Дневники Киллербота (сборник) - Уэллс Марта

«Насколько я понимаю, твое выживание как бесконтрольного автостража висит на волоске».

Я хотел его поправить, но прикусил язык. Я не считал себя бесконтрольным. Я взломал свой модуль контроля, но подчинялся приказам (по крайней мере, большинству из них). Я не сбежал от компании – доктор Мензах купила меня на законных основаниях. А если я покинул отель без ее разрешения, то она ведь не приказывала мне не уходить. Знаю, последний аргумент не слишком убедительный.

Бесконтрольные автостражи убивают людей и дополненных людей, своих клиентов. Я… тоже однажды так поступил. Но не по своей воле.

Мне нужно точно знать, по своей воле я это сделал или нет.

– Мое выживание не висит на волоске, если я продолжу путешествовать на пустых кораблях.

И научусь избегать таких говнюков, которые мне угрожают, оспаривают все мои решения и заманивают в медотсек, где могли бы надо мной поэкспериментировать.

«Это все, чего ты хочешь? Ты не хотел бы вернуться к своему экипажу?»

– У меня нет экипажа, – отрезал я.

Он послал мне изображение из новостей, которое я сам ему дал, групповой снимок «Сохранения». Все в серой форме, улыбаются. Этот снимок сделали, когда контракт только начался.

«Разве это не твой экипаж?»

Я не знал, что на это ответить.

Я много тысяч часов смотрел и читал о разных вымышленных людях и полюбил их. А когда оказался с настоящими людьми, которых можно полюбить, и потом кто-то попытался их уничтожить, я защитил их и в процессе рассказал о взломанном модуле контроля. И поэтому уехал. Да, я знаю, все несколько сложнее.

Я поразмыслил над тем, почему не хочу менять конфигурацию, пусть и для самозащиты. Может, потому, что люди меняют конфигурацию сексботов. А я, как-никак, киллербот, должны же мои стандарты быть выше?

Мне не хотелось становиться еще больше похожим на человека. Даже когда я был в броне, клиенты из «Сохранения», едва увидев мое лицо, лицо человека, сразу решили обращаться со мной как с личностью. Они заставляли меня летать в отсеке экипажа вертушки, звали на обсуждения, разговаривали со мной. О моих чувствах. Этого я не выношу.

Но на мне больше нет брони. Моя внешность и сходство с дополненным человеком – вот моя новая броня. Которая не сработает, если я окажусь среди людей, знакомых с автостражами.

Все казалось бесполезным, и на меня снова накатила волна «мне на все плевать». А почему я должен волноваться? Люди мне нравились, нравилось смотреть про них сериалы. Там они со мной не взаимодействуют, это безопасно. И для меня, и для них.

Если бы я прилетел на «Сохранение» с Мензах и остальными, она бы гарантировала мою безопасность, но мог бы я гарантировать ее?

Изменение внешней конфигурации по-прежнему казалось мне слишком радикальной мерой. Но ведь и взлом модуля контроля – мера не менее радикальная. Как и побег от доктора Мензах.

«Не понимаю, почему тебе так сложно принять решение», – сказал ГИК почти с грустью.

Я тоже не понимал, но не собирался ему об этом сообщать.

Я задумался на два полных цикла и ничего не обсуждал с ГИКом. Мы вообще не разговаривали, только смотрели вместе сериалы. И он научился сдержанности, о которой я даже не подозревал, и уже не пытался затеять со мной спор.

Я понимал, что до сих пор мне везло. Покинув Порт свободной торговли, уже на борту корабля я сравнивал себя с записями людей и попытался избавиться от особенностей, по которым можно было вычислить, что я автостраж. Сильнее всего нуждались в корректировке непроизвольные движения. Люди и дополненные люди постоянно переминались с ноги на ногу, когда стояли, а еще реагировали на резкие звуки и яркий свет, почесывались, приглаживали волосы, копошились в карманах или сумках, проверяя, там ли вещи, которые наверняка там.

