Новое Начало-Альтернатива Часть I. Возрождение Дракона не только... - Shin-san

– Если быть до конца откровенным, всё происходящее меня забавляет. Кто бы ни победил в этой затянувшейся войне, я не останусь в проигрыше: одержит верх Вольдеморт – он не забудет услуг моего отца; окажется победа на вашей стороне – вы не сможете доказать мою причастность к Упивающимся, и семья Малфоев сохранит своё влияние.

- Ты циничен, но по-своему прав, - задумчиво произнёс Дамблдор. – Что ж, по крайней мере, я знаю, что не обрету опасного врага в твоём лице, а это практически равносильно помощи.

- Но может оказаться так, что обстоятельства вынудят меня сделать выбор – и тогда он будет не в вашу пользу, - твёрдо сказал Малфой.

- Я запомню и это, - ответил Дамблдор. – Спасибо за откровенность. Ты можешь идти.

- Не стоит благодарности, профессор. Я не стану вашим союзником – но, если так будет угодно Хаосу, для меня будет честью иметь такого противника. И всё же я надеюсь избежать столкновения.

Перед самой дверью Драко обернулся и задумчиво произнёс:

- Профессор, к слову об ауроскопии и вашей фразе о том, что Поттер состоит из света с частичкой тьмы… При случае присмотритесь к нему повнимательнее. И возможно, вы откроете в вашем любимце для себя нечто новое.

Он ушёл, а директор продолжал сидеть в своём кресле, и борода мага не скрывала его задумчивой улыбки.

- Время покажет, в чьём лагере окажется молодой Малфой. И на его месте я не был бы столь категоричен в суждениях. Что же касается Гарри…

Глава 11. Темное наследие.

А Гарри Поттер шел через Запретный Лес, чьи громадные сосны возносили свои кроны на недосягаемую высоту, оставляя внизу лишь могучие, в пару обхватов, стволы и толстый ковер слежавшейся хвои, местами покрытый бледными, способными жить в вечном сумраке, ползучими растения.

Это раскинувшееся на неизвестное, но, бесспорно, громадное расстояние царство зелени и сумрака, родной дом для кентавров, единорогов, гигантских пауков-акромантулов и прочих тварей и источник нешуточных страхов на первых годах обучения, сейчас стал для Поттера не страшнее газона перед домом Дурслей.

Гарри бесшумно скользил сквозь сумерки чащи, и ночные птицы, насекомые и прочие мелкие твари бежали, ползли и улетали от него, как от огня - он намеренно создал вокруг себя плотную ауру тревоги, отлично действующую на низшие существа. Комары – это, конечно, мелочь, но все же кому понравится, когда тебя кусают и сосут кровь? А более серьезные и разумные обитатели Запретного Леса в этот уголок и так не заходили.

Здесь, в лесу, вдали от любопытных глаз, можно было скинуть мантию-невидимку и немного ослабить узду самоконтроля, в которой Гарри держал себя с тех пор, как Тэцу-Но-Кирай начал приоткрывать ему свои тайны, и сущность меча стала понемногу перетекать к Поттеру, образуя некий симбиоз.

Это не было раздвоением личности, в него никто не вселялся, не пытался управлять и не подавлял его волю. Гарри по-прежнему осознавал себя, как единую личность, просто со многими реакциями, желаниями и соблазнами бороться стало труднее, гораздо труднее. Начиная от вспышек гнева и буквально рефлекторного императива подсознания - «Убей!», и кончая мгновенными, жаркими волнами похоти, накатывающими, когда его взгляд останавливался на лице или фигуре какой-нибудь привлекательной девушки.

Нет, «тормоза» Гарри работали исправно, но великий Мерлин, если бы все то, что проделывал в услужливом воображении, он сделал бы вживую… Прощай, Хогвартс, здравствуй, солнечный Азкабан… Впрочем, едва ли: уже нынешних возможностей Гарри хватило бы, чтобы отбиться от авроров и не особенно вспотеть.

С той памятной ночи в гостях у Уизли внутри у Гарри словно поселилось нечто, похожее на растущий сгусток чего-то одновременно обжигающего и мертвенно-холодного. Сжатая стальными тисками воли, эта «шаровая молния» лишь пульсировала и рассылала по телу волны непривычных ощущений. Но гнев, ненависть, ярость оказывали на нее действие, аналогичное струе чистого кислорода в доменную печь – темный огонь с глухим ревом в секунду вздымался до небес, растекаясь по всему телу, пламя раскалялось до невиданного градуса, готовое пожрать все и вся. От чудовищного напора силы сознание плыло и требовалось крайнее напряжение воли, чтобы удержать контроль над буйством невиданной мощи.

Во время подобных «приступов» такие понятия как гуманность, жалость и сострадание становились для Гарри почти пустым звуком, все эмоции словно исчезали, оставляя место только двум – безумной ярости, заключенной в панцирь самообладания, и холодному рассудку, направлявшему эту ярость.

Все это пришло, разумеется, не сразу.

Не раз, и не два Гарри терял над собой контроль, а потом словно выплывал из темного омута беспамятства, обнаруживая себя задыхающимся, лежащим без сил посреди леса. Вокруг, как правило, царил настоящий разгром – расщепленные, дымящиеся деревья, спекшаяся в стекловидную корку земля, трупы случайных животных, разорванные в клочья. Поттер чувствовал, что жадный мрак, оживший в мече, словно голодный дикий зверь все более властно и неумолимо требует крови, и он с еще большим остервенением сжимал зубы, снова и снова учась контролировать, сдерживать эту силу: устроить нечто подобное в Хогвартсе ему вовсе не улыбалось.

Но помимо всего этого Гарри накапливал знания и учился их использовать. Поначалу они, то втекающие в его голову колючими ручейками, то вонзающиеся ледяными иглами, вызывали у Поттера только страх и отвращение. Принципы и законы этой, и_н_о_й магии были настолько чужими, неправильными, отвратительными и ужасающими, что Гарри чувствовал себя человеком, которого насильно кормят битым стеклом. Разум, воспитанный на классической магии, сперва категорически отказывался принимать и осмысливать тот древний яд, что по капле, по ложке вливался в него. Но со временем чувства отвращения и отторжения притупились и почти исчезли, а Гарри начал видеть в этой новой магии некое хищное совершенство, смертельно опасную красоту и иррациональную гармонию. И главное – необозримый океан возможностей, а это интересовало Поттера прежде всего.

Он уже давно ходил на занятия и вообще продолжал учебу исключительно по инерции и ради желания «не светиться» слишком рано. Присутствуя на уроках трансфигурации и зельеделия, Гарри развлекался тем, что решал учебные задачи при помощи классической магии, и тут же мысленно искал параллельное решение в магии другой.

Уроки же ЗОТИ поднимали Поттеру настроение на целый день: описываемые там темные заклинания, черная магия и опасные существа, все эти «Круциатусы», проклятья, банши с вризраками и загрыбастами, вызывали у него приступы безудержного веселья – настолько нелепыми они казались, прямо как «коза» пальцами младенцу.