Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Джоан Роулинг

целого ряда отчаянных и неосуществленных желаний, которые подросток Страйк частично сублимировал на боксерском ринге.

— Добрый вечер, — сказал Страйк.

— Привет, — неулыбчиво ответил Генри и тут же повернулся, чтобы убежать обратно наверх. Страйк предположил, что ему велели открыть дверь, а не он сделал это по собственной воле.

Детектив вошел внутрь, вытер ноги, снял пальто и повесил его рядом с входной дверью, а затем пошел вверх по лестнице гораздо медленнее Генри, активно пользуясь перилами. В гостиной открытой планировки он обнаружил Мэдлин, сидящую на диване с карандашом в руке и склонившую голову над набором драгоценных камней, которые лежали на большом листе белой бумаги, разложенном на журнальном столике. Рядом с бумагой стояла полупустая бутылка вина, а рядом с ней — полный бокал.

— Прости, детка, ты не возражаешь, если я просто закончу это? — обеспокоенно сказала Мэдлин.

— Конечно, нет, — сказал Страйк, ставя свой рюкзак на кожаное кресло.

— Мне очень жаль, — сказала она, нахмурившись на дизайн, над которым работала, — у меня просто появилась идея, и я хочу довести ее до конца, пока не потеряла мысль. Генри принесет тебе выпить — Хен, принеси Корморану выпить — Хен! — крикнула она, потому что Генри только что вставил наушники и снова сел за стол в углу, на котором стоял большой компьютер.

— Что?

— Принеси Корморану выпить!

Генри только что удержался от того, чтобы не бросить наушники. Страйк предложил бы сам принести выпивку, но он догадывался, что это будет выглядеть слишком по-домашнему в глазах подростка.

— Чего вы хотите? — пробормотал Генри детективу, когда проходил мимо него.

— Пива было бы неплохо.

Генри зашагал в сторону кухни, его челка нависала на глаза. Желая дать Мэдлин покой и пространство, Страйк последовал за сыном.

Дом был в основном белым: белые стены, белые потолки, белый ковер в спальне Мэдлин, полосатые половицы везде, остальная мебель почти вся серебристо-серая. Мэдлин говорила Страйку, что после долгих часов, проведенных в мастерской, рассматривая яркие драгоценные камни или управляя своим эклектично оформленным магазином на Бонд-стрит, она находит отдых в спокойном, монохромном пространстве. Ее дом в деревне, рассказывала она ему, был гораздо оживленнее и красочнее по стилю: они должны поехать туда на выходные, и Страйк — в духе предоставления шанса настоящим отношениям — согласился.

Генри уже открыл огромный холодильник Smeg, когда Страйк вошел в минималистскую кухню.

— Есть Хайнекен и Перони.

— Хайнекен, пожалуйста, — сказал Страйк. Могу я тебя кое о чем спросить, Генри?

— Что? — спросил Генри подозрительным тоном. Он был на целый фут ниже детектива и, казалось, был возмущен тем, что ему приходится смотреть на него снизу вверх.

— Твоя мать сказала мне, что ты смотрел “Чернильно-черное сердце.

— Да, — сказал Генри, все еще с подозрением в голосе, открывая ящики в поисках открывалки для бутылок.

— Я никогда его не смотрел. О чем он?

— Не знаю, — сказал Генри раздраженно пожав плечами. — О том, что происходит на кладбище после наступления темноты.

Он открыл и закрыл еще один ящик, а затем, к удивлению Страйка, выдал дополнительную информацию.

— Он скатился. Раньше было смешнее. Они продались.

— Кто продался?

— Люди, которые его сделали.

— Те двое, которых вчера зарезали?

— Что? — сказал Генри, оглядывая Страйка.

— Два человека, которые его создали, были зарезаны на Хайгейтском кладбище вчера днем. Полиция только что обнародовала их имена.

— Ледвелл и Блэй? — сказал Генри. — Зарезаны на Хайгейтском кладбище?

— Да, — сказал Страйк. Она мертва. Он в критическом состоянии.

— Блядь, — сказал Генри, затем, раздраженно пожав плечами: — Я имею в виду…

— Нет, — сказал Страйк. — Блядь — это правильно.

На лице Генри мелькнуло что-то похожее на улыбку. Он нашел открывалку для бутылок. Открутив пробку, он сказал,

— Хочешь стакан?

— Я умею обращаться с бутылкой, — сказал Страйк, и Генри передал ему бутылку.

— Вы расследуете это дело? — спросил Генри, косо глядя на Страйка.

— Ножевые ранения? Нет.

— Кто, по их мнению, это сделал?

— Не думаю, что они еще знают, — Страйк сделал глоток пива. — В мультфильме есть персонаж по имени Дрек, не так ли?

— Да, — сказал Генри. — Это было то, что пошло под откос. Он был главной причиной, по которой я его смотрел. Раньше он был очень смешным… Она действительно умерла? Ледвелл?

Страйк сдержал желание ответить: “Не всерьез. Только немного”.

— Да, умерла.

— Ух ты, — сказал Генри. Он выглядел скорее озадаченным, чем опечаленным. Страйк помнил, как ему было шестнадцать: смерть, если только речь не шла о самых близких или любимых, была далекой и почти непонятной абстракцией.

— Я слышал, что актера, игравшего Дрека, уволили, — сказал Страйк.

— Да, — сказал Генри. — После того, как они уволили Уолли, все пошло прахом. Стало слишком скучно.

— Как полное имя Уолли?

— Уолли Кардью, — сказал Генри, теперь уже с новым подозрением. — А что?

— Ему удалось найти другую работу, не знаешь?

— Да, он теперь ютубер.

— А, — сказал Страйк. — И что это значит?

— В смысле…?

— Чем он занимается на YouTube?

— Снимает игровые видео и все такое, — сказал Генри, его тон был сравним с тоном взрослого, объясняющего малышу, чем занимается премьер-министр.

— Точно.

— Он сегодня в эфире, — сказал Генри, взглянув на часы на плите. — Одиннадцать часов.

Страйк проверил свои часы.

— Нужно подписаться на YouTube, чтобы посмотреть?

— Нет, — сказал Генри, морщась от еще большего смущения из-за невежества Страйка.

— Ну, спасибо за пиво. И за информацию.

— Все в порядке, — пробормотал Генри, выходя из кухни.

Страйк остался на месте, прислонившись боком к стене, лицом к холодильнику. Выпив еще немного пива, он достал из кармана мобильный, открыл YouTube и стал искать Уолли Кардью.

Теперь он понял презрение Генри к его невежеству: у бывшего актера озвучки “Дрека” было более ста тысяч подписчиков на его канал на YouTube. Потягивая “Хайнекен”, Страйк медленно прокручивал вниз архивные видеозаписи. На всех кадрах, расположенных рядом с титрами, Кардью изображал комичную гримасу: сжимал голову в отчаянии, широко разевал рот в истерическом смехе или кричал в триумфе, потрясая кулаками.

Кардью имел сильное физическое сходство с молодым солдатом,