Возмутитель моего спокойствия - Мая Грей

придыханием поднося палец к губам, — а другой рукой ласкает ей грудь, — закатываю глаза и провожу этим пальцем по подбородку и шеи — и одновременно теребить «нежные розовые лепестки ее лона». Я вот здесь не совсем поняла, их там было трое? — спрашиваю, возвращаясь в свое нормальное состояние.

— Нет! Вы что! Это сцена классического секса, а не тройничка. Я пишу только о традиционной любви.

— Правда? Какая жалость! Теперь я должна сто баксов Эшли, своей соседке по квартире. Мы с ней поспорили, что это был тройник.

— Тройничок! — поправляет он

— Да, точно, тройничок! — соглашусь я, — Но, знаете, больше всего, меня поразила сцена, где он нес ее на руках через весь Бруклинский мост. Жаль, что такие герои-любовники бывают только в романах.

— Он вообще-то нес свою собаку. Ее сбила машина.

— Мистер Чичер! — монстр, походу, насытился зрелищем, или решил принять в нем участие, — боюсь, Диана права, — встает из-за стола и подходит к мужчине, — мы — такое мелкое издательство, просто не осилим тираж вашего бестселлера, — подает ему руку.

Чичер встает, недоумевая, и отвечает на рукопожатие.

— Вот визитка одного серьезного издательства, — подает ему карточку, — вам сделают пятидесяти процентную скидку, — ведет «писателя» к выходу. — Я уже обо всем договорился.

Тот немного опешил, но все же покидает кабинет с приподнятым настроением.

Я тоже заторопилась и следую за ним, но монстр Диллон, отталкивает меня в сторону, помогая гостю быстрее покинуть кабинет.

— Что это было? — спрашиваю, как только он захлопывает дверь, имея в виду его толкание.

— Это я у тебя хочу спросить, что это было? — медленно двигается в мою сторону. — Что за сцену ты устроила? Мужчина душу вложил в роман, а ты за пять минут его обсмеяла, — подходит близко и нависает надо мной

— Обсмеяла? — задрав голову, уверенно смотрю ему глаза, но начинаю потихоньку терять ее, эту уверенность. — Смеяться над людьми — это по вашей части и вашего лже Чичера. Хорошо посмеялись надо мной?

— А ты хорошо посмеялась надо мной, когда написала о больной губе, а сама пошла весело проводить время с Крисом?

— Так это была месть?

— Понимай как хочешь, месть наказание, искупление. Такое происходит со всеми, кто пытается делать из меня дурака.

— Хорошо, мы квиты? — сверлим друг друга взглядом.

— Не так все просто! Ты специально разыграли тут сцену? — чувствую как учащается его дыхание, еще и нагревается, так как из ноздрей валит поток горячего воздуха. Дракон чертов!

— Какую сцену? — еле выдыхаю, ну очень тяжело дышать рядом с ним.

— С тремя руками. На губах, — дотрагивается подушечкой большого пальца до моей нижней губы и проводит по ней.

Я закрываю глаза, так как не в силах смотреть на него и растворяюсь в буре эмоций одолевших меня. Нет ничего волнительнее, чем это прикосновение. Но, не проходит и секунды, как мозг выдает резкий сигнал боли.

— А-ай! — закрываю рукой верхнюю губу, не дотрагиваясь до нее. — Больно же!

— Ну, извини! — отстраняется. — Теперь верю, — разворачивается и идет к креслу.

— Что? Это что, проверка, была? — возмущение, обида, растерянность, кажется, все было на моем лице.

— А ты что подумала? Что я соблазняю тебя? — усмехается, да почти смеется, — Извини крошка, но как бы ты не хотела, я не любитель неопытных девственниц. А обучать премудростям любви желания нет.

— Да меньше всего на свете я хотела бы, чтобы меня соблазнял любовник мистера лже Чичера. Ваша бисексуальность пртивна до невозможного.

— Какой еще любовник? Какая бисексуальность? Не неси чушь!

— Да вы смотритесь как сладкая парочка геев. Такие зализанные, зачесанные, холеные, не привыкшие совершать подвиги ради любимой женщины, потому что вам чуждо понятие «любимая женщина», вы же ведь геи.

— Не много ли ты берешь на себя?! — выходит из себя и из своего стола.

Дракон краснеет от внутреннего огня, который вот-вот вырвется наружу, спалив тут все ко всем чертям. Опять нависает надо мной, решив все-таки до конца просверлить дырку во мне своим, теперь уже, разъяренным взглядом.

— Терпеть тебя — уже геройский подвиг! — сдерживает голос как может.

— Так не терпите! Увольте! Или кишка тонка признать, что не смогли меня сломать? — решимость вернулась и теперь ничто меня не удержит. — Запомните, я вам не по зубам, — размахиваю пальцем перед его носом, — и ползать перед вами в наказание за облом «потрясного секса» не буду! — решимость, походу, еще и сарказм прихватила, — Вам придется смириться с тем, что какая-то пигалица обогрела вас сковородкой, в самый пикантный момент, — да сарказм просто прет из меня. — А знаете, что мне доставляет огромное удовольствие? Каждый вечер рассказывать об этом Эшли. Это ее любимая история. Постоянно просит рассказать ей. Я даже книгу подумываю написать. Она так и будет называться «Облом потрясного секса». Можете не сомневаться, ничего не упущу. Все будет достоверно, — сама в шоке от себя, что являюсь такой язвой.

Вены на лице разбухли, ноздри вздыбились, а глаза налились огненной жижей. Сейчас начнет извергать ее из всех своих щелей.

— Свободна! — процеживает, скрепя зубами.

Все же решил удержать свой огонь, лишь только взгляд сжигает до тла. Хватает за руку и тащит к выходу. Через секунды я, словно нашкодивший котенок, оказываюсь вышвырнутой за захлопнувшейся перед носом дверью. Мне понадобились еще секунды, чтобы понять — на меня уставились Кейси и несколько человек, пришедших к на аудиенцию к дракону. Похоже, у них совсем отпало желание заходить в его кабинет после меня. Я была там всего два раза, и оба раз меня из него вытолкнули. Больше я в этом кабинете не появлюсь! Никогда!

Глава 14

Мэтт

Эта маленькая заноза все глубже засела в сердце, которое не желает видеть ее с другим. Столько нежностей Николасу Дрейку, этому полосатому слюнтяю, доставших всех своим желто-зеленвм свитером. Пусть теперь на другом побережье глаза мозолит сотрудникам. За его перевод все в издательстве только спасибо скажут. А пигалице, теперь, работать с двойной мощностью! Объем работы увеличится не только за счет обязанностей полосатого, но и тематического расширения выпусков. Все под ее ответственность! Выпускать книги и журналы — это не языком трепаться. Устроила мне тут словесное недержание. До сих пор в голове не укладывается Сначала завела как изголодавшегося подростка своими изящным пальчиком на чувственных губах и открытым ротиком, а потом этими же ротиком такую чушь тут разнесла!

Видит Бог, сколько усилий я приложил чтобы сохранить самообладание и не впиться в ее поганый ротик. Боялся, что совсем башку снесет, прикоснись я к ней. Даже язык ее язвительный меня заводит ротик,