Крылья - Юрий Нестеренко

Кавалеристы используют шпоры, которые больно колют бока тйорлов, но я никогда не позволяла себе такого варварства.

Мы мчались по занесенной снегом дороге, где лишь одинокая цепочка следов обозначала единственного проехавшего после снегопада всадника. Было гораздо теплее, чем в тот день, когда я чуть не погибла в метель, и все же на такой скорости встречный воздух обжигал холодом лицо и уши. По мне выстрелили еще раз, после чего, как видно, у преследователей кончилось заряженное оружие, а перезаряжать его на полном скаку — тот еще акробатический номер, одна засыпка пороха чего стоит… Однако, обернувшись через плечо, я увидела сквозь клубившуюся за копытами Йарре снежную пыль и поняла, что мои враги не оставили своих намерений, хотя расстояние между нами и продолжало постепенно увеличиваться. Не знаю, сколько времени длилась эта бешеная скачка — тогда мне казалось, что целую вечность, хотя на самом деле, наверное, не больше часа. Под конец уже только трое охотников продолжали погоню — остальные отстали раньше; но вот, оглянувшись в очередной раз, я увидела, что сдались и эти. Похоже, им было со мной по пути, так как они не повернули обратно, а лишь позволили своим тйорлам перейти на шаг. Это мне не понравилось, так что пришлось гнать Йарре вскачь, пока они окончательно не скрылись из виду.

Впереди показалась река. По льду с тихим шелестом полз ройк — легкий речной купеческий корабль. Летом при хорошем ветре ройки ходят под парусом, а при штиле или встречном ветре их тянут на длинных канатах тйорлы, идущие по берегу; вдоль рек имеются станции, где можно нанять тягловых животных и погонщика. Зимой, в общем, все то же самое, только корабль ставят на полозья. В тот день ветра почти не было, так что шестерка тйорлов-тяжеловозов мерно шагала вдоль реки, волоча за собой торговое судно. Довольно часто в зимнее время животных пускают прямо по речному льду (для этого существуют специальные подковы с шипами), но есть риск провалиться, если лед в каком-то месте окажется недостаточно крепок. Погонщик этих тйорлов, как видно, предпочитал осторожность скорости. Кораблю-то, понятно, в любом случае ничего не грозит — в худшем случае его придется втаскивать на лед из полыньи, но высоко загнутые полозья позволяют это сделать. Что ж, мне эта встреча была весьма на руку. Мои преследователи, по всей видимости, переправятся через реку и поедут по дороге дальше. Я же свернула и поскакала вдоль берега вниз по течению, впереди тяжеловозов, которые, таким образом, затаптывали мои следы.

Проехав вдоль реки с десяток миль (ройк к этому времени, естественно, давно остался позади), я добралась до еще одной дороги и лишь здесь переправилась на другой берег. Вокруг до самого горизонта не было ни души и никаких признаков жилья, но посреди белой равнины я чувствовала себя очень уязвимой, поэтому свернула в первую же попавшуюся по пути рощицу. Лишь здесь я наконец спешилась и почувствовала, как страшное напряжение оставляет меня.

Плакать уже не хотелось. Я достала из сумки свое зеркальце (один из немногих моих предметов роскоши, настоящее стеклянное в бронзовой раме, а не просто отполированную металлическую пластинку — теперь, однако, стекло пересекала уродливая трещина) и деловито осмотрела себя. Кровоподтек в углу губ, ссадина на скуле — ничего, жить будем. Плащ пострадал сильнее, порван в нескольких местах, и вот это уже обидно — эти-то дырки сами не заживут, а ходить в штопаном плаще аньйо из чиновного сословия не пристало.

Я умылась снегом и почистила Йарре, стирая кровь с его шкуры и рогов. Он, как обычно, понял, что я хочу, и опустил шею, чтобы мне было удобней. Уже закончив, я притянула его большую тяжелую голову себе на плечо и какое-то время стояла, гладя его по холке и шепча ласковые слова в мохнатое ухо. Он уже второй раз спасал мне жизнь!

Но пора было подумать не о прошлом, а о будущем. Между мной и Ллойетским портом лежала Лланкерская провинция. На западе она упиралась прямиком в Илсудрум, а на востоке — в Тйеклотский хребет. Перевалы по зимнему времени, естественно, непроходимы, а направляться дальше на восток, в обход гор, — это крюк в добрые полторы тысячи миль. Значит, придется ехать через Лланкеру, где правит отец заколотого мною красавчика. Причем шансов проскочить провинцию, прежде чем весть достигнет губернатора, практически нет — что-что, а курьерская служба в Ранайе налажена еще при Паарне I.

И главное, затеряться мне будет не так-то просто. Меня видело множество свидетелей. Они знают мое имя и мои приметы… в том числе главную особую примету. Любому стражнику достаточно заглянуть под мою накидку — и никаких иных доказательств уже не понадобится.

Не уверена, что во всей Ранайе нашлась бы другая девушка моего возраста с неампутированными крыльями того же размера.

Совершеннолетие по нашим законам наступает в пятнадцать лет, но оно касается в основном имущественных и гражданских прав. Уголовная же ответственность начинается с тринадцати, что вполне логично, ведь именно с этого возраста детям высших сословий дается право носить оружие.

Правда, строго формально худшее, что мне грозило, это месяц гауптвахты. Официально дуэли были запрещены, но наказание за них полагалось именно такое, символическое — да и то применялось, лишь когда дело доходило до суда, а это случалось крайне редко. Аклойат III Добрый хотел было законодательно приравнять дуэль к убийству, но так и не решился — многие в высших сословиях и без того проявляли недовольство его реформами. Естественно, для того чтобы стычка классифицировалась как дуэль, необходимо соблюсти дуэльный кодекс, который был нарушен моим противником, а мною соблюден безукоризненно. Прочие же мои действия можно было отнести к самообороне. Сопротивление аресту? У солдат не было приказа об аресте, среди них не было ни одного офицера — они действовали по собственной воле, и я не обязана была подчиняться. Поджог? Роковая случайность.

Но даже месяц гауптвахты плюс как минимум пара декад судебного разбирательства с привлечением и выслушиванием свидетелей были для меня абсолютно неприемлемой задержкой. К тому же я прекрасно понимала, что, если окажусь в руках старого графа тар Мйоктан-Раатнора, вряд ли отделаюсь так легко. Способов достаточно — от заслушивания исключительно нужных свидетелей, которые позволят пришить мне умышленное убийство, до подсылки головорезов, которые разделаются со мной и без помощи законов. Мне было четырнадцать с половиной, но я прочитала достаточно исторической литературы, чтобы знать, как обстряпываются подобные дела.

Да, кстати, вас, может быть, интересует, что я чувствовала после совершенного мной убийства, возможно, и не одного? Сожаление.