Советские партизаны. Мифы и реальность - Михаил Пинчук

«Под руководством Готтберга с 3 июля по 30 августа 1943 года была проведена еще одна крупная карательная операция, под кодовым названием „Герман“, на этот раз против советских и польских партизан Барановичской области. В итоговом донесении Готтберг утверждал, что в бою было убито 4280 человек, в том числе 6 командиров и 2 комиссара „банд“, а захвачено в плен — 654, включая 1 командира польских повстанцев. Немецкие потери составили 40 убитых и 112 раненых, в том числе 9 офицеров, а 3 солдата пропали без вести. Потери коллаборационистских формирований были меньше — 6 убитых, 43 раненых и 1 пропавший без вести».

Вот и сравните: в операции «Коттбус» 164 убитых и без вести пропавших немцев, 6084 убитых партизана. Пропорция 1:37 в пользу немцев! А в операции «Герман» соотношение убитых и пропавших без вести 4280 и 50 человек. Пропорция — 1:85 опять-таки в пользу немцев.

Как видим, вопреки сказкам партизанских командиров, вопреки отчетам штабов партизанского движения, «мстители» теряли в десятки раз больше людей, чем враг.

Много шума из ничего

Так сколько военнослужащих Германии и союзных ей стран погибли в результате действий советских партизан? Точно это не установлено.

В предыдущих главах мы пришли к выводу, что общая численность советских партизан за все время войны составила около 200 тысяч человек (по мнению немцев — примерно 100 тысяч, по мнению И.Г. Старинова — 250 тысяч). Заявления о том, что якобы в одной только Украине было свыше 400 тысяч партизан — просто выдумка партийных «товарищей». И, как показано выше на ряде примеров, соотношение потерь на всех этапах войны было в пользу противника (включая в это понятие не только Вермахт, СС, СД и другие формирования немцев, но также войска их союзников и «восточных добровольцев»).

По данным, которые привел немецкий историк Бернд Бонвеч, общая сумма потерь этих категорий военнослужащих в результате партизанских действий составила за всё время войны 30–35 тысяч человек[22]. Так что «товарищ Пономаренко П.К.» врал по-крупному: завысил реальные потери противника более чем в 30 раз!

А вот численность гражданского населения, уничтоженного партизанами, превышает эту цифру (в зависимости от региона) в пять-семь-десять раз! Это служащие вспомогательной полиции (пресловутые «полицаи»), сотрудники местной администрации, «предатели» (например, семьи полицейских, учителей, священников, сельских старост), обычные жители деревень и местечек, убийство которых партизаны выдавали за уничтожение «гарнизонов».

Партизаны подожгли небольшой деревянный мост возле деревни, где нет оккупантов. В Москву пошли донесения сразу от нескольких отрядов: «уничтожен важный мост, что серьезно затруднило немецкие перевозки в N-ском районе».

Главной причиной низкой эффективности, помимо отсутствия реальной поддержки со стороны местного населения, явилось отсутствие у московского руководства правильной стратегии партизанской войны на оккупированной территории.

Технари-диверсанты убедили партийных функционеров, возглавлявших штабы партизанского движения, в том, что партизанская война — это возможность нанесения ущерба противнику хаотичными действиями на коммуникациях. Но никто из большевистских «партайгеноссе» не подумал о том, что в середине XX века в принципе невозможно пресечь транспортные перевозки противника.

Даже если заблокировать ВСЕ железные дороги противника (что мало реально), то останутся шоссейные и проселочные дороги. Даже если ликвидировать весь транспорт вообще (что абсолютно нереально) — останутся ноги солдат, копыта лошадей, гусеницы танков. Как известно, в 1805 году в течение месяца (с конца августа по конец сентября) Бонапарт пешим порядком перебросил всю свою Великую армию из Булонского лагеря к театру предстоящих боевых действий на берега Дуная (600 км от Булони; средний темп марша — 30 км в день). А летом 1812 года Наполеон, форсировав Неман к концу июня, в Москве был уже в середине сентября — через три месяца без всяких железных дорог, но с боями.

Действия партизан на коммуникациях были малоэффективными потому, что в ЦШПД и других штабах отсутствовало правильное понимание сущности, главных целей и методов партизанской борьбы.

