Это был просто сон... - Ната Чернышева

В ту же ночь отец напился вдрызг — он всегда был не прочь заложить за галстук и…

В общем, Ирина на конкурс не поехала. На конкурс отправилась лучшая подруга Ирины, и выиграла его и прославилась… А когда юное дарование попросили сочинить еще что-нибудь, тут-то сердечная дружба и закончилась.

Потому что писать музыку на таких условиях Ирина отказалась наотрез. Если бы Настенька повела тогда себя по другому, она, может быть, и согласилась бы. Но человек, объевшийся легкой славы за чужой счет, уже не мог вести себя достойно. Эта звездочка закатилась так же быстро, как и вспыхнула, навсегда отравившись ядом ненависти к Ирине, не пожелавшей — вот подлость-то какая! — выручить лучшую подругу в трудной ситуации.

Ирина сжала и разжала пальцы, по которым пьяный в дупель отец лупил в ту ночь металлической линейкой, брызжа слюной от ярости. Слава Богу, обошлось без переломов…

Но об игре пришлось забыть. Вначале заживали руки, потом — попросту пропал интерес, навалились другие заботы. Иногда Ирина играла детям на стареньком садиковском фортепиано — просто чтоб не забыть ноты. Но дальше этого дело не шло.

Пока она не встретила Рустама.

Ирина улыбнулась своей памяти.

Это был знаменательный день!

Рустам пришел с ребенком, и откуда было Ирине знать, что малыш — сын его старшей сестры? И в мыслях даже не было попытаться понравится женатому мужчине. Но… Рустам стал приходить каждый день, забирая вместо сестры ребенка…

Когда Ирина впервые переступила порог его дома, в гостиной на почетном месте она увидела прекрасный инструмент, мечту всей своей жизни — фортепиано, с которым умели обращаться почти все члены семьи…

Ирина улыбалась, вспоминая, как вместе с Рустамом играла вальсы — в четыре руки. Кто бы мог подумать, что этот мужчина с внешностью качка любит и ценит классическую музыку? Собственно говоря, скоропалительная свадьба — через два месяца после знакомства! — была подлинным бегством из родной семьи.

Бегством от отца-алгоколика, с каждым днем все больше радости находившего на дне бутылки. От матери, принципиальной и гордой, живущей в своем параллельном мире — мире работы, где она была начальницей, где не утихали интриги и страсти (во многом благодаря ей самой). От маминых истерик, требований и святой уверенности в том, что все вокруг, в том числе и собственные бессовестные дети, существует исключительно ради того, чтобы ее обижать…

От брата, ненавидящего всех черно-буро-малиновых и вымещающего на них злость от собственных неудач…

Это был побег.

В семье Рустама Ирина глубоко прочувствовала то, чего у нее с детства никогда не было — атмосферу подлинной любви, нежности и уважения друг к другу. Здесь неплохо жилось разведенной старшей сестре с маленьким ребенком, прекрасно себя чувствовала дальняя родственница, пожилая уже женщина, очень плохо знавшая русский, но охотно взявшаяся обучать нового члена семьи осетинскому. И Ирину здесь встретили как родную дочь…

Все потеряно!

Ирина оглянулась, вбирая в память неземной пейзаж — ни одной зеленой травинки, причудливые цветы, которым и названия-то не сразу подберешь, чужие лица прохожих…

В пятнадцать лет это все вызвало бы лишь дикий восторг.

Но сейчас…

Ирина давно замечала за собой, что все ее мечты в общем-то сбываются. Только с большим опозданием. На год-два, а то и больше. Когда сердце уже успокоится и немного остынет.

Так, например, услышав обрывок хорошей песни или прочитав главу из хорошей книги, Ирина знала — эта песня и эта книга появятся в ее коллекции. Через время, иногда — чисто случайно, в качестве подарка от Рустама, например, — но появится обязательно. Или вот ей всегда хотелось жить в настоящей семье, самой любить и чтоб ее любили… Хотелось родить много детей…

Она вышла замуж в 28 лет. К этому возрасту все ее подружки успели выйти замуж и развестить, выйти замуж во второй раз и развестись снова, родить одного-двоих малышей, пройти через тьму скоропалительных романов, измен собственным мужьям, лишних абортов…

А в юности почти все сверстницы смеялись над нею — все прынца ждешь, с парнями не встречаешься, от этого могут быть всякие болезни…

Но Ирина знала — ее мечта сбудется. Она выйдет замуж по любви, и эта любовь будет настоящей…

Лет через десять так и получилось.

Да.

И в Галактику попасть тоже тогда очень хотелось…

Вот, попала. Тогда, когда эта самая Галактика перестала быть ей нужна и даром…

Знала бы заранее, что так выйдет, и не мечтала бы о ней вовсе!

"Но, — " подумала Ирина, — "раз я всем сердцем рвусь сейчас домой, значит, рано или поздно все-таки вернусь на свою Землю? Раз уж мои мечты всегда сбываются…"

Эта мысль успокоила ее. Она вернется домой, она знала это. Оставалось только ждать, когда а-дмори леангрош Анэйвалы поймает негодяя Артудекта, потому что от самой Ирины здесь ровным счетом ничего не зависело.

— Простите…

Ирина чуть не подпрыгнула от неожиданности. Перед ней стояла хозяйка магазина, дородная чернокожая женщина с ворохом кудрей удивительного оттенка: небесно-голубого с золотистым отливом — краска, что ли?.. Но даже если волосы и были окрашены, при всей своей экзотичности выглядели они вполне естественно. Глаза у этой удивительной женщины оказались такими же синими. Не темно-голубыми, как можно было бы ожидать, а именно густо-синими, с еле уловимыми золотистыми искрами в глубине.

— Я наблюдаю за вами не первый день, — сказала хозяйка на языке Дармреа. — Вы часто приходите сюда, вы, наверное, переехали на нашу улицу недавно? Просто всех местных я знаю уже очень давно…

— Я работаю в Детском Центре, — ответила Ирина. — Там и живу…

— Понятно, — сказала женщина. — Пойдемте-ка. От кофе не откажетесь?

— Но… Я же все равно не смогу что-нибудь у вас купить…

— Я знаю, — снисходительно отвечала хозяйка, настойчиво беря Ирину под руку. — Пойдемте же!

Кофе оказался превосходнейшим. Под стать кофе были и конфеты — круглые шарики со вкусом горького шоколада и жареных орехов, пирамидкой висящие над вазочкой — снова антигравитация или как еще это можно назвать! Ирина попыталась незаметно пихнуть в бок одну из граней. Конфеты плавно отжало назад, а потом пирамида восстановила свою форму. Очень удобно, никаких неэстетиных дырок на месте съеденных шариков…

Хозяйка магазина назвалась Лютай Рах-Нпори. И вела она себя настолько доброжелательно и радушно, — "Никаких господ, только по имени!" — что Ирина постепенно оттаяла, перестала стесняться и чувствовать себя не в своей тарелке.