Дурдом с призраками - Наталья Александрова

– Ой, что же мы стоим на платформе! – спохватилась женщина. – Вы такую дорогу проделали… Пойдемте домой, это недалеко!

Она подняла медведя, а Кеша обнял нового, прижал его к груди, и мы спустились с платформы.

Идти нам пришлось действительно недалеко – от станции по узкой тропинке через пустырь, потом по улочке с традиционным названием «Вокзальная», мимо одноэтажного магазина и нескольких неказистых домиков. Сколько, должно быть, по всей России Вокзальных и Привокзальных улиц!

Я пыталась вспомнить деревню своего детства, но не находила ничего знакомого. То ли я была тогда слишком мала, то ли приезжали мы исключительно летом, а летом все здесь выглядело совсем по-другому – вместо унылого заснеженного пейзажа за домами – веселые березовые рощицы, перелески и нарядные полянки, усеянные крупными ромашками, голубыми колокольчиками и розовыми цветами непонятного названия, из лепестков которых так здорово было делать губы и ногти.

Вскоре мы свернули в неширокий проулок и подошли к нарядному зеленому домику с просторной верандой, застекленной разноцветными стеклами.

Я вспомнила, что на той даче, где мы жили в детстве, была такая же веранда, и мне очень нравилось смотреть на улицу через цветные стекла. Когда смотришь через зеленое стекло – все становится сумрачным и загадочным, как таинственное подводное царство, через желтое – в самую пасмурную погоду все кажется озаренным солнцем, через красное – мир окрашивается тревожными отблесками пламени или теплыми красками заката…

Женщина достала из-под половицы ключ, мы вытерли обувь и вошли в дом.

Внутри все было чисто и уютно, как бывает в доме у одинокой аккуратной женщины. На полу лежали домотканые половики, стол накрыт чистой белой скатертью, старенький телевизор – вышитой салфеткой. Кроме телевизора, в этом доме не было никаких примет нового времени, казалось, что мы перенеслись назад на тридцать, а то и на пятьдесят лет. Для довершения этой картины на стене висел выцветший календарь за тысяча девятьсот семидесятый год с репродукцией картины Поленова «Московский дворик».

Хозяйка представилась мне Анной Семеновной, я назвала ей свое настоящее имя. В остальном я старалась помалкивать и только слушать, вовремя поддакивая и подавая уместные реплики, чтобы не сболтнуть лишнего.

Кеша усадил обоих медведей в углу комнаты на половик и самозабвенно играл с ними – поил их чаем из игрушечного сервиза и о чем-то с ними тихонько разговаривал.

Анна Семеновна спохватилась и тоже накрыла чай. Чувствовалось, что живет она небогато – к чаю нашлись только сушки и брусничное варенье. Впрочем, варенье было домашнее и удивительно вкусное, и чай она заварила с родниковой и замечательно чистой водой. Ожидая поезда, я купила в магазинчике на вокзале конфет и печенья, что очень порадовало хозяйку.

Немного смутившись, она достала из буфета бутылку домашней вишневой наливки и налила ее в две крошечные рюмочки.

– Вы, верно, замерзли, в поезде больше часа ехать…

То ли эта наливка, то ли моя правильная политика привели к тому, что хозяйка разговорилась. Скорей всего она рассудила, что, если Даша послала меня к ребенку с подарками, стало быть, мы с ней подруги, и она мне полностью доверяет. Так что мы вроде бы свои люди, а поговорить-то хочется…

Анна Семеновна закусила сушку и поведала мне, что Даша с ребенком приехала в Петербург примерно два месяца назад из маленького городка в Сибири. Точнее даже не из городка, а из поселка городского типа с выразительным названием Заборище.

Даша буквально сбежала из этого поселка, едва успев собрать какие-то вещи, и свалилась к своей единственной родственнице, Анне Семеновне, как снег на голову.

– С мужем у нее нелады были! – сообщила хозяйка, понизив голос и покосившись на Кешу.

Впрочем, малыш не слушал наш разговор, он увлеченно играл с медведями.

Услышав про нелады с мужем, я навострила уши: тема мне была очень близка, я и сама не так давно выбралась из тяжелого развода.

– Ну, пил, конечно, Сергей, – продолжала Анна Семеновна, увидев сочувственный интерес в моих глазах. – Ну так это еще полбеды. Кто сейчас не пьет, особенно в маленьких городах? Там, в Заборище-то, все пьют, кроме разве что совсем больных. Денег в дом приносил мало, так как почти все пропивал. И это тоже не редкость, многие так живут, – Анна Семеновна тяжко вздохнула, а я согласно кивнула, сделав жалостливое лицо.

– Но только стал он Дашу колотить, а то и Кешеньке доставалось, если мальчик под горячую руку попадал.

– Да что вы? – ахнула я очень натурально.

