Чекан для воеводы (сборник) - Александр Зеленский

— Что там у нас на сегодня? — буднично заглянул в тронный зал его новое величество, позевывая.

— Много всяческой ерунды, — морща нос от отвращения и зачем-то облизывая губы, сообщил Прозитино.

— Сейчас я посмотрю, — сказал царь и, подойдя к подносу, пошевелил бумаги носком мягкого узорчатого сапожка.

— Ну, дайте мне в руки хотя бы вот эту бумагу, что ли…

— Пожалуйста, ваше величество, — сказал Спенсерка, подавая указанную грамотку царю.

Бегло просмотрев ее, Дмитрий Первый принялся задумчиво бродить по залу.

— Очередная «поклонная», — наконец произнес он. — На этот раз от главного воеводы Новгорода-Северского Михаила Шеина. Это не тот ли Шеин, что участвовал в сражении против меня под Добрыничами?

— Он самый, — кивнул Прозитино и тут же дал ему характеристику: — Умелый воин. Такого лучше иметь в качестве друга, чем врага.

— Не всегда, — усаживаясь на трон и подперев голову кулаком, веско заметил царь. — Врага можно казнить, а вот с другом…

— Друга можно отравить, — быстро подсказал Спенсерка.

— Можно отравить, — эхом повторил Прозитино.

— Пусть послужит мне! — выкатив глаза, неожиданно хрипло завопил царь. — Только пошлите его куда-нибудь на «крымскую Украину», что ли…

— Есть место воеводы в Ливнах, что на реке Быстрая Сосна. Там воеводы долго не живут… Просто мор какой-то на воевод, — неопределенно пожал плечами Спенсерка, ведавший теперь всеми назначениями в военной среде.

— Вот и пускай этот Шеин наведет там порядок, если сможет… — шумно, с хлюпаньем, понюхав собственный кулак, произнес царь. — Что там дальше?

— Письмо от… «незаконно низложенного воеводы Плещеева» с жалобой на самоуправство главного воеводы Шеина.

— Что? Опять этот Шеин?! — грозно гаркнул Дмитрий Первый. — Сколько можно? Мне что, делать больше тут нечего, как только разбираться с этим Шеиным? Вот если бы первым мне попалось письмо Плещеева, я бы, конечно, казнил негодяя главного воеводу за самоуправство, но первое слово дороже второго… Пускай отправляется туда, где мрут воеводы! С ним вопрос решен!

Глава 10. Восставший из могилы

— Где мои верные советники? — откинувшись на спинку кресла, спросил царь Дмитрий, который только что плотно пообедал и теперь желал обсудить кое-какие важные государственные вопросы.

— Что же вы, ваше величество, так себя утомляете? Нельзя так, можно серьезно заболеть, — произнесла Марина Мнишек, с которой Дмитрий Первый недавно обвенчался по католическому обряду.

«Начинается, — недовольно подумал царь, закрывая глаза. Это означало, что он утратил запас выдержки и теперь восстанавливал его. — Всякая баба норовит лезть с поучениями и наставлениями. И кого она поучает? Меня, царствующую особу. Она, правда, тоже особа… И это я имел несчастье поднять ее до себя, но что делать, ведь этот брак был необходим, поскольку связал меня с силами, поддерживающими мой трон своим оружием. Поэтому с ней надо полюбезнее».

— Ваше величество… — то ли передразнил с раздражением, то ли просто обратился Дмитрий к царице. — Хотелось бы попросить вас… Идите вы… отдыхать… одна! Я потом подойду!.. Может быть…

— Хорошо, хорошо, ваше величество, — приятная истома после блюд из осетровой икры и слабо соленой лососины побуждало царицу к приятному послеобеденному сну. — Я только хотела передать вам просьбу нашего немецкого друга барона фон Дивича, рекомендовавшего с самой лучшей стороны мастера пушек по имени Генрих…

— Я разберусь, — прервал ее Дмитрий Первый. — Отдыхайте!

Оставшись один, царь хлопнул в ладоши, прокричав:

— Советников сюда!

— Мы уже здесь, — сказал Паоло Прозитино, появляясь в обеденном зале через потайной люк под столом.

— Мы все слышали, — сказал Болислав Спенсерка, появляясь из другого тайного хода, находившегося за шкафом.

— И что скажете? Какой-то там Генрих…

— Мы знаем Лысого Генриха, — ответил Прозитино.

— Мы хорошо знаем Волчару, — ответил Спенсерка.

— Этот человек не оправдал нашего доверия, — сказал Прозитино. — Он не смог выполнить толком ни одного нашего поручения.

— К тому же он может быть опасен, поскольку думает только о золоте…

— Ну, это еще для нас не самое страшное, — сказал царь.

— Все люди любят то, что блестит и приносит власть. Такими легко управлять.

— Он берет золото, но ничего не делает, — заметил Прозитино.

— А вот это плохо. Очень плохо! Придется отказать нашей царственной супруге. Теперь перейдем к более существенным вопросам…

Неудача при дворе нового царя не слишком опечалила Лысого Генриха. В запасе у него был еще один план, запасной. Он постарался заговорить, занудить голову своего богатого соотечественника, благоволившего к нему, идеей обладания «бесценным фетардитом — камнем огня», который позволит его обладателю стать властелином мира, не больше и не меньше.

Барон фон Дивич загорелся этим планом, вспыхнув сразу, как березовая кора, предназначенная для растопки печки.

— Я стану властелином мира! — размечтался барон. — Первым делом я заставлю этот дурацкий мир устроить большую пальбу из всех пушек, какие только найдутся. Земля и небо содрогнутся от моей власти…

Короче говоря, легковерный барон собрал и экипировал всем необходимым небольшой конный отряд, руководство которым принял на себя, а Лысый Генрих должен был выступать в роли проводника.

Отряд выступил к селению Соколово ранним утром. Довольный тем, что все у него получается, Лысый Генрих трясся на коне серой масти рядом с высоким гнедым барона фон Дивича. Неожиданно с неба пал холодный туман, поднялся ветер, плевавший в лица наездников дождем со снегом. И это в середине лета! Любой другой на месте Лысого Генриха догадался бы, что все это плохое предзнаменование…

Сплюнув в сердцах, барон спросил спутника:

— Может, вернемся? Выехать можно и завтра.

— Возвращаться — плохая примета, — ответил проводник. — А кто это стоит на дороге?..

Слова Лысого Генриха заставили всех в отряде насторожиться.

На пути конных людей стоял нищий старик, опиравшийся на суковатую палку. Когда Лысый Генрих, обогнав остальных, подъехал к нищему вплотную, тот даже не шелохнулся, насмешливо уставившись на всадника. Немец глянул в маленькие поросячьи глазки нищего и почувствовал, как внутри у него все холодеет от ужасного предчувствия самой неизбежности.

— Что тебе надо, дед? — спросил проводник.

— Мне нужно все, что у вас есть, — гадко захихикал старик. — У меня же совсем ничего нет. Не поделитесь ли с убогим, господа?..