Анна, где ты? - Патриция Вентворт

Инспектор с облегчением обратился к Джону Робинсону:

— А вы, сэр?

Робинсон словно нарочно подчеркивал свой деревенский выговор.

— Боюсь вас огорчить, но я тоже был в Ледлингтоне. Только я поехал не на автобусе, а на велосипеде, и… боюсь, не смогу назвать точное время отъезда и приезда. Выехал после того, как поел — где-то в середине дня, но я ем, когда хочется есть, а не по часам. Я вообще не собирался ехать в Ледлингтон, это получилось случайно. Я собирался в лес Роубури, но там стреляли, и я повернул обратно, но тут увидел, что Ледлингтон неподалеку, и решил туда заскочить.

— Вы даже примерно не знаете, когда это было?

— Полагаю, около трех. Ручаться не могу, я как-то не задумывался о том, который был час.

— Около трех. И что же вы делали, мистер Робинсон?

— Приехал в музей, походил там. Вы знаете, я интересуюсь птицами, а у них коллекция Хедлоу.

— Как долго вы там были?

— Ах, вы меня поймали! — сказал Робинсон. — Понятия не имею. Время, знаете ли, вещь переменная, как сказал Ремингтон. — Он очень удачно спародировал интонацию Ремингтона. — «Долгие линии скал, разрываясь, оставили пропасть, а в пропасти пена и желтый песок», как сказал поэт. Вы, конечно, понимаете, к чему это относится. — Он насмешливо оглядел компанию. — Музеи часто оказывают такое воздействие, как старый английский клуб: впадаешь в спячку, практически неотличимую от смерти. Опасность в том, что тебя могут, не разобравшись, похоронить. Надеюсь, что хоть это проделают красиво. «Маленький порт редко видал более пышные похороны». Естественно, вы узнали цитату. Один из ляпсусов Теннисона. Не хочу, чтобы кто-то принял стихи за мои.

Зная благоговейное отношение мисс Силвер к этому великому викторианцу, Фрэнк Эбботт ожидал, что она как-то его осадит, но увидел только нахмуренные брови — правда, сильно нахмуренные. Джон Робинсон выдержал ее взгляд. Мисс Силвер первая отвела глаза.

Инспектор Джексон продолжал расследование.

Мисс Гвинет дала скрупулезный отчет о вчерашних покупках. Мисс Элейн оставалась дома; она немного передохнула, а потом как могла развлекала их юную гостью мисс Эллиот.

Мисс Силвер сообщила, что приехала в Ледлингтон на автобусе примерно в три часа, где встретилась со своим старым другом, они вместе попили чаю, и она тут же вернулась в Дипинг — автобусом, который отходил в пять часов. Больше ей вопросов не задавали.

Мистер Крэддок ждал своей очереди в благородном молчании. Когда его попросили дать отчет о своих передвижениях, он подчинился, но это выглядело как поистине королевская милость.

— Я ездил в Ледлингтон. На часы не смотрел, так что точное время назвать не могу. Я был поглощен литературными трудами и не присоединился к общей трапезе. В таких случаях миссис Крэддок приносит мне ленч на подносе. Закончив главу, над которой трудился, я почувствовал необходимость глотнуть свежего воздуха. Я поехал в Ледлингтон, припарковался на Рыночной площади. Потом походил по городу, кое-что купил: марки, газеты, в таком роде. Потом сел в машину и поехал домой.

Как и Августус Ремингтон и Джон Робинсон, он не мог вспомнить точное время приезда и отъезда. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что вернулся засветло.

— Большего сказать не могу, — заключил он. — Я вправе был бы спросить, почему вы избрали нас для подобного допроса. Учтите: возмущен не только я лично, я говорю от лица Колонии. Имейте в виду: мы знаем свои права. Мы не были обязаны подчиняться и терпеть этот унизительный допрос. Но мы законопослушные граждане, и нам нечего скрывать.

Трудно сказать, как долго он бы продолжал свои излияния, но тут мистер Джон Робинсон разразился хохотом. Неудержимым и буйным, от всей души. Запрокинув голову, он хохотал чуть ли не до слез.

Совсем иначе повела себя Эмилия Крэддок. Она выпрямилась, затравленно огляделась по сторонам и соскользнула со стула на пол. Она была в глубоком обмороке.

Глава 24

Как всегда, мисс Силвер проявила свою неисчерпаемую житейскую мудрость. Она тут же распорядилась перенести Эмилию на диванчик в классную комнату и послала Дженнифер приготовить ей хорошего чаю. Того, что из тайных запасов: мисс Силвер довольно скоро обнаружила, что в доме имеется и «настоящий чай», так его называла миссис Крэддок. Когда Крэддока не было, они пили этот чай, сначала Эмилия конфузливо извинялась, но потом это стало приятным обычаем. Мисс Силвер особо выделила голосом слово «хороший» и была уверена, что Дженнифер принесет матери чай, взятый из правильной банки. Она выставила всех из комнаты и была вознаграждена всхлипыванием и ручьями слез.

