Отправь их в Ад! - Максим Владимирович Виноградов

– Калите железо! – заорал мужчина, – И принесите инструменты! Щипцы, молотки! Я хочу услышать его вопли!

Выносить следующие пытки Клаудия не собиралась. Женщина собралась с силами, нервно поднявшись, опираясь на обе руки.

– Господа, прошу меня извинить, – дрожащим голосом проговорила чародейка, – Я сделала то, что от меня требовалось… Дальнейшее меня не касается. Прошу избавить меня от этого крайне неаппетитного зрелища.

Прокурор взглянул неодобрительно, но кивнул вполне дружелюбно.

– Конечно-конечно, госпожа Сенна, вы совершенно правы, – внезапно в чиновнике проснулась вежливость, – Ваш долг выполнен, больше не изволим задерживать! Теперь уж мы как-нибудь сами…

Клаудия направилась к входной двери, за ней внезапно увязались двое из спецов Кроу.

– Мы вас проводим, госпожа-чародейка, – вежливо склонил голову стрелок.

– И подождем, пожалуй, снаружи, – добавил второй мужчина, – Мы солдаты, а не палачи.

ГЛАВА 22

Нергал наблюдал, как заклинательница покинула усадьбу. Он не испытывал к ней ненависти, скорее наоборот, женщина идеально вписалась в план. Рихтер даже обрадовался, что чародейка вовремя ушла и не придется ее убивать. Фигуристая, хороша собой даже после магического истощения… В других обстоятельствах убийца был бы не прочь узнать роковую женщину с другой, не колдовской стороны.

Он не презирал даже своих мучителей, с ними-то как раз все понятно. Люди делают то, что умеют: раз не работает голова, так работают кулаками. Без ненависти, без излишней жестокости, выполняют поручения сбрендившего начальника, не особо задумываясь о моральной или правовой стороне действий.

Двое вышли вместе с чародейкой, еще один из их тройки настойчиво буравил взглядом Рихтера. Этот по-настоящему опасен. Есть в глазах какая-то искра, привычка драться до конца, не жалеть врага. Интересно, чему он обучен, что может противопоставить противнику в драке… Ладно, всему свое время, дойдет и до него очередь.

А вот оставшаяся тройка раненных не поражала особой сообразительностью. Стоять, истекая кровью, возле девушки, что с минуты на минуту превратиться в максимально голодного вампира… Как минимум, не признак великого ума.

Нергал посмотрел на Карину: ей осталось совсем чуть. Вообще-то, вампирская суть уже должна бы взять свое, девушка лишь чудом балансировала на грани превращения. Что бы не удерживало ее в мире живых, долго это не продлится…

Кандалы стягивали руки, в воздухе все еще витал запах горелого мяса. Как нельзя более кстати, он позволит некоторое время скрыть вонь от раскаляющихся браслетов. Наручи Одина, татуировка, позволяющая сбросить с рук любые узы, при этом причиняет адскую боль. Но боль – это хорошо. Ее можно терпеть, ее можно игнорировать, а можно – использовать во благо!

Треснул стул, раздираемый на части невероятным мышечным усилием. То, что еще минуту назад было Кариной, вскочило на ноги. Двое головорезов только поворачивались на звук, а вампирша уже подскочила к третьему, одним быстрым движением свернув ему шею.

Громкий оклик с примесью явного страха привлекает всеобщее внимание. Головы, как одна, поворачиваются в направлении страшного зрелища: девушка-вампир держит на руках трепыхающееся тело, намертво присосавшись пастью к шейной артерии. Безумные глаза подернуты мечтательной поволокой, горло судорожно дергается глотательными движениями, по комнате разносится отвратительное причмокивание.

Левое предплечье Нергала раскаляется докрасна, металл браслетов начинает плавится. Запах горелого мяса усиливается, складываясь с потоками явного жара. Но никто не обращает внимания на эти пустяки – все заняты гораздо более интересными событиями.

Грязно матерясь, головорез поднимает пулевик, нацеливая его в Карину. Выстрел – но вампирша уже переместилась. Она рядом, выросшие когти с легкостью перерезают горло нерасторопному стрелку. Напор крови вырывается из раны, выбивая из и без того полоумного вурдалака последние остатки разума. Клыки вампира жадно впиваются в свежее мясо.

Нергал резко вскакивает на ноги, дымящиеся руки расходятся в стороны, оплавленные остатки наручников валятся на пол. Разбитое лицо убийцы расплывается в мерзкой ухмылке, когда он начинает движение, быстрое, как мысль.

Здоровяк с пулевиком так и не успевает понять, что происходит. Колено врезается ему в пах, кулак – в солнечное сплетение. Охранник невольно скрючивается, и тут же сжатые фаланги пальцев бьют в горло. Последний удар – смертельный, человек валится навзничь. Нергал плавно опускает тело на пол, в последний момент забирая из ослабевших пальцев оружие.

Рихтер прыгает дальше. Двое бойцов только начинают поворачиваться, когда убийца уже среди них. Пулевик упирается в кадык первому – гром! – тело падает, голова едва удерживается на тонкой кожаной нити. Второй успевает вскрикнуть, когда пуля прилетает ему в лоб. Череп взрывается, ошметки мозга улетают на стену, попадая ровнехонько на хваленый черный квадрат.

По мнению Рихтера, потеки крови придают известной супрематической картине свежую жизнь, заставляют заиграть новыми красками, наталкивают на неизведанные до сих пор интерпретации творчества великого автора.

Дель Боско не успевает ничего сообразить. С одной стороны, непонятно откуда взявшийся вампир терзает уже третью жертву. С другой – непостижимым образом освободившийся пленник убивает последних защитников. Прокурор вертит головой, лишь в последний миг вспоминая про оружие.

Рука тянется к пулевику, но Нергал слишком близко. Стальная ладонь перехватывает предплечье чиновника – рывок, удар, противный хруст костей – кисть виснет бесполезной сломанной вещицей. Дель Боско тонко вскрикивает, не сводя глаз с нелепо изогнутой ладони.

– Кажется, ты хотел услышать вопли? – с жестокой улыбкой интересуется Рихтер.

Серые глаза вспыхивают огнем, прокурор с криком отшатывается назад. Нергал берет со стола нож, лезвие выходит с мягким щелчком. Сталь неотвратимо приближается, поблескивая на свету острой кромкой. Дель Боско визжит, как свинья на заклании. В следующий миг визг сменяется болезненным шипением, когда нож входит в выпяченный живот жертвы. Нергал проворачивает рукоять и с силой тащит оружие вверх, вскрывая брюшную полость.

Сначала на пол падают распотрошенные внутренности, лишь затем, заливаясь диким криком, рушится человек. Окровавленные ладони пытаются заткнуть дыру в животе, глаза вылезают из орбит, глотка верещит, не переставая.

Рихтер провожает жертву в последний путь, поднимая взгляд, лишь когда агония стихает.

На убийцу обрушивается удар: боец Кроу, подпрыгнув, бьет обеими ногами. Нергал отлетает, едва устояв на ногах. Нападающий не медлит, череда кулачных атак молотом крушит голову Рихтера, завершает комбинацию удар ногой с разворота, угодивший в грудь.

Нергал валится на спину, мягким перекатом откатываясь подальше. Тут же вскакивает, готовый драться за жизнь. Противник застывает в странной стойке с широко расставленным ногами.

Понятно, какой-то чемпион по очередной модной разновидности мордобоя. Такие очень опасны на ринге, где, в отличие от улицы, наличествуют какие-никакие правила. Нергала в свое время учили приемам «грязного» кун-фу, где основной целью является не победа в бою, а нанесение максимального урона и