Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - Василий Звягинцев

Они еще поболтали на темы, предполагающие необходимость продолжения знакомства с более серьезными последствиями — о количестве выпивки, сумме счета, еще кое-каких, интересующих мужчин делах. Очень полезно сразу создать у приметливой прислуги впечатление о себе как о человеке несерьезном, склонном к простым радостям жизни, при этом щедром на чаевые.

Попутно Павел Васильевич обратил внимание, что спуститься в ресторанный зал можно прямо из курительного салона, минуя бар.

Перед большим зеркалом в ванной Кирсанов подобрал подходящий грим, парик с бакенбардами, соответствующие намеченному на сегодня образу усы и бородку. В результате получился этакий джентльмен в стиле иллюстраций к приключенческим романам текущего века. Отставной колониальный майор Мак-Набс, к примеру.

Новый облик ему самому понравился. Абсолютно с мистером Сэйпиром ничего общего не имеющий человек. Самый проницательный филер московского охранного отделения не заподозрил бы маскировки.

«Маузер» для ношения в подмышечной кобуре был несколько великоват, и Кирсанов оставил его в номере, заперев в кабинетный сейф вместе с большей частью имевшихся при себе бумажных фунтов и русских золотых десяток и империалов. Вложил в ножны, пришитые изнутри брючного кармана, узкий обоюдоострый стилет. Еще кое-какие предметы шпионского обихода разложил по карманам сюртука.

Можно отправляться в поход. «За орденами», — вспомнилась присказка Берестина.

Убедившись, что в коридоре по-прежнему никого нет, Павел Васильевич повесил на дверную ручку картонную табличку «Не беспокоить», затем твердым и решительным шагом проследовал в бар, где побыл совсем недавно. Несмотря на полную уверенность, невредно проверить качество грима на профессионально наблюдательном человеке.

Бармен вяло удивился появлению второго за час клиента, причем в совершенно «мертвое» время. Джентльмены, достаточно пожившие в южных колониях, свято блюдут принцип, имеющий реальный практический смысл: «Ни рюмки до захода солнца». Только идиот или законченный алкоголик станет пить виски или ром в палящую жару или липкую муссонную сырость там, где до изобретения кондиционеров должно пройти не одно десятилетие. И пусть сейчас в Кейптауне стояла довольно прохладная погода, сравнимая с началом апреля в Северном полушарии, традиция есть традиция. Сначала «файф-о-клок», а уже потом все остальное. Но «отставной майор» традиций явно не придерживался.

Пригубив свою рюмку, он завел с барменом тягучий, нудный разговор, вполне подходящий человеку, которому совершенно нечем заняться и достойных собеседников в ближайшее время не ожидается.

Как бы между делом он ухитрился выспросить у бармена много мелких, но существенных подробностей о нынешней жизни в Кейптауне, настроениях природных британцев и голландцев — первопоселенцев колонии, бурами в общепринятом смысле себя не считавших. Выслушал не столько ответы на свои вопросы, сколько пространные рассуждения бармена по их поводу. Свободные импровизации на заданную тему. Заодно он убедился, что его облик, язык и манера поведения у собеседника сомнений и подозрений не вызывают. Павел прошел хорошую подготовку, а кроме того, обитатели разных уголков империи отличались друг от друга не в меньшей мере, чем жители Камчатки от кубанских казаков.

Распрощавшись с барменом и пообещав вечером опять непременно наведаться, Кирсанов по неширокой внутренней лестнице спустился в холл перед рестораном, а оттуда — в сад, минуя стойку портье, который мог обратить внимание на незнакомого джентльмена. В ресторан же заходили не только постояльцы. И вообще на втором и первом этажах отмечалось некоторое оживление, человек десять ему встретилось, в том числе и целыми семьями.

Устроившись на скамейке неподалеку от калитки, ведущей в переулок, образованный в основном глухими каменными заборами, он вызвал на связь по УКВ Давыдова. Тот откликнулся не сразу, только через пять минут.

— Прошу прощения. Мы тут как раз с хозяином разговаривали. Пришлось дождаться повода отойти в сторонку…

— Договорились?

— В принципе да. Вы как в воду смотрели. И место подходящее, и дом. Две приличные комнаты на втором этаже. Хозяйка предложила обедать у них, если пожелаем.

— Молодцы. Назови адрес. У меня — где договорились, номер 22. Устраивайтесь пока. Если успеете, неплохо бы прямо сегодня за багажом съездить. Я считаю, следует верховых лошадей нанять. Как бы для прогулки по окрестностям. Ближе к вечеру, чтобы вернулись уже затемно. Не привлекая внимания. Прихватите на первый случай самое необходимое. Рацию, спецсредства, деньги. Остальное потом заберем. Вернетесь — доложись. До встречи.

