Война мага. Том 2. Миттельшпиль - Ник Перумов

За всё время пути на улицах Ниакрис не заметила ни одного дуотта, хотя представителей всех остальных рас Эвиала хватало, попалось даже несколько эльфов.

Чем ближе к центру, тем выше становились дома и шире (а не уже, как можно было бы подумать) улицы. Лавок попадалось на удивление мало, и народ как-то не рвался в них заходить, зато всё больше и больше собиралось вокруг стражи из самых разнообразных народов, причудливо одетых и вооружённых, – разноцветные панцири морских гадов и диковинные, неудобные на первый взгляд в бою косы уже казались чем-то привычным.

На дуоттов никто не обращал внимания, словно их тут и вовсе не было.

Ниакрис прислушивалась к разговорам прохожих – конечно, языки изменились, но не настолько, чтобы не понимать. Она знала, что в Эвиале миновали сотни лет, несколько веков, – однако слишком медленно двигалась колымага жизни множества рас, слишком мало настоящих перемен появлялось в их жизни, чтобы потребовать новых слов и понятий. Ниакрис вполне обходилась старым запасом.

Никто не жаловался на цены, лихоимство или обиды. Никто не хвастался любовными победами и не жаловался на сердечные невезения – слух ученицы Храма Мечей был достаточно острым, чтобы различить даже тихие голоса, когда двое беседующих отнюдь не горят желанием посвящать всех и вся в разговор.

– Новую звезду не удастся закончить раньше чем через три седмицы…

– Приношение назначили на эту ночь, ты пойдёшь?

– Синдики соберутся на рассвете, будет большое… – последнего слова Ниакрис не поняла.

А вокруг тем временем совершенно исчезли обычные дома. Начались кварталы того, что Ниакрис назвала бы «храмами», – величественные строения с портиками и колоннами, широкими торжественными лестницами, вдоль которых почётной стражей выстроились всё те же крылатые создания с мрачными, зловещими взглядами. Проходя мимо, Ниакрис то и дело ощущала быстрые, болезненные уколы – словно невидимые иглы старались вонзиться ей в виски, добраться до мыслей, поразить сознание. Клара Хюммель, похоже, ощущала то же самое, потому что вдруг прокашлялась, остановилась и обратилась к молчавшим всю дорогу дуоттам:

– Почтенные… что это за прекрасные здания, которые мы минуем?

А чародейка сыграла-таки неплохо, мелькнуло у Ниакрис. Интерес получился очень даже неподдельным.

Дуотты разом обернулись, и, наверное, гримасы на их жутковатых физиономиях должны были изображать любезные улыбки.

– Мессста… поклонения и очищщщения, – присвистывая и пришепётывая, отозвался один.

– Работа трудна – ссссдершшшивать Мрак, – согласился с ним другой.

Глаза Ниакрис чуть заметно сузились. «Как же. Сдерживать Мрак. Так я вам и поверила. Ваша столица пропитана памятью давно пролитой крови и дикого, непредставимого ужаса. Здесь умирали, и умирали не просто так».

Ниакрис видела много таких мест. Кровь жертв не исчезала. Она оставалась незримым для прочих туманом, лёгкой, наилегчайшей дымкой, предвестником беды и горя – и она действительно притягивала всех, для кого человечина – самое сладкое из яств.

Прошедшие Храм Мечей не учились специально биться с вампирами и зомби. Ниакрис действовала по наитию, когда шла на штурм твердыни Вра… то есть отца.

Теперь уже весь отряд затравленно озирался по сторонам. Ну, или почти весь – спокойно шествовала одна лишь царственная валькирия Райна. Её, похоже, не волновали никакие тени прошлого. Она сама, как успела понять Ниакрис, явилась из такой глуби минувших лет, что дочь некроманта, ученица Храма, прожившая, по меркам родного мира, несколько веков, перед ней представала совершеннейшим младенцем.

А потом кончились и эти «мессста». Перед отрядом раскрылась широкая площадь, не площадь даже, а пространство в несколько лиг, до самого горизонта, где здания послушно расступались перед могучими, выше туч, пирамидами. Все – достроенные, и на бесчисленных ступенях – ни одной снежинки, словно камень специально грели изнутри. Хотя Ниакрис отчего-то показалось, что снег просто брезгует коснуться осквернённых костей земли, силой вырванных из её лона и уложенных в нелепые, тупо нацелившиеся в небо зиккураты.

Дуотты решили устроить демонстрацию, подумала Ниакрис. Явить свою силу. Пирамиды и впрямь… хороши. Собирать и сберегать Силу, наверное, могут не только начерченные на земле гексаграммы. Вот только неужели всё это – жертвенники? Только огромные? А кого тогда лишать на них жизни? Привозимых из-за моря пленных? Самих жителей Левой Клешни?

Дуотты впереди, охрана сзади и по бокам – отряд шагал прямо через площадь, мимо циклопических зданий; Ниакрис пригляделась – высоко-высоко над землёй на террасах тянулись ряды узких окон, квадратные проёмы ведущих в глубь пирамиды ходов; и там, на ничем не огороженных галереях, появились какие-то фигуры в коричневых, синих и вдобавок ослепительно белых одеяниях, совершенно не вязавшихся с мрачным камнем угрюмой пирамиды. А в некотором отдалении за отрядом маршировала та самая стража, скопившаяся вокруг, когда Клара со спутниками оставляли позади последние городские кварталы. Стражников оказалось много, никак не меньше пятнадцати десятков, и Ниакрис гордо вздёрнула подбородок в холодной и спокойной уверенности – дуотты и не собирались сдерживать данное обещание. Интересно, неужели они так и не поняли до сих пор, кто такой Кицум и чем может грозить Империи Клешней нарушение торжественно произнесённой клятвы?

Но пока что напасть на отряд никто не рискнул. Холодные глаза пялились сверху, но и только. Вреда – опять же пока – никакого. Тем не менее Ниакрис повернулась к Тави – и увидела, как названая сестра положила руки крест-накрест на эфесы коротких сабель. Ещё взгляд – Клара Хюммель как бы невзначай уронила правую ладонь на рукоять рубиновой шпаги. Отец?.. Внешне он оставался бесстрастным, но, улучив момент, старый некромант поймал взгляд Ниакрис, залихватски ей подмигнув.

Все были готовы к бою. Пожалуй, ничуть не обеспокоилась одна лишь Райна, даже после того, как Клара что-то сердито бросила ей на непонятном Ниакрис языке. Воительница только пожала великолепными плечами с достойным истинной валькирии презрением. Враги хотят напасть? Пусть, тем хуже для них.

Одна пирамида оставалась позади, справа и слева вздымались две другие, ещё выше, и третья, поистине гигантская, чья вершина терялась в низко опустившихся снеговых тучах; в её основании виднелись ворота, и туда, к этим воротам, уверенно направлялись провожатые-дуотты, даже и не думая как-то маскировать свои намерения.

Клара Хюммель резко остановилась, вскинув сжатую в кулак левую руку; правая так и оставалась лежать на эфесе. Её спутники замерли, как вкопанные. Топавшая по сторонам охрана тоже встала, но скорее растерянно, чем в полной боевой готовности. Дуотты обернулись, словно две одинаковые куклы-марионетки на ниточках хозяина театрика.