Ваш выход, помощница! - Виктория Серебрянская

– Конечно-конечно! Герцог изволит сидеть на столе в кабинете! Проходите!

Девица подозрительно покосилась на меня, но прошла:

– Где ты сказала герцог: сидит на столе?

Я осознала, что ляпнула глупость, но слово уже вылетело, обратно было не вернуть, поэтому я притворилась полной дурехой:

– Конечно! А где ж ему еще быть? Сидит на столе и работает! Так он сам сказал. Но по мне просто спит!

Блондинка слегка успокоилась. Очевидно, решив, что я полная идиотка. А я про себя взмолилась о том, чтобы паучище не вздумал никуда скрыться.

Паучище, к счастью, никуда не уполз. Более того, каким-то неведомым образом он узнал, что я задумала. И встретил блондинку, надувшись от важности, и привстав на задние лапы. При этом он размахивал передними, словно ее проклинал или благословлял, и угрожающе шевелил жвалами.

Блондинистая куколка отреагировала именно так, как и задумывалось. Она вошла в кабинет с сияющей улыбочкой на нежных губах:

– Милый… – и тут она увидала моего мохнатого сообщника, – ПАУК!!!

Вопль куколки разнесся по всему дому. А она вознамерилась повторить мой трюк. Вот только я висела на хозяине. Который кроме того, что мужчина, сильнее, и бла, бла, бла, еще и несколько выше меня ростом. То есть, забраться на меня у красотки не вышло. Более того, случилось то, чего я точно предположить не могла – мы запутались в пышных юбках аристократочки и подбили друг другу ноги. Удержаться сама и удержать гостью я не смогла. Блондинка рухнула, как подкошенная… прямо на стоящее у порога ведро.

Еще буквально пару мгновений я балансировала, размахивая в воздухе руками, и удивленно разглядывала удачно приземлившуюся гостью. За то, что девушка ушиблась и может обвинить меня в членовредительстве я не переживала. Во-первых, для уборки я взяла не маленькое жестяное ведро, в котором невозможно нормально выполоскать тряпку, а добротно сработанное деревянное. Достаточно широкое, чтобы в нем можно было спокойно плескаться. Края у него были не острые, сидеть девице было точно удобно. Почти как на толчке. К тому же, объем и ширина аристократических юбок свободно могли позволить хозяйке спать на морозе и в снегу, не чувствуя холода. А не то, что сидеть на деревянной бадейке. Тем более, что восседала она на ней с царственной важностью, словно румяная тряпичная баба на чайнике. Вот только в отличие от доброй чайной красавицы, гостья смотрела на меня так, словно готовилась откусить мне палец по самые уши.

Я хмыкнула, представив эту картину. И окончательно потеряла равновесие, рухнув как подкошенная, на аристократку.

Аккуратный розовый ротик блондиночки сложился в идеальную букву «О». Она взвизгнула:

– Ты как смеешь на меня, на графиню, пада…

Окончание фразы я выбила из нее вместе с воздухом, приземлившись на нее сверху и несдержанно уткнувшись лицом в декольте. Девица возмущенно зашипела. А над головой уже знакомый мне голос проскрипел:

– Какая несдержанность! Ладно, кавалеры норовят сунуть нос в женское декольте. Но девушка!.. Благочестивая воспитанница приюта Святой Бригитты!.. Какой позор!

Мне стало смешно. Паучище и тут не смог промолчать. Оторвав лицо от одуряюще пахнущей парфюмами мягкой плоти, я выплюнула невесть каким образом попавший в рот кусок жесткого золотого кружева и огрызнулась:

– Не лезь, куда тебя не просят! Я, может, проверяю качество помывки: вдруг завонялась?

Паук скрежещуще рассмеялся. Девица подо мной побагровела вся и мгновенно. Словно на нее природной магией воздействовали, чтобы быстрее поспела:

– Да ты!.. Да я!..

Паук посоветовал:

– Мариэлла, я понимаю, что тебе удобно и приятно. Но все же, слезь с нее, а то духами насквозь провоняешь.

Я хотела возразить пауку, что духи не воняют, а пахнут. Но в этот момент пыхтящая подо мной аристократка дернулась, очевидно, пытаясь освободиться от лишнего груза, и наш постамент не выдержал такого надругательства над собой. Каким бы добротным не было деревянное ведро, оно надрывно хряпнуло под седалищем аристократки и сложилось, безжалостно сбросив нас в лужу воды.

Дальше все получилось как-то само собой: распластавшись на остатках ведра, девица начала визжать так, словно на ней лежала не я, а, как минимум, демон из Нижнего мира. Полуоглохшая, я почти утратила связь с реальностью. Маги, конечно, успешно лечат все, в том числе и глухоту. Вот только я еще не заработала монет на лечение у мага. И чтобы не утратить слух до конца, попыталась заткнуть источник звука.

Я действовала на одних инстинктах, совершенно не думая, как это выглядит со стороны и что из этого может выйти. За что и поплатилась. Блондинка заткнулась. Но лишь потому, что изо всех сил вцепилась зубами в мою ладонь.

В приюте малышня кусалась довольно часто. И иногда, чтобы стряхнуть с руки или ноги такого звереныша, приходилось причинять ему боль. Только тогда совсем недетская хватка отпускала, стальной капкан детских зубов разжимался. Я и сама, пока была мелкой, часто кусалась. Не было у меня просто иного способа себя защитить. Старшие в любом случае были сильнее. Повзрослев, я перестала кусаться. Но теперь кусали меня. Не часто. Я старалась обходить комнаты мелких по очень широкой дуге. Но иногда попадалась. Пришлось учиться себя защищать.

Аристократочка, наверное, даже не догадывалась, что своими действиями пробудила во мне основной приютский инстинкт – «защищайся»! Скрипнув зубами от боли, я развернулась и свободной рукой влепила куколке оплеуху.

Наступила звенящая тишина. Куколка смотрела на меня широко раскрытыми, полными обиды и недоумения глазами. Казалось, она сейчас откроет свой хорошенький ротик и со всхлипом поинтересуется: «За что?» А потом разразиться слезами.

В полной тишине досадливо крякнул паук:

– Эх ты! Беги, Элка, пока не поздно! Беги и подальше!

Я с недоумением нашла глазами своего глазастого и не в меру болтливого компаньона и хотела уже поинтересоваться у него, о чем это он, как вдруг…

– Ах ты, грязная тварь!!!

Меня буквально снесло звуковой волной с поверженной блондиночки, и я невольно затрясла головой, словно мне в ухо что-то попало. Угу, попало. Аристократочка с изящными розовыми губками бантиком.

– Да как ты посмела коснуться меня…

– Я ж тебе говорил по-хорошему, – меланхолично встрял паук, – беги. А