Убийство в соль минор - Анна Данилова

— Да.

— Но Валентина ведь уже беседовала с ней, расспрашивала ее о своей матери.

— Думаю, что Лариса Альбертовна просто вспомнила ее, соседскую девочку, которая частенько гостила у нее дома, в саду. Что же касается того, знакома ли она была с ее матерью, об этом и слова не было сказано, хотя уверен, что Валя наверняка спросила ее об этом. Лариса Альбертовна лишь повторила Вале то, что знала: что девочка Валя была из детского дома, что Елена Николаевна Соленая опекала ее, часто забирала к себе домой. Никто не знал, кто ее настоящая мать.

— Мне нравится идея разыскать родственников Соленой, — сказал Мирошкин. — Тем более что я впервые слышу о знакомстве Елены Соленой с Генераловой.

— Сережа, позволь нам с Сергеем прямо сейчас отправиться к Генераловой. На дворе ночь, а у тебя еще работы — выше крыши, не трать свое время на нас, это бессмысленно. Надо действовать! Я же знаю, что все гости с юбилея Щеглова ждут, когда ты с ними побеседуешь. Это займет несколько часов. Эксперты работают в ресторане, надеюсь, они найдут следы преступника. Кроме того, я в курсе, что с минуты на минуту у тебя появится материал с камер видеонаблюдения, установленных как в самом ресторане, так и в районе бизнес-центра «Аврора», и ты наверняка увидишь человека, который, зарезав Горкина, покидает ресторан через окно мужского туалета. Что изменится, если ночь Сергей проведет не в СИЗО, а со мной. А? Сережа? Пожалуйста!

— Ладно, Лиза, под твою ответственность, — произнес Мирошкин, поднимаясь со своего места. — Работы мне, правда, предстоит много. Но утром он, — Мирошкин кивнул в мою сторону, — должен быть здесь. Поезжайте уже!

— Спасибо, Сережа! — улыбнулась Лиза. — Родина тебя не забудет!

Лиза на самом деле знала свое дело. Да и с Сергеем Мирошкиным, как я понял, договаривалась не в первый раз. Конечно, одно дело — официальное расследование, где все действия производятся в соответствии с законом, что подчас затрудняет эти самые действия, другое — более свободное от закона расследование, производимое частными детективами, адвокатами, заинтересованными лицами, где допускаются разного рода компромиссы, незаконное проникновение в частные владения, сокрытие фактов, пользование профессиональными техническими средствами и многое, многое другое. Я знал это исключительно из книг и фильмов. И вот теперь столкнулся с этим впервые, познакомившись с Травиной. Вот так, с легкостью, ей удалось освободить меня из-под стражи, меня, главного подозреваемого! Конечно, Мирошкин отпустил меня, поскольку не верил в мою виновность, иначе меня ни за что не отпустили бы. Но по закону-то он не имел права этого делать.

— Я могу позвонить Вале? — спросил я Лизу уже в машине — мы спешили поскорее убраться со двора полицейского управления. — Успокою ее.

— Ночь, она уже спит. Не надо тревожить ее. Я же говорила вам, что уже звонила ей, сказала, что вас уже практически отпустили. Пусть она отдохнет, выспится на свежем воздухе.

— Постойте, а где она? — До меня только что начало доходить, что Лиза, говоря о Валентине, имеет в виду, вероятно, что та осталась ночевать где-то «на свежем воздухе».

— В Подлесном. Хозяйка их не пустила в ночь, предложила переночевать у нее в доме. Накормила их, напоила. Поэтому я и говорю, что не надо бы их сейчас тревожить.

Я хотел сказать ей, поделиться своими чувствами, страхами, объяснить, что все, что происходит со мной в последнее время, с тех пор, как я чуть было не потерял свою жену, воспринимается мной как кошмарный сон. Что все то непонятное, что происходит вокруг меня и что какими-то невидимыми нитями связано с Валентиной, навевает на меня тоску, а потому мне трудно сосредоточиться и работать, репетировать, хотя на носу концерты! Но промолчал, лишь вздохнул. Но вздох мой получился судорожным, тяжелым.

— Знаете что, Сергей, — говорила Лиза, не глядя на меня, крепко держась за руль и давя на педаль газа, — вот уж кому-кому, а вам-то точно не следовало приходить на этот юбилей и встречаться с Горкиным. Я чувствую и свою вину за то, что с вами случилось. Но кто мог предположить, что вы станете разговаривать с ним напрямую, бросать в лицо обвинения. А если бы, не дай бог, конечно, это он оказался убийцей Коблер, и следующей жертвой стали вы? Я не знаю, как к вам относятся другие люди, но я лично вижу в вас, честно скажу, небожителя. Да-да. Не удивляйтесь, это искренне! Вы — музыкант с большой буквы, вся ваша жизнь так или иначе подчинена музыке, вы служите ей, а потому вас нужно беречь, ограждать от подобных переживаний. Ведь музыка — это очень тонкая материя! Полагаю, что лучше всего понимает вас ваша жена, Валентина. Чудесная женщина. Вам повезло с ней, честное слово. И мне, право, жаль, что ее жизнь сложилась таким образом. Что она, по сути, сирота и до сих пор находится в поиске своих близких. Что же касается ваших предположений, связанных с Еленой Соленой, что она может быть родственницей Валентины, то в это я, вы уж меня извините, не верю. Ну какая тетка, бабка или, я не знаю, просто родственница, да еще и работающая в детском доме, насмотревшаяся на сиротскую жизнь, оставила бы свою кровиночку в казенных стенах? Да это просто невозможно!