Тут главное не переборщить. Если хозяйка дома что-то заподозрит и начнет меня расспрашивать, я буду иметь бледный вид.

– Ну, Даша, конечно, девушка смирная, неконфликтная, – вздыхала Анна Семеновна, утирая пот, выступивший от горячего чая, – лишний раз голос не повысит, все молчком да тишком…

– Точно, – по рассказам я именно так пропавшую горничную и представляла.

– А только какая мать сможет спокойно смотреть, когда ребенка на ее глазах бьют? Даша терпела-терпела, а потом сказала муженьку своему беспутному, что будет на развод подавать. Так он, Сергей-то, ей только в лицо рассмеялся. У него мамаша-то большая начальница там, в Заборище. То ли она там заместитель главы администрации, то ли по милицейской линии. В общем, начальство. Так Сергей и сказал жене, что если она подаст на развод, так сына больше не увидит, уж свекровь постарается. Объявит ее пьяницей и наркоманкой и лишит родительских прав, своя рука – владыка! Разбираться никто не станет, кому охота против начальства идти? Все равно, что против ветра плевать, на тебя же все и попадет рано или поздно…

– Да уж, – пробормотала я, не давая беседе угаснуть.

– И главное дело, что поначалу-то мамаша его к Даше неплохо относилась. Она-то женщина властная, голосом зычная, фигурой плотная, ее даже мужики боялись. Муж когда-то был, но сбежал. Или она сама его выгнала. А сына назло всем избаловала до невозможности. Он из себя-то красивый был парень, да вот я сейчас снимок покажу…

Хозяйка встала с места и подошла к комоду, прикрытому вышитой салфеткой. В верхнем ящике лежали, надо полагать, вещи Даши. Она достала дешевенькую сумочку из кожзама и вытащила из нее тонкую пачку фотографий.

Сначала мне предложили несколько снимков Кеши. Вот совсем маленький голопузый малыш, вот он стоит на нетвердых ножках, вот летом на берегу реки с большим ярким мячом…

Снова защемило сердце. Не могла она так просто исчезнуть и бросить своего сына, случилось с ней что-то плохое…

А вот и свадебный снимок. Ну что ж, парень действительно красивый. Только взгляд нагловатый и глаза хмельные. На свадьбе и то напился. А она, Даша, конечно ему не пара, хотя на свадьбе все невесты хорошенькими кажутся. И эта вроде ничего, улыбка хорошая, глаза большие.

Только дальше так жизнь сложилась, что улыбку с ее лица быстро согнало.

– Влюбилась в него, – тяжко вздохнула Анна Семеновна, – забеременела сразу. Свекровь сначала-то против была – ей никакая бы невестка не угодила, будь хоть королева, хоть кинозвезда! Да только Даша безответная, та ей выскажет, а Даша молчит. И как-то привыкла та начальница, даже подарки Даше делала, дочкой называла… А как заговорила Дарья о разводе, мамаша как с цепи сорвалась. Вместо того, чтобы сына вразумить, она на нее всех собак понавешала. Обзывала по-всякому прямо при ребенке. Так что когда Сергей сказал, что сына-то у Даши после развода свекровь отнимет, она сразу поверила – эта может!

Я сочувственно поддакнула – отношения свекрови с невесткой – это отдельная тема, достойная пера Льва Толстого.

– Тогда Даша отселилась с мальчиком в отдельную комнату и замок врезала. Когда Сергей пьяный приходил, она просто запиралась и сидела тихонько, ждала, когда он протрезвеет. Он сперва скандалил, в дверь колотил, а потом угомонился, но начал по-другому пакостить: стал в дом баб посторонних приводить. Даша как-то ночью из своей комнаты вышла, Кешенька пить захотел, а муженек ее в кровати с какой-то шлюхой…

Я возмущенно ахнула, чем очень порадовала Анну Семеновну.

– Понятное дело, больше она терпеть не смогла. Тут же схватила Кешеньку в охапку, кое-какие вещички в чемодан покидала, в основном детские – и на вокзал. Приехала в Питер, и прямо ко мне. Я ведь ей тетка, не родная, правда, а двоюродная, но все какая ни есть родня. Приютила их с Кешенькой, не выгонять же их на улицу… но ты же видишь, живу я небогато!

Она оглядела свою комнату и тяжело вздохнула. Я промолчала, что уж тут скажешь… Анна Семеновна отпила остывшего чаю и продолжала печальный рассказ.

Даша с самого начала пыталась устроиться на работу и снять квартиру в городе, чтобы не обременять тетку. Однако хорошей специальности у нее не имелось, а время наступило неудачное, кризис, и работа подворачивалась не бог весть какая. Заработка явно не хватило бы на жизнь с маленьким ребенком и на оплату съемной квартиры. Анна Семеновна ничего ей не говорила, но Даша сама чувствовала себя неловко и постоянно просматривала газеты с вакансиями.