Автостражи стоят неподвижно. По умолчанию автостраж стоит, уставившись на то, что охраняет. Частично потому, что неорганическим деталям нет нужды двигаться, в отличие от органических. Но главным образом потому, что мы не хотим привлекать внимания. Из-за любого необычного движения человек может решить, будто с тобой что-то не так, а за этим последует более тщательный осмотр. Если ты обслуживаешь дрянной контракт, люди могут приказать системе тебя обездвижить.

Проанализировав человеческие движения, я написал для себя код, чтобы периодически шевелиться непредсказуемым образом в период бездействия. Изменять ритм дыхания, реагируя на перемены в воздухе. Изменять скорость шагов, физически отвечая на стимулы, а не просто сканируя их. Этот код провел меня через второе пересадочное кольцо. Но сгодится ли он на кольце или базе, где люди хорошо знакомы с автостражами?

Я немного изменил код и попросил ГИКа снова записать, как я двигаюсь по коридорам и каютам. Я попытался как можно больше походить на человека. Я привык чувствовать в их обществе неловкость и постарался выразить это в движениях. Результат мне нравился. Пока я не взглянул на записи и не сравнил их с записями экипажа ГИКа и других автостражей.

Я сумел обдурить только самого себя.

Изменение движений сделало меня больше похожим на человека, но пропорции тела соответствовали автостражу. Я мог обмануть людей, которые меня не ищут, потому что люди обычно не обращают внимания на нестандартное поведение в пересадочных кольцах. Но если кто-то начнет меня искать, если получит оповещение о бесконтрольном автостраже, его не обдуришь, и простое сканирование, нацеленное на поиск подходящего по размеру и весу бота, точно укажет на меня.

Решение было логичным и очевидным, но я бы скорее содрал с себя человеческую кожу, чем согласился с ним.

И все-таки придется согласиться.

После долгих споров мы решили, что лучше всего на два сантиметра уменьшить длину рук и ног. Перемена вроде бы не особо значительная, но пропорции больше не будут соответствовать стандартам автостража. Это изменит и походку, и движения. Звучало разумно, и я согласился.

Потом ГИК сказал, что нужно еще изменить код, отвечающий за органические части, чтобы начали расти волосы.

Моя первая мысль была – да ни в жисть! У меня есть волосы на голове, а еще брови – такова конфигурация автостражей и сексботов, хотя волосы автостража всегда короткие, чтобы не мешали броне. Смысл в том, чтобы конструкты выглядели как люди и не пугали клиентов своим внешним видом (на это я мог бы возразить, что автостражи – вселяющие страх машины для убийства и все равно пугают людей, но никто в компании не стал бы слушать). Но больше нигде на коже волос нет.

Я сказал ГИКу, что мне и так хорошо, дополнительные волосы только привлекут ненужное внимание. Он ответил, что речь идет о тонких и редких волосах на коже в некоторых местах, как у людей. ГИК сделал анализ и вывел список биологических черт, которые люди подсознательно замечают. Волосы – единственная из таких особенностей, которую можно изменить с помощью кода, а еще ГИК предложил придать сочленениям между органическими и неорганическими частями на руках, ногах, груди и спине сходство с имплантами, какие бывают у людей по медицинским или другим причинам. Я отметил, что люди и дополненные люди избавляются от волос на теле по гигиеническим или косметическим соображениям, да и вообще – на кой черт они сдались? ГИК возразил, что людям не приходится волноваться о том, не спутают ли их с автостражами, а потому они могут делать со своим телом что угодно.

Я по-прежнему спорил, просто не желая соглашаться с аргументами ГИКа. Но это, по сравнению с удалением двух сантиметров синтетической кости и металла из рук и ног, выглядело пустяком.

У ГИКа был и другой – более радикальный – план, включающий создание половых органов, но я заявил, что об этом и речи быть не может. У меня не было половых органов, и мне это нравилось. Я видел, как люди занимаются сексом в сериалах или во время контрактов, ведь мне приходилось записывать все действия и разговоры клиентов. Нет, спасибо. Нет, нет и нет.