Страсть к мятежнику - Бетина Крэн

Вечером Эрия помогала Латропу в таверне, поддерживая в очаге огонь и подавая посетителям еду, которую готовила мать. Подносила огромные кружки с пивом и небольшие стаканчики с флипом и яблочной водкой. Эрия прятала под чепец роскошные золотистые волосы и прикрывала глубокий вырез на всех своих платьях Длинным передником Эвелин.

Эрия считала, что никогда не сможет привыкнуть к множеству грубых, небритых мужских лиц, провожавших взглядами каждое ее движение, почти не раскрывала рта и часто непроизвольно вздрагивала от взрыва хохота, который время от времени сотрясал стены таверны. Но через пару недель немного расслабилась и даже порой улыбалась в ответ на грубоватый комплимент или шутку.

Мало-помалу руки и плечи девушки окрепли и перестали болеть, а к пальцам вернулась приятная подвижность. Кровавые мозоли на руках побледнели, подсохли и больше не причиняли беспокойства. Дни шли сплошной чередой, похожие один на другой, и Эрия потеряла бы счет времени, если бы не воскресенье, день отдыха, который Латроп соблюдал неукоснительно.

Дом Гловера был не только центром местной торговли, но и центром общественной жизни. Сюда стекалась вся информация, приезжал священник читать воскресные проповеди, заходили местные жители поделиться радостью или горем, а то и просто почитать газеты, регулярно прибывавшие из Ричмонда каждые две недели.

Эрия понимала, дядя Латроп не только строит здесь свою собственную жизнь, но влияет на жизнь окружающих. От него зависит, во что они будут одеты, какими инструментами будут работать, чем освещать свои дома и какие спиртные напитки пить. Они загорались его желанием узнать как можно больше об окружающем мире и охотно читали газеты, разделяли его религиозные убеждения и очень часто в трудную минуту обращались за советом.

Эрия невольно сравнивала свою жизнь здесь с той, прежней. Здешние люди были крепкими и работящими, их речь и манеры могли показаться грубыми, но Эрия поняла главное – в ежедневной борьбе за выживание не было места обману и фальши.

Здесь жили настоящие колонисты, которые осваивали дикие края и чувствовали себя по-настоящему независимыми. Они были свободны от ненужной преданности далекому королевскому двору, и все их дела и помыслы были устремлены в будущее.

Латроп создал здесь свою собственную жизнь, и Эрия не теряла надежды, что когда-нибудь сможет создать свою. Эта надежда помогала переносить все тяготы и заботы.

Когда прошел почти месяц со дня их приезда, в таверну поздним вечером шумно ввалились трое охотников в засаленных куртках и штанах из оленьей кожи. На поясе каждого висел длинный нож, на плече болталось ружье. Они долго торговались с Латропом по поводу привезенных шкур и, наконец, уселись за стол, требуя, чтобы им подали еду и выпивку. Очень скоро они умяли все, что осталось от приготовленной Мэриан стряпни, и запросили пива.

Эрия только сейчас заметила, что осталась наедине с подвыпившими посетителями. Она налила три больших кружки пива и понесла их к столу, стараясь не подходить к охотникам слишком близко. Остановилась у края стола и стала пододвигать кружки к посетителям.

– В чем дело, девонька, неужели мы тебе не нравимся? – заржал здоровенный детина, показывая гнилые зубы. – Иди-ка сюда! – он радушно раскинул руки. – Старина Такер тебя не обидит.

– Мы только немного развлечемся, – ухмыльнулся самый костлявый из них, и его глаза похотливо заблестели. – Часть наших денег твоя, если будешь паинькой.

Эрия рванулась в сторону, но мясистая рука Такера удержала ее. Он сгреб девушку в охапку и прижал к столу, норовя облобызать слюнявым ртом.

– Лучше нас тебе не сыскать, девонька. Мы доставим тебе удовольствие.

– Пустите меня! – Эрия сердито сверкнула глазами. – Прекратите сейчас же! – она попыталась вырваться, но три пары сильных рук буквально пригвоздили ее к столу. – Нет! Нет… – протестующие крики смолкли под широкой потной ладонью Такера.

– Да ладно, девонька, не ломайся. Не надо злить старину Такера, – он навалился на нее животом и еще сильнее зажал рот, пальцы больно впились в нежные щеки.

Они сорвали с нее передник, и Такер начал неуклюже возиться со шнуровкой на платье, в то время как возбужденные сообщники высоко задрали юбки. На какую-то секунду Такер отпустил ее рот, чтобы обеими руками оголить грудь. Эрия глотнула воздуха и пронзительно закричала. Такер поспешил закрыть ей рот своим омерзительным ртом, чем вызвал смех остальных.

Неожиданно на голову одного из них обрушилась тяжелая скамья, свалив охотника на залитый пивом пол. Двое других подняли ошалелые лица и оказались перед дулом ружья Латропа.

– Отпустите ее! – грозно приказал тот. – И убирайтесь отсюда, пока я вас не пристрелил! – Латроп направил дуло прямо в лицо Такеру. – Отпусти ее!

– Мы лишь хотели немного позабавиться с твоей спесивой девчонкой…

– Следовало убить вас прямо здесь, – процедил Латроп, глядя, как Такер наклоняется к бесчувственному дружку. – Если вы еще раз появитесь, да поможет мне Господь, я это сделаю.

Ему не пришлось повторять дважды – через пару минут все трое убрались из таверны.

Мэриан подбежала к Эрии и обхватила дочь за трясущиеся плечи. Бормоча ласковые слова, повела в пристройку и помогла взобраться по лестнице. На чердаке она долго гладила Эрию по шелковистым волосам, дожидаясь, пока стихнут рыдания. Наконец усталость взяла свое, и девушка уснула, но Мэриан еще долго смотрела на дочь при дрожащем свете свечи и терзала себя размышлениями, что ждет Эрию в этой опасной жизни.

Ночью опять начались кошмары. Дважды Эрия просыпалась, обливаясь холодным потом. Ей снились те же самые пальцы, сначала ласкавшие, а затем причиняющие боль. Потом приснилось лицо, красивое, волевое, настоящий образец мужественности… лицо, которое постоянно преследовало ее и не давало покоя…

Сегодняшний случай резко всколыхнул в памяти другой вечер, о котором девушка тщетно старалась забыть. Она детально представила все, что произошло между ней и графом… и застыдилась сладкой истомы, которая вдруг разлилась по телу.

Когда на следующее утро Эрия спустилась вниз, солнце было уже высоко. Мэриан, Латроп и Эвелин сидели за остатками завтрака.

– Простите, я проспала, – она поспешно бросилась за ведром. – Сейчас принесу воды…

– Эрия, пожалуйста, – Латроп жестом пригласил ее за стол. Девушку напугал серьезный тон дяди и скорбное лицо матери. Словно на ватных ногах она прошла к столу и присела на краешек стула.

– Извините меня за вчерашний случай, дядя, но клянусь, я не сделала ничего такого, чтобы…

– Конечно, нет. Я знаю, ты не виновата. Разве можно винить за красоту, которой тебя наградил Господь. Наши попытки хоть как-то ее скрыть не увенчались успехом. Ты должна ею гордиться, красота должна приносить радость. Но в наших Богом забытых местах она способна доставить лишь неприятности.