Entre dos tierras - Анна Закревская

Учёный рассеянно мотнул головой и с усилием поднялся из кресла, чтобы распахнуть единственное окно своего узкого кабинета, впустив внутрь безоблачное, жаркое июльское небо. Да что ж такое, старею, что ли… Опять унесло в воспоминания. Всё, хватит витать в облаках. Работы ещё непочатый край. Чёрт, а кто оставил «Альтаракс» включённым на ночь?

График сменных дежурств любезно подсказал, что вчера была смена Витьки Бубнова, неизлечимого троечника, которого отправили лаборантом к Лисовскому, словно в наказание за плохую учёбу, однако, ещё неизвестно, кто для кого стал большим наказанием…

Судя по количеству использованных светочувствительных пластин, установку использовали минимум три часа. Что, Витя, всё ещё надеешься обнаружить на задворках своего недалёкого мозга способности к телепатии? Сессию ты всё равно завалишь, что с ней, что без неё…

Стоп. Стройный силуэт на снимках явно принадлежал женщине. Олеся?!

Проверив карту памяти и лог-файлы «Альтаракса», Лисовский с удивлением обнаружил, что Олеся, судя по всему, пыталась использовать установку не совсем традиционным способом, хотя такой режим, в принципе, был предусмотрен разработчиком. Эта молчаливая женщина с фиолетовыми волосами запустила сканирование биополя в момент своих самых ярких и болезненных воспоминаний, чтобы умная машина подобрала частотный диапазон и цветовую гамму для коррекции её душевного состояния, читай, создания анестетика для памяти, измученной невыносимыми, еженощно повторяющимися короткометражками из прошлого.

Нет, Олеся, я не буду просматривать фильмы из твоей головы, которыми почти до краёв полна флэш-карта «Альтаракса». Считай это пережитком прошлого, рыцарством от науки, и пусть мою спину обжигают насмешливые взгляды амбициозных, расчётливых учёных нового поколения, но я не кинусь тащить всё, что плохо лежит, едва представится возможность.

Однако ж, и ты, пожалуйста, соблюдай порядок в работе, нечего разбрасывать бумагу по всей кабине, тем более если ты делаешь важные записи… Э-э… Что?

«поездка в чехию. гранатовая подвеска. почему я её ещё не продала?»

«мост. река. разговор о детях. на тот берег по льду. назло мне!»

«…ты готов на всё».

Последний лист был разорван пополам, и левой половины Лисовский отыскать нигде не смог. Интересней было другое. Проявив светочувствительные пластинки, учёный присвистнул. Нет, телепатических способностей у Олеси по-прежнему не было. Просто в те моменты, когда она, забившись в ровно гудящие недра установки, черкала карандашом по бумаге, выплёскивая на неё вперемешку свои горькие и радостные воспоминания, в её биополе возникали настолько мощные пробои, что войти в её сознание можно было так же легко и быстро, как стрелой нырнуть с пирса в море, разбрызгивая вокруг себя сверкающие на солнце капли солёной воды…

Решено. Прочь из лаборатории – и в Серебряный бор, окунуться в реку, а потом упасть на песок, отдышаться и додумать до конца ту мысль, которая осенила учёного и теперь лежала где-то в голове маленьким клубочком ниток, предназначенным для разматывания на свежем воздухе, у самой воды Москвы-реки.

* * *

Хм, а команда подобралась что надо. Уж с чем – с чем, а с коллективом Кристиану всегда везло. Тем более с таким коллективом, в котором все эти владельцы учёных степеней на первое в истории «Souls Unite» совещание устанавливают себе облик хиппи в драных джинсах и техно-рокеров из 2060-х, дабы войти в реку-под-рекой в том облике, который соответствует их истинному состоянию души.

Тем не менее, к концу третьего часа конференции гвалт поднялся невыносимый, и Крис, чувствуя, что дело зашло в тупик, нейрохирурги не понимают программистов, программисты – психологов, а инженеры – конструкторов, объявил перерыв. Тем более, что ещё с утра Маша прислала очередное видео, на этот раз из Индии, а Крис до него так и не добрался.

На коротком полуминутном ролике, надо полагать, отснятом Хидео, дочка танцевала в традиционном индийском сари в компании двух полноватых, но удивительно пластичных женщин. Внизу бежала узкая текстовая строка на хинди и ломаном английском, и, кое-как справившись с переводом, Кристиан понял, что смотрит сейчас не просто танец, а целую историю жизни одного из героев индийского эпоса. Каждый жест, каждый взгляд нёс в себе смысловую нагрузку. Ни единого шага не делалось просто так. Улыбка в уголках губ была выверена до миллиметра: чуть больше – и она станет означать нечто совсем другое, собьётся шифровка, и придётся начинать заново, словно радисту, потерявшему связь.

