем углубленном исследовании по истории религии древнего мира, — в отношении догмата воплощения, выдвигаемых рассудочной мыслью, лежит недостаточно выясненное понятие о бесконечном и односторонние воззрения на Божество в отношении Его к миру и человеку, которые позднейшей философией унаследованы от древнеязыческого воззрения» («Религия древнего мира», т. 1).

Бесконечное беспредельно, и потому оно не может заключаться ни в какую индивидуальную форму. Но беспредельное в истинном, безусловном смысле вносит безграничную возможность всякого ограничения потому именно, что оно выше всех понятий. В понятии бесконечного не одно только простое отрицание того, что есть в бытии конечном или ограниченном. Возможность к этому самоограничению или самоумалению бесконечного обусловлена тем, что бесконечное, именно в силу своей бесконечности, принимает на себя конечное, не ограничивает себя им, но остается таким же беспредельным, каким оно пребывает в вечности. В Боге преодолевается самое различие «своего» и «иного». Будучи абсолютным, Он может вызвать к бытию иное, и это иное, воспринимается как свое.

В Боге преодолеваются и все противоположности, которые имеют место в плоскости конечного. Он выше этих противоположностей, так что Он преодолевает их различия и может стать каждой из них, не исключая других. Поэтому в христианском богопознании надо равно избегать и «разделения» в смысле противопоставления одного другому, и «смешения» или «слияния», при котором противоположные начала утрачивали бы свою природу, но держаться идеи «неслиянного и нераздельного соединения».

Эта замечательная диалектика со всей силой, во всем своем глубоком жизненном смысле была обнаружена в догматических определениях Вселенских Соборов и в святоотеческих писаниях о воплощении Христа (в особенности в творениях Афанасия Великого и Кирилла Александрийского). Смысл догмата воплощения, по святоотеческим творениям, и определяется тем, что Бог сделался человеком, подобно нам, чтобы вознести до Своего достоинства нашу природу, освятить, очистит, возродить ее, ибо «соединение производит это, сообщая одному то, что свойственно другому. Итак Он (Христос), оставшись Богом, возвысившись через эту связь до Божественного Слова, так, чтобы один и тот же был прославлен... и претерпел то, что свойственно человеку» (Св. Афанасий Великий).