Там не знали, и знать не хотели, что партизанская война хотя и является партизанской, тем не менее остается войной. А какие цели преследует любая война? Одни и те же — разгром противника и захват территории. Разница лишь в способе действия: если не можешь ударить противника, находясь с ним лицом к лицу (классическая война), тогда прячешься под кустом и ждешь, когда враг повернется к тебе спиной, и лишь тогда атакуешь — это и есть партизанская война. То есть, ты ведешь бой с противником (а не с принадлежащими ему столбами и железными дорогами), но только там и тогда, где и когда это выгодно тебе, а не ему, и тем самым сводишь на нет его превосходство в силах.

Как следовало поступить советским партизанам? Осуществить концентрацию сил в труднодоступных районах, что и было сделано. Но вот дальше требовалось этими силами занимать (или стараться занимать) важные в экономическом и стратегическом отношении районы. В борьбе за эти районы можно было применять и транспортную блокаду, и уничтожение железнодорожных магистралей — для того, чтобы пресечь перевозки в район (из района).

Если же партизанские формирования не могут вести такую войну с противником, тогда выход один — ждать и накапливать силы (как поступили французы). Локальные операции должны преследовать локальные же цели, а не распылять драгоценные силы и средства. И только в нужный момент — выступить всей своей массой.

Коммунисты вместо этого призвали народ (в смысле — засевший в лесах и деревнях «актив») к мелкому вредительству, на которое противник отвечал репрессиями против населения, а то и карательными операциями.

Последние, будучи поначалу незначительными, впоследствии приобрели такие масштабы, что привели к ликвидации партизанского движения в тех регионах, где они проводились. И к тому моменту, когда советским войскам потребовался вспомогательный удар партизан в спину врагу, этот удар не последовал — часть партизанских соединений была уничтожена, часть заблокирована, часть ушла в глубь оккупированной территории либо на территорию, контролируемую советскими войсками.

Словом, все происходило типично по-советски: множество шума, много жертв, но очень мало пользы.

Глава 8. Почему немцы не смогли уничтожить партизан

Ни единого командования, ни спецвойск

Почему не были полностью уничтожены партизанские формирования в Беларуси, в Брянской, Орловской и Ленинградской областях?

Немецкое тыловое командование совершило принципиальную ошибку, ограничившись пассивной обороной узловых населенных пунктов и важнейших магистралей. Между тем антипартизанская война предполагает сочетание обороны населенных пунктов и коммуникаций силами гарнизонов с действиями крупных маневренных отрядов. Но опорные пункты немцы создали, а для создания таких отрядов людей у них уже не было. Мелкие же операции силами рот или батальонов эффекта не давали — разгром партизан в конкретной деревне (поселке) или конкретном лесу ничего не давал в оперативном смысле, поскольку эту деревню (поселок, лес) требовалось взять под контроль, а людей для этого не хватало. Как только немцы уходили, туда вновь возвращались партизаны.

Но соответствует ли действительности тезис многих российских историков о том, что у немецкого командования вообще не было наличных сил для борьбы с партизанами? (Подразумевается при этом, что партизаны «загнали немцев в угол и схватили за горло»).

Как показали события в районе Дорогобужа, для полного разгрома партизан в масштабе области требовалась группировка численностью от 30 до 50 тысяч человек. Если бы немцы повсюду имели возможность выставлять против «мстителей» такие силы, история советского партизанского движения сложилась бы совершенно иначе — ее просто не было бы.

Для гарантированного разгрома партизан в каждом конкретном регионе оккупированной части СССР немцам достаточно было создать одну такую группировку, а потом перебрасывать ее из одной области в другую. Например, на разгром партизан в районе Дорогобужа ушла, по сути, одна неделя (с 24 по 30 мая 1942 года), на «зачистку» — еще две.

За год можно было полностью ликвидировать все советское «лесное сопротивление» — это ведь не Польша, где оккупантов ненавидело 95 % населения. Забитые и деморализованные советские «граждане» приняли бы фюрера точно так же, как они приняли Сталина.

Так почему подобная группировка не была создана? Негде было взять войска? Вовсе нет. В одной только Норвегии, где партизан к концу войны насчитывалось около 40 тысяч, находилась немецкая группировка в 200 тысяч штыков, а к концу войны даже 300 тысяч. Набрать в странах Европы 50 тысяч бойцов для формирования специального антипартизанского соединения можно было без особого труда. Хватило бы добровольцев-антикоммунистов из Франции и Бельгии, Нидерландов и Норвегии, Испании, Словакии и ряда других стран.