Охотник - Лиза Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось, яркий свет на секунду вспыхнул повсюду одновременно, но Дженни была уверена, что источник его находится впереди. Они с Одри и Майклом на мгновение замерли, а потом устремились за поворот.
Ди, уперши руки в бока, стояла перед дверью. Она была зеркальной, как и стены, но Дженни сочла, что это дверь, потому что рядом с ней находилась красная кнопка, наподобие кнопки для вызова лифта. Если приглядеться, можно было заметить и тонкий контур двери, отделявший ее от остальной зеркальной поверхности.
Над красной кнопкой находилась синяя лампа, круглая, как клоунский нос.
– Она только что появилась, – сообщила Ди, щелкнув пальцами. – Вот так. Со вспышкой.
Из-за следующего поворота донеслись всхлипы.
– Саммер! – в один голос воскликнули Дженни, Ди и Одри.
Саммер сидела на полу съежившись, ее пушистые, как сахарная вата, волосы падали на руки, ноги она подобрала под подол синего платья. Подняв голову, девушка истерически вскрикнула при их появлении.
– Это правда вы?
– Да, – сказала Дженни, опускаясь возле нее на колени.
Ее слегка встревожило выражение глаз Саммер.
– Правда-правда вы?
– Да. – Обеспокоенная, Дженни обняла подругу и почувствовала, что та дрожит.
– Я так давно здесь, совсем одна, и все эти отражения… Иногда мне казалось, что я вижу не саму себя, а других людей, но стоило мне побежать к ним, как все исчезало.
– Кого ты видела? – спросила Дженни.
– Иногда – Зака, а иногда – его. Я боюсь. – Саммер спрятала лицо на груди Дженни.
«Я тоже», – подумала Дженни, но вслух сказала:
– Теперь тебе нечего бояться. Мы вместе. Понимаешь?
Саммер слабо улыбнулась.
– Бедный солнечный зайчик, – проговорил Майкл. – Боюсь, что сейчас у нас впереди твой ужас.
– Тактичный ты наш, – пробурчала Ди.
Они объяснили Саммер про кошмары. Как ни странно, она испугалась меньше, чем опасалась Дженни.
– Я согласна на все, лишь бы выбраться отсюда, – сказала она.
– Понимаю. Мы тут всего двадцать минут, а я уже от всей души ненавижу это место, – заявила Ди. – Может, это клаустрофобия?
У двери Дженни немного помедлила, положив палец на кнопку.
– Думаю, ты не захочешь рассказать нам, что нарисовала? – спросила она без особой надежды, ведь никто из остальных не согласился.
– Почему? – с готовностью откликнулась Саммер. – Я нарисовала неубранную комнату.
– Неубранную комнату? – удивился Майкл. – И правда кошмар!
– Да будет тебе, Саммер, – сказала Одри чуточку покровительственным тоном. – Всем будет проще, если ты признаешься.
Ди бросила на нее неодобрительный взгляд.
– Я же говорю. Это неприбранная комната.
– Все в порядке, Саммер, – улыбнулась Дженни. – Мы разберемся на месте.
Она нажала на красную кнопку. Зажглась синяя лампа, и дверь отъехала в сторону.
За ней открылась… неубранная комната.
– Ну вот, – вздохнула Саммер, увидев собственную спальню.
Сколько Дженни знала Саммер, у той в комнате всегда царил беспорядок. Ее родители были беженцами, приехавшими в город в шестидесятые годы, и все в их доме было подержанным или слегка потрепанным, а сама Саммер, как говорил Майкл, «виртуозно владела искусством захламления». Попадая в ее комнату, человек обычно не замечал ни самодельных в пятнах занавесок, ни яркого лоскутного одеяла на кровати, потому что на нем валялись всевозможные вещи.
В комнате, находившейся за зеркальной дверью, Дженни не смогла разглядеть не то что одеяло, но даже кровать. Свободным оказался лишь крохотный пятачок перед чуланом, а все остальное было завалено грудами хлама и мусора.
Ди и Майкл захихикали.
– Да, солнышко, я тебе верю, это и правда кошмар, – ухмыльнулась Ди.
Дженни вздохнула. Она не разделяла общего веселья.
– Ладно, нужно войти. Думаю, придется немного прибраться – дверь должна быть где-то в дальней стене.
– Эй, погодите. Я принципиально не занимаюсь неинтеллектуальной работой, – заволновался Майкл. – Кроме того, у мена аллергия на пыль.
– Вперед, – скомандовала Одри, потянув его за ухо.
Они протиснулись между чуланом и грудами всевозможного хлама. Дверь за ними бесшумно закрылась и исчезла.
– Кто говорил про клаустрофобию? – прошептал Майкл.
– Cette chambre est une vrai pagaille, – пробормотала Одри себе под нос.
– Что? – переспросила Дженни.
– Я говорю, жуткий беспорядок. Саммер, как ты такое терпишь?
Голубые, как делфтский фаянс,[1] глаза Саммер наполнились слезами:
– Моя настоящая комната не такая ужасная. Это же мой кошмар, дураки.
– Почему же ты выбрала именно его? – спросила Одри, ничуть не смягчившись.
– Мама никогда ничего не говорила мне по поводу комнаты, но однажды к нам в гости пришла моя бабушка и чуть в обморок не упала. Мне иногда даже в страшных снах снится то, как она меня тогда напугала.
– Перестань ее доводить, – шепнула Дженни, наклонившись к Одри. Вслух же сказала: – Давайте расчистим проход вдоль стен и проверим, нет ли там двери.
Кучи хлама отличались пестротой и разнообразием. Тут были кипы мятой одежды, прошлогодние журналы, сломанные солнечные очки, спутанные магнитофонные пленки, растянувшиеся эластичные купальники, стаканчики из-под йогурта, мятые фотографии, разрозненные сандалии, высохшие фломастеры, огрызки карандашей, перекрученные наушники, заплесневелые полотенца, несметное количество белья и целый зверинец грязных плюшевых игрушек. А еще – погрызенная собакой пластмассовая «летающая тарелка», сплющенный коврик для игры в «Твистер» и жутко вонючий кокосовый матрас.
– Да тут целое паучье царство, – проворчала Ди, разворошив одну из куч. – Ты когда-нибудь слышала про такую штуку, как «Тайд»?
– Я верю в жизнь и даю жить другим, – философски изрекла Саммер.
«Это и вправду в некотором роде кошмар», – подумала Дженни.
Но Ди трудилась энергично, без устали, и Одри работала, хоть и с брезгливой гримаской, но тщательно, и вскоре в завале обозначилась тропа. От Майкла же толку было мало – он останавливался полистать каждый попадавший ему в руки журнал.
В следующей куче оказался мусор иного рода – такой, что Одри невольно сморщила нос. Почерневшая кожура авокадо, заплесневелые газеты и пластиковые стаканчики с остатками неопознанных жидкостей.
Подняв коробку со всяким хламом, Дженни увидела под ней, на деревянном полу, что-то вроде раздавленного цветка. Впрочем, для цветка у него была слишком странная форма. Присмотревшись, Дженни разглядела небольшое рыльце и крохотные скрюченные лапки. А-а-а! Это была дохлая мышь.
Дженни вздрогнула.
«Я к ней не притронусь, не могу, не могу!»