— Но вы же поддержали меня! И мы едем сейчас к Генераловой, я правильно понимаю?

Я хорошо знал этот маршрут, а потому нисколько не сомневался в том, что мы едем в пригородную зону, где находился дом Генераловой. Это лет двадцать назад здесь строили одни дачи, и участки земли раздавались чуть ли не бесплатно, сейчас же этот район стал частью города, причем одной из самых дорогих, и именно здесь, на берегу Волги, строились самые богатые дома. Сюда подвели газ, прорыли канализацию, разбили парк, посадили деревья, даже вычистили пруд и развели там рыбу.

— Да, к Генераловой. Но не потому, повторяю, что надеюсь услышать какую-нибудь тайну семьи Соленых, а чтобы постараться найти следы мадам Коблер. А вы, в свою очередь, постарайтесь успокоить вашу преподавательницу сольфеджио, которая, увидев нас, наверняка испугается. Кажется, она живет одна? Все-таки — полночь!

— Да-да. Это я беру на себя. Думаю, что ей надо бы сначала все-таки позвонить, предупредить о нашем приезде.

Я позвонил и в ожидании ответа испытал странное чувство ученика, робеющего перед своей учительницей. И это при том, что Лариса Альбертовна считала меня своей гордостью, своим любимым учеником и давно уже относилась ко мне как к равному.

— Лариса Альбертовна, это Сергей Смирнов. Вы извините, что я так поздно…

— Сережа! Боже, какая неожиданность! — послышался в трубке ее высокий голосок. — Ничего не поздно! Время, что называется, детское! Я вообще ложусь часа в два-три, бессонница, знаешь ли, замучила. Что-нибудь случилось?

— Нет-нет! Просто надо бы поговорить. Мы заедем к вам минут через сорок?

— Буду ждать!

— Вот и все, — сказал я, уже обращаясь к Лизе после того, как отключил телефон. — Она нас ждет. Скажите, Лиза, вам не удалось узнать, где и с кем провела Коблер все эти дни сразу после ее приезда из Франции? С кем встречалась?

— Кое-что узнала. Она проживала в гостинице «Европа» семь дней, вплоть до убийства. Персонал гостиницы был опрошен, выяснилось, что Коблер каждый день утром заказывала такси и отправлялась в центр города, каждый раз в разные места, но расположенные примерно в одном и том же районе. Мы опросили двух водителей такси, работающих рядом с рестораном, которые хорошо запомнили ее, и все они утверждали, что женщина выглядела спокойной, даже счастливой, что у них создалось такое впечатление, будто бы она собирается совершить своего рода ностальгическую прогулку. Один раз она даже поделилась с водителем своими впечатлениями о городе, который она давно не видела, о том, каким он стал. Отметила, что центральная часть города, к примеру, ухожена, что много цветников, что появилось много чего интересного. Вот только еда в магазинах изменилась в худшую сторону, что сырковая масса, к примеру, стала какой-то искусственной, непонятно из чего сделанной, что нет всех тех плюшек и пирожных, которые были раньше.

— То есть она не называла какой-то адрес, улицу, а просто выходила в центре, и вид у нее был праздный, она никуда не спешила, не нервничала… Что ж, — сказал я, — должно быть, она чувствовала себя довольно комфортно в городе, как если бы приехала сюда исключительно как турист. Чтобы прогуляться по родным местам, так? Не думаю, что богатая женщина прилетела в провинциальный российский город, чтобы полюбоваться цветами на клумбе. Она явно отсюда родом и приехала сюда по делам. Но главное — она выглядела спокойной.

— Вот-вот, и я тоже обратила на это внимание.

Лиза не успела договорить, как зазвонил телефон.

— Да, слушаю? Да, да, поняла. Что ж, я рада, что все так складывается. Вот бы теперь его найти. Спасибо, Сережа. Что-то еще? Слушаю тебя. И? Да что ты говоришь?! Отлично! Но и без распечатки я знаю, что они начали свой диалог задолго до ее приезда. Спасибо! До связи! — Она сунула телефон в карман курточки. — Есть две видеозаписи, — сообщила она мне, — где на одной четко видно, как Горкин входит в туалет ресторана, а вы, Сергей, поджидаете его снаружи, а на другой видно, как спустя пять минут после того, как Горкин вошел в кабинку, если говорить о времени, из окна туалета выбирается мужчина. Высокий, очень худой. Лица, конечно, не видно, там темно, но силуэт четкий.