Остров порхающих бабочек - Наталья Андреева

«Не могу уехать, все тебе не объяснив. Мы больше никогда не увидимся, поэтому я могу быть с тобой откровенным. В последний раз ведь. Я знаю, что после этого письма ты меня возненавидишь, но, может, это и к лучшему. Прокляни меня, ибо я уже мертвый. И, скорее всего, гореть мне в аду.

У меня еще есть полчаса. Я какое-то время бродил по здешнему аэропорту, все думал: стоит или не стоит тебе писать? Но потом все же решился. Купил виски в дьюти-фри, накатил для храбрости, перед тем как исповедаться. Сел, открыл планшет, попытался собраться с мыслями. Черт возьми, как же это трудно!

С чего начать-то, а? Наверное, надо сказать, кто я и что я такое на самом-то деле.

…Все началось много лет назад, когда не сложилась моя карьера автогонщика. Я родился не в то время и сейчас с завистью смотрю на двадцатилетних парней, у которых хотя бы есть шанс. Они могут выехать за границу, найти спонсоров, поставить на кон свою жизнь и рискнуть. Как же я мечтал принять участие в международных автогонках! Но у меня такого шанса не было. В то время когда у наших соотечественников появилась наконец такая возможность, я уже был слишком стар для скоростной трассы. И к тому же травмирован. Попав как-то в аварию, серьезно повредил позвоночник, долго лечился, потом восстанавливался, на какое-то время выпал из обоймы. А потом молодые подперли, и с гонками пришлось завязать.

Какое-то время я был в депрессии, даже попивал, от меня ушла жена, забрав дочку. То есть не так: я ушел. Квартиру, как порядочный мужик, оставил ей, равно как и большую часть совместно нажитого имущества. Снял угол и целыми днями лежал на диване, бессмысленно глядя в потолок. Скоро кончились деньги.

У меня был друг, мы когда-то вместе учились. Леха Пяткин. Однажды он пришел ко мне и сказал:

– Что лежишь-то? Надо жить дальше. – Мат я опущу, хотя большая часть Лехиной речи не поддается цензуре.

Смысл ее был таков: мужик ты или нет? Давай! Соберись! Могу устроить тебя на работу. Сначала я отнекивался, не могу, мол, быть холуем, шестеркой. Леха предлагал мне пойти работать водилой к одному олигарху. Мол, мужик хороший, не жадный, за верную службу может и хату отстегнуть. Деваться мне было некуда, алименты же надо платить, дочку поднимать. И в конце концов я согласился.

Александр Иванович и в самом деле отказался классным мужиком…»

Евгения коротко вздохнула, почувствовав, что в горле пересохло. Во второй раз именно в этом месте ей стало дурно. Она подошла к холодильнику и машинально взяла оттуда банку пива. Пальцем выбила крышку, даже не почувствовав, как сломала ноготь. Отхлебнув из банки, она снова уткнулась в письмо.

«…Александр Иванович и в самом деле оказался классным мужиком. А вот баба его меня достала. Она, похоже, сразу положила на меня глаз. Скажу, не хвастаясь, что я всегда пользовался успехом у женщин. Что-то такое во мне есть, как они говорят. Я вполне мог бы заделаться альфонсом, но мне всегда это претило. Потому что в душе я мужик. Мне просто не повезло. Знаешь, кто больше всего времени проводит с хозяином? Его водитель. Чего я только не наслушался! И все время думал: ну почему я так не могу? Ведь у меня тоже была квартира. Я тоже мог бы взять кредит под ее залог, начать свой бизнес, раскрутиться. Но я все время слушал свою бабу, которая говорила: зачем тебе это надо, Андрей? Зачем рисковать? У тебя же семья! То есть то, что я рисковал своей жизнью, участвуя в гонках, было нормально, но хату не тронь! Никаких долгов! А то еще придут разбираться…

Ах, да! Забыл представиться! По паспорту я Андрей. Андрей Васьков. Водила. Шестерка. А вовсе не олигарх. И в Доминикане я ни разу не был, как ты поняла. Был в Турции и в Египте, а больше нигде. И то в дешевых отелях, по системе «олл инклюзив». А все эти истории… Ну да ты уже поняла, откуда. Хозяин любил травить байки, вспоминать свое боевое прошлое. А что еще делать в пробках? Они, хозяева жизни, все это любят. Подчеркивать свою исключительность. Я, мол, мужик, настоящий герой. И это притом, что я трахал его бабу! Я не хотел, клянусь! Но она на меня насела. Она обращалась со мной, как со своей собственностью. Как с вещью. Я таскался с ней по шмоткам, по массажным салонам, возил ее на встречу с подружками, такими же крашеными овцами. Тогда-то я и возненавидел всех этих богатых дамочек, обвешанных дорогими побрякушками, самодостаточных, высокомерных. За десять лет такой жизни меня от них стало тошнить.