— Извините… как глупо…

Мисс Силвер решительно ее перебила:

— Вы переутомились, это и правда было похоже на божий суд. Но теперь все кончилось. Вам нечего бояться.

— Вы… вы не знаете… — простонала Эмилия так тихо, что мисс Силвер еле разобрала слова, но — разобрала. Чтобы как-то ее подбодрить, она положила ей на плечо руку.

— Ради бога, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас Дженнифер принесет чай и побудет с вами. Вам тепло, или подоткнуть одеяло повыше?

К тому времени как молодой констебль постучал в дверь и пригласил мисс Силвер к инспектору, она уже могла отойти от своей подопечной. Эмилия получила две чашки чаю и яйцо всмятку. Яйцо было идеей Дженнифер. «Ты ничего не ела за завтраком, — сварливо сказала она. — Я видела». В общем, мисс Силвер ушла с легким сердцем.

В кабинете были только оба инспектора. Для нее был приготовлен стул. Когда она села, Фрэнк Эбботт спросил:

— Ну как, что скажете? Что означает этот обморок?

Она, помедлив, нерешительно сказала:

— У миссис Крэддок слабое здоровье, И она ничего не ела за завтраком.

— И это все?

— Нет, думаю, не все.

— Это случилось после того, как Крэддок сказал, что им нечего скрывать.

Мисс Силвер покашляла.

— Не думаю, что это могло вызвать такой стресс.

Он слегка пожал плечами. Если бы они были одни, он бы проворчал, что она наверняка что-то прячет в рукаве. Ладно, если и прячет, то, значит, пока не готова это что-то предъявить… Он продолжил:

— Ну-ну… Какие-нибудь зловещие пасы со стороны сестер Тремлет?

— Не думаю.

Он засмеялся:

— Надо же, все были у нас на глазах, но ловко устроили дымовую завесу. Джексон соглашается, что ни на ком нет ни пятнышка. Охотно говорят, честно стараются помочь. Они бы и сейчас сидели там с постными физиономиями, если бы мы их не выставили. А как вам Миранда? Сплошные причуды. Она, видите ли, гуляла целый день. Ремингтон разливается соловьем. Он, видите ли, такое эфирное создание, что не замечает обыденных вещей. Не помнит, куда ходил, что делал, сколько это продолжалось.

Инспектор Джексон сказал:

— Его нетрудно будет проверить, личность колоритная, очень заметная.

Мисс Силвер живо к нему обернулась, как проворная серая птичка:

— Но имейте в виду: вчера он был одет совсем иначе. На нем был темный костюм и синий плащ. Рубашка, правда, с сильно открытым воротом, но из кармана плаща выглядывал шарф, в городе он мог его надевать. Он был без шляпы, и, конечно, такие необычайно светлые волосы трудно не заметить, но из кармана торчат краешек кепки.

Джексон уставился на нее:

— Вы его видели?

— Мы возвращались на одном автобусе.

Он сказал:

— Хоть что-то точное. Я знаю салон, о котором он говорил, Джарроса. Новый, для высоколобых. Его там должны вспомнить. Не могу сказать, что я склонен кого-то из этой компании подозревать, но банкнота, которую нашел бедняга Уэйн, наверняка каким-то образом связана с Колонией, и шеф считает, что надо двигаться по этому следу, учитывая вчерашнюю историю.

Ужасная трагедия, инспектор. Думаю, у меня есть для вас некоторая информация. Но о самой трагедии я знаю только то, что было в газетах.

— К сожалению, мы и сами знаем не больше этого. Так какая информация?

— Думаю, я видела убийцу. Автобус пришел раньше времени. С инспектором Эбботтом мы должны были встретиться в три, так что я поглядела на часы. Я потихоньку побрела к повороту с шоссе, и вдруг мимо меня прошел мужчина. У него была забинтована голова, он опирался на трость и нес небольшой чемодан. Его не было в автобусе, значит, он вышел с железнодорожного вокзала. Я решила, что он, видимо, направляется в больницу. Но я ошиблась. Инспектор Эбботт тоже приехал чуть раньше; уже садясь в его машину, я заметила, что забинтованный человек перешел через дорогу и свернул к переулку, ведущему на Центральную улицу. Я хорошо знаю Ледлингтон и, судя по тому, каким шагом он шел, могу сказать, что он должен был оказаться возле Кантри-банка около трех.

Оба инспектора ловили каждое слово. Фрэнк Эбботт сказал:

— Это точно был он, никакого сомнения. — Он извлек блокнот. — Теперь детали, все, что сможете. Рост?

Она помолчала, вспоминая.