Ганнибал - Томас Харрис

— Следовательно, операция была произведена в Бразилии, по месту вашего прежнего жительства.

— Во всяком случае — не в Италии. Так что итальянскому правительству я ничего не должен, — сказал доктор Фелл таким тоном, как будто считал, что вопрос исчерпан.

Из Салона лилий они уходили последними. Пацци уже был в дверях, когда его вдруг окликнул доктор Фелл:

— Коммендаторе Пацци?

Доктор Фелл был теперь черным силуэтом на фоне высокого окна, вдали за окном возвышался купол собора.

— Да?

— Мне кажется, что вы — Пацци из рода тех самых знаменитых Пацци. Я не ошибся?

— Нет, не ошиблись. Но как вы об этом узнали? — спросил Пацци, ожидая услышать, что доктор вычитал все из оскорблявших его все последнее время газет.

— Вы очень похожи на персонаж, изображенный на одном из медальонов в вашей семейной часовне в соборе Санта-Кроче.

— О! Это Андреа де Пацци. Делла Роббиа[27] изобразил его в виде Иоанна Крестителя, — сказал Пацци, чувствуя, как в его ледяное сердце прокрадывается малая толика тепла.

Когда Ринальдо Пацци выходил в коридор, оставляя доктора Фелла в полутемном салоне, его больше всего поразило уверенное спокойствие, в котором пребывал доктор. Таково было главное впечатление следователя после встречи с ученым-историком.

Очень скоро ему предстояло существенно углубить и расширить это впечатление.

Глава 20

Теперь, когда мир, в котором мы обитаем, огрубил наши сердца и сделал их бесчувственными к проявлениям низости и беспутства, нам иногда полезно взглянуть на предметы, все еще представляющиеся людям воплощением зла и пока еще способные пробудить от сна равнодушия нашу так похожую на тесто, вялую и покорную совесть.

Во Флоренции открылась выставка, именуемая «Ужасающие орудия пыток», и именно на этой выставке Ринальдо Пацци