Оружием лжи и диверсий - Вадим Борисович Кассис

Короче говоря, его ленинградская родственница, трогательная забота о ней — всего лишь удобный предлог для получения въездных виз в нашу страну. Злобный антисоветчик, Шеффлер во время каждого приезда пытался плести сложную сеть интриг, втягивая под маской добродетели в свои сети легковерных людей. Хотя бы ту же В. Турпину.

— Однажды, — вспоминает она, — Шеффлер решил познакомить меня с туристами из группы, с которой он приехал из ФРГ. Ими оказались супруги Анжела и Юрген Пляске. Перед самым отъездом из Советского Союза эти люди неожиданно попросили меня передать какой-то сверток по указанному на нем адресу, считая, как мне теперь ясно, что я уже попала в расставленные ими сети…

Приехав в следующий раз в Ленинград, Анжела немедленно отправилась к Турпиной. Осведомилась о выполнении предыдущего поручения, а затем поведала ей о деятельности «Амнистии», к которой она, Анжела, дескать, принадлежит. Тут же вручила В. Турпиной так называемый «устав» этой организации и незаконно провезенные 500 западногерманских марок для передачи конкретным лицам.

Прошло еще какое-то время, и вот уже к В. Турпиной обращается некая Э. Хассе. «Вас мне рекомендовала Анжела, — представилась она. — Вот деньги, которые вы должны отправить по указанному адресу гражданке Машковой».

Примерно через год в Ленинград вновь прибыли супруги Плиске. Уже не таясь, они признались Турпиной, что никакая туристская программа их не интересует, а свое пребывание в СССР намерены использовать для пересылки Машковой «вещевых посылок». Затем Анжела Плиске вскрыла банку из-под крема «Камилл» и на глазах у изумленной хозяйки квартиры извлекла оттуда пачки денег, предназначаемых все той же Машковой.

Кто же такая эта Машкова и почему для этой персоны доставляются из-за рубежа деньги, да еще столь необычным способом?

Машкова, она же Валентина Ефимовна Цехмистер, дважды привлекалась к судебной ответственности по обвинению в ряде уголовных преступлений, в том числе и за антисоветскую деятельность. Но, отбыв очередное наказание в соответствующих исправительных учреждениях, матерая антисоветчица вновь принималась за прежнее. Она разошлась со своим мужем, не одобрявшим ее поведения, и вступила в связь с неким Осиповым. Вместе с ним Машкова и предложила свои услуги «Амнистии».

— Мы должны всячески поощрять работу Машковой и Осипова, — говорил на квартире у В. Турпиной очередной «турист» из ФРГ Гюнтер Лотт, который также был аттестован Анжелой как «опытный член «Амнистии» и один из ее руководителей». — Я привез для них деньги, чулки и еще кое-что из вещичек. Пока им хватит. А тем временем я похлопочу о том, чтобы они перебрались в ФРГ. Ну а пока…

Пока же Гюнтер Лотт, как он высказался, желает продолжить контакты с В. Турпиной и ее знакомыми здесь, в Ленинграде. Но поскольку он и его шефы прекрасно понимают, что все их незаконные деяния в городе на Неве подпадают под соответствующие статьи Уголовного кодекса РСФСР, то необходимо, мол, прибегать при этом к средствам конспирации. Лотт тут же пояснил, что вообще деятельность «Амнистии» — сплошная конспирация. Он, например, сам содержит для видимости аптеку в городе Гейдельберг, а на самом-то деле возглавляет городское отделение «Амнистии»…

Этот «турист» тут же растолковал Турпиной, что конспирация сводится к тайным формам переписки, применению зашифрованных фраз и слов, по которым адресат может, например, узнать точную дату прибытия к нему от Лотта эмиссара. Если же возникнет необходимость получения срочной «информации», то предлагается система «пароль — отзыв» по междугородному телефону.

Наконец, предусмотрена и система «личных контактов». По так называемому «внутрисоюзному почтовому каналу» или телефону назначается с помощью условной фразы дата встречи. Дальнейшие действия — по предложенной им же, Лоттом, схеме. А она такова: время встречи — 8.00 утра или 8.00 вечера. Место — вход в ленинградскую мечеть. Опознавательные признаки эмиссара — значок «Выставка мебели» на левом лацкане пиджака и газета в руке.

Аналогичные приметы должен иметь и тот, кто будет выходить на связь с эмиссаром. Для этого «владелец аптеки» передал В. Турпиной второй значок «Выставка мебели». «В самое ближайшее время, — пообещал в конце разговора Лотт, — я отправлю вам множительный аппарат или же необходимую сумму для его приобретения на месте».

Анжела Плиске тоже прибегала к методам конспирации — для тех, кто связан с «Амнистией», это обязательное правило. Она, например, предписывала фиксировать номера телефонов лиц, с которыми В. Турпиной нужно будет связываться, но не в обычном, а в обратном порядке. А при отправке денег все той же Машковой помечать на переводе: «Это — Оленьке на подарок».

Иногда Анжела пускалась в длинные рассуждения о роли «Амнистии» на международной арене. Так, она сообщила В. Турпиной, что эта организация имеет в ФРГ связи с различными политическими кругами, в том числе и с партией Штрауса. Неофашистское общество «в защиту прав человека» также помогает «Амнистии». Как-то, особенно разоткровенничавшись, она даже сообщила, что в США «Амнистию» финансирует не кто иной, как руководство реакционного профсоюзного центра — АФТ-КПП.

Да, Плиске уже считала Турпину «своей». Но вот Турпина как-то узнала, что по поручению Анжелы ей предстоит передать очередные вещевые посылки и деньги родственникам осужденных на разные сроки уголовников М. Сига-рева, Г. Ушакова и С. Тимохина. Спросила, что все это значит, почему «Амнистия» опекает этих отпетых подонков. Плиске ответила нечто невразумительное. Тогда В. Турпина решила выяснить у нее, боролись ли, например, члены «Амнистии» за американскую коммунистку А. Дэвис, которая оказалась в тюрьме по сфабрикованному обвинению. На это Плиске ответила, что, дескать, «устав» «Амнистии» не предусматривает защиту людей, призывающих к насилию. Но Турпина возразила: «А Дэвис-то на самом деле преследовали за политические убеждения!» И тогда Плиске поспешила прекратить дискуссию.

А вскоре она попалась на нечистых операциях. При таможенном досмотре у нее были обнаружены незаконно ввезенные в нашу страну советские деньги, которые, как было установлено, предназначались еще для одного уголовника — В. Ильякова. В архиве Шереметьевской таможни мы позже познакомились с протоколом, в котором было сказано: «Во время досмотра ручной клади и багажа гражданки ФРГ Плиске Анжелы, 1937 г. рождения, ФРГ, домохозяйки из г. Вальдорф, Курнфальштрассе, 40, прибывшей с группой туристов рейсом 256 из Франкфурта, не указано в таможенной декларации и не заявлены при устном опросе валюта СССР 3 014 рублей, укрытые в поясе из белого материала с 11 отделениями, использовавшемся как средство, предназначенное для провоза предметов контрабанды».

Все это было, естественно, конфисковано, а