Я превратился в бессловесного истукана, забыл, что такое иметь собственное мнение. Помню, как шел по магазину, нагруженный пакетам, и вдруг поймал на себе взгляд продавщицы. В нем было такое презрение! Холуй при богатой вздорной бабе! Жене олигарха! По сути, ее вещь. Сам себе противен.

И так я жил почти десять лет. Чувствовал себя дерьмом в сортире. Мне еще хозяин зажигалку на «юбилей» подарил, в форме гаечного ключа, с гравировкой: «За верность». Правда, за десять лет его баба ко мне остыла. На охранника стала коситься. Потом на тренера по фитнесу. Ну да я был только рад «передать эстафету».

И вот накануне того дня… Дня, который изменил всю мою жизнь, как ты поняла. Накануне хозяин сказал мне, что ждет важную гостью из столицы. Из Москвы то бишь. Всем стоять по стойке «смирно», дамочка не подарок, надо ей угодить. Ты бы видела, как он суетился, мой босс! Я и сам напрягся.

Занял место на стоянке у ресторана, а когда привезли эту суперначальницу, уехал подальше, чтобы не светиться. Потом видел, как она в машину садилась. Ух и баба! Прямо картинка из глянцевого журнала! Я еще подумал: «Кто-то же таких трахает?..»

Евгения опять почувствовала, как вспыхнули щеки. Как жаль, что он ее тогда не рассмотрел как следует! Темно ведь было. Водитель Александра Ивановича… Васьков… Господи! Ну почему он ее тогда не разглядел?! Ничего бы этого не было… Да разве Алик мог узнать важную московскую гостью в туристке с обгоревшим носом, одетой в дешевые тайские шмотки?! Поистине, роковая цепь событий, начиная с потерянного багажа! И вот к чему это привело….

Она опять принялась читать.

«…в общем, завелся я. Да так завелся, что все ночь не спал. Все думал о своей никчемной жизни и о том, какое я ничтожество. Сорок лет – ни денег, ни жены, ни, похоже, ума. Раз даже баба смогла преуспеть, блондинка, а я в свои сорок так и шоферю. Еле уснул. А на следующий день нам с Лехой предстояло важное дело. Хозяин мне доверял безоговорочно. Лехе тоже. Вот и поручил нам Александр Иванович передать одному важному чиновнику из городской администрации лям баксов. Типа взятка. Мое дело маленькое, я за рулем. Мы должны были остановиться на шоссе, увидев их машину. Номер знал Леха, мне сказали только, что это будет черный «БМВ». Деньги лежали в канистрах, по пятьсот тысяч. Якобы мы им с бензином помогаем. Время такое, что все шифруются, вот и чиновник наш очковал.

В общем, выехали. По дороге Леха сказал:

– Дай мне свою зажигалку, курить охота.

– А твоя где? – спросил я.

– Похоже, посеял, – ответил мой друг, и тут я увидел, что он нервничает. Прямо трясется весь.

Но тогда я подумал, что это из-за взятки. В общем, я дал Лехе свою зажигалку, подарок хозяина, и, прикурив, Леха машинально, как я думаю, засунул ее к себе в карман. Я на это внимания не обратил, потому что увидел на шоссе черный «БМВ».

– Это они? – спросил я у Лехи.

Тот пригляделся и кивнул. Я притормозил на обочине.

– Сиди здесь, – велел он, затушил сигарету и вылез из машины.

Меня сразу что-то насторожило. Зрение у меня орлиное, и даже сквозь тонированные стекла я определил, что в машине не два человека, а один, хотя мне сказали, что должно быть двое. Я видел, как Леха подошел к «бэхе» и из нее вылез мужик. Они перекинулись парой слов и посмотрели в мою сторону. И тут я узнал мужика! Это был Лехин друг, можно сказать, что и мой тоже. Бывший спецназовец, мы раза три втроем выпивали и футбол смотрели. А для мужика это и есть дружба. Меня в момент пот прошиб. Реакция у меня отменная, а у мужика на шее болтался автомат. Я понял, что сейчас меня будут убивать. Машина подставная. То-то Леха вчера вел себя странно! Все выспрашивал меня, насколько я верен Александру Ивановичу и не хочу ли разбогатеть? Видать, сначала они хотели взять меня в долю, но потом передумали. Все правильно: они мужики серьезные, а Васьков – тряпка. И они решили этот лям поделить на двоих. А меня, значит, слить.

Как только я это понял – развернулся и дал по газам. Когда-то я был неплохим автогонщиком, чего они не учли. Мне даже удалось от них оторваться. Я гнал обратно, к хозяину. Сказать ему, какую змею он пригрел на своей груди. Когда Леха с друганом поняли, что им меня не достать, они принялись по мне палить из автомата. Одна пуля пробила колесо, и меня занесло. Машина упала в кювет, и я уже попрощался с жизнью, тем более что загорелся бензобак. Но очнувшись, я понял, что на этот раз не случилось и надо выбираться. Рядом лежали канистры с деньгами, и я прихватил одну. Не знаю, зачем я это сделал. Тогда, возможно, хозяйское добро спасал. А вообще, мне некогда было думать. Просто хотелось выжить.