Предупреждать помощников, чтобы вели себя осторожно и аккуратно, полковник не счел нужным. Не маленькие, опыт имеют — дай бог каждому. Здешние перед ними — школьники приготовительного класса.

На стоянке перед воротами ждали пассажиров несколько экипажей.

— Отвезите меня, уважаемый, на ваш приморский бульвар, — обратился Кирсанов к тому из «водителей кобылы», кто показался ему наиболее приличным. Немолодой, белый, лицо неглупое. — Надо же посмотреть, как на краю света люди время проводят.

В отличие от отечественных, склонных к праздным разговорам извозчиков, здешние (да и лондонские тоже) отличались бесстрастием и замкнутостью. И тот, которого нанял Кирсанов, был такой же. Довез, куда просили, а и ехать было всего ничего, минут десять, получил плату с небольшими чаевыми. Только и сказал, уже спрятав деньги в кошель на поясе:

— Все веселые заведения — ближе к Ист-Энду. Вон, где сигнальная мачта виднеется, там с дамами. Немножко ближе — поиграть можно. От бильярда до блэк-джека. Допоздна задерживаться не советую, по ночам последнее время неспокойно стало. Особенно в темных переулках. Если желаете, могу в нужное время подъехать, куда скажете.

Значит, у Кирсанова даже экспромтом, без помощи господина Станиславского и гримеров его театра образ вышел убедительный. Почти без слов, только гримом и манерами сумел внушить опытному кебмену (зрителю искушенному) именно то, что и подразумевалось.

А что, верьте не верьте, но еще первый учитель Кирсанова, полковник Зубатов, настоятельно советовал сотрудникам ходить на спектакли в Художественный театр, а по возможности — сводить более близкое знакомство с господами актерами. Полезнейший круг общения. Во многих смыслах.

— Спасибо за совет, уважаемый. Не затрудняйтесь. Доберусь, не в первый раз. Джентльмен всегда должен иметь при себе револьвер, кастет и нож… Кстати, где здесь можно купить приличный револьвер?

Пусть и эта фраза запомнится кебмену, на всякий случай. Хороший, яркий, пахучий след для местной контрразведки. Если ей, конечно, нечем будет заниматься в ближайшие нелегкие дни.

«А заодно, — подумал он, — милейший извозчик вполне может работать и наводчиком. Бордели — показал где, игорные дома — тоже, осталось встретить ясной ноченькой подгулявшего дурака, да и пощупать перышком, где там у него селезенка. Ну и кошелек соответственно. Как будто мы на Хитровке не бывали…»

— Да тут совсем неподалеку. Подвезти?

— Я и сам дойду, если неподалеку. В какую сторону?

Оружейный магазин «О’Флайерти и K°» на самом деле был неплох, и Кирсанов довольно долго рассматривал выставленные в застекленных витринах и на открытых стендах револьверы, винтовки и ружья. На любой вкус и любой случай жизни. По ценам от очень высоких до совершенно бросовых. Соответственно назначению и качеству. Вот только карманных пистолетов типа знаменитого «браунинга» 1900 года, со сменным магазином, в продаже не имелось. Их время не пришло, хотя и оставался до появления этой модели всего лишь год.

Немного поболтав с приказчиком на общие темы, Павел выбрал себе с юности знакомый, фирменный «бульдог» сорок четвертого калибра, пятизарядный, мощный и достаточно портативный. Но карман сюртука револьвер все равно заметно оттягивал, и Кирсанов пожалел, что не озаботился запастись подмышечной кобурой. Ну да ладно, завтра у него будет все, что нужно, а сегодня уж как-нибудь.

Насвистывая мелодию неоднократно слышанной от Андрея Дмитриевича Новикова веселой песенки: «В Кейптаунском порту, с какао на борту, „Жанетта“ поправляла такелаж…», Павел вышел на Марина-драйв, окинул ее взглядом из конца в конец.

Бульвар, показалось ему, был так себе, не хуже и не лучше тех, что приходилось видеть в приморских городах. Средненький. Французский в Одессе — точно красивее и романтичнее. Только романтика сейчас Павла Васильевича интересовала в последнюю очередь. Его интересовал мистер Роулз. Какой-то он чересчур хитрый и скользкий. Даже принимая во внимание должность. Ждать от него профессиональных пакостей — и к гадалке не ходи. Так и мы ж тут тоже… Не погулять вышли.