Нет, даже спустя двадцать лет работы с медиками Овер не считал себя вправе лезть в чужую область, но сейчас, кажется, ему было что сказать всем этим людям, которых он собрал под своим серебристым крылом.

– Мы застряли на том, как модифицировать импланты, чтобы они стали усилителем наших мысленных сигналов. Но ведь в выражении мысли принимает участие не одна голова, а всё тело. Когда мы общаемся вживую, то получаем в разы больше информации, чем, например, при телефонном разговоре, когда слышим только голос, да и то порой с помехами… Я не знаю, возможно ли это, и лучше сразу скажите мне, если нет, но отчего бы нам не подняться уровнем выше? Нервная система ведь не ограничивается мозгом. Если мысль – это электрический импульс, для её усиления нам нужно подключить все системы организма, а мы по привычке разделяем человека на голову и «всё остальное». Как нам задействовать себя целиком?..

«Вспыхнуть и выложиться до конца», – раздался в голове Кристиана тихий голос Алекса, и хакер умолк, словно поймав волну Охотника даже сквозь поверхность реки-под-рекой, которая разделяла их сейчас, хотя откуда этот светловолосый кодер мог знать, о чём тут в эти минуты идёт речь? А может быть, ещё немного, и он догадается, что…

– Есть такой способ. Наномашины.

Вспыхнуть и выложиться до конца.

Алекс едва слышно вздохнул, вытягиваясь на голом полу в гостиной. Лёгкая немота разливалась по телу, наполняя каждый кубический сантиметр плоти тягучим ощущением звенящей пустоты. Абсолютная тишина обостряла слух до крайности, ведь только так можно было различить дыхание Овера, нырнувшего в реку-под-рекой ещё поутру.

Вспыхнуть… Проще простого. Для этого не нужен даже импульс извне. Алекс усмехнулся своим мыслям. Всего-то и надо, что собрать силы в одной точке парой сантиметров ниже основания шеи, задержать дыхание и закрыть глаза. И тогда на сороковой секунде, когда инстинкт уже порежет на ленточки все остальное внутри и заставит вдохнуть, перед глазами встанет золотистое марево и нестерпимо ярко полыхнёт белым.

А уж выложиться до конца несложно. Было б ради кого.

Алекс с трудом приподнялся на локте. Серокрылая птица лежала без движения. И всё равно есть ради кого. Только сначала надо дождаться, не сгорев просто так.

«Странные мысли лезут в голову», – мельком подумал он, снова падая на пол. Странные, не ко времени и месту, будто с другого уровня коннекта.

Охотник очнулся. Кроме трепещущего пульса в висках, который стремился превратиться в один звонкий удар, внутри не было ничего. Абсолютно ничего.

Медленно шли минуты. В затёкших руках, лежавших на плечах спящего Овердрайва, пробегали лёгкие искры и гасли на кончиках пальцев.

Охотник улыбнулся. Он знал, что эти искры – последний отголосок пламени, в котором сгорела его душа и весь он впридачу. Самая малость осталась, вырубиться до рассвета, чтоб с солнцем вместе восстать из пепла. А Овер пусть даже и не догадывается, откуда этот сумасшедший заряд в нём наутро…

Ведь если что ещё умею, так это вспыхнуть и выложиться до конца.

* * *

К моменту возвращения Эйрика и Стейнара из долгой командировки в Объединённую Скандинавию, за время которой норвежцы не без помощи обильных возлияний наладили контакты с местными разработчиками, компания «Div-in-E» преобразилась настолько, что напоминала собственное отражение в искривлённом зеркале. Три проекта из десяти были переведены на самоокупаемость, а помимо этого Рафаэль лично подписал крупный контракт со спецслужбами, раздери их троян, в соответствии с которым добрая половина из оставшихся сотрудников была вынуждена оставить свои подписи на документах о неразглашении секретной информации сроком на …дцать лет, в течение которых ни о каких свободных поездках за рубеж для них не могло быть и речи.

Ни разу за почти двадцать лет существования «Div-in-E» в стенах её офиса не было слышно такого неудержимого, зубодробительного мата, какой на одном дыхании выдал в адрес Рафаэля до крайности возмущённый Стейнар.

– …чтоб тебе, Санти, даже ведьма лысая не дала, – поперхнувшись, закончил Стейнар, и, едва откашлявшись, добавил, – а я пошёл писать заявление и собирать своё барахло. Ноги моей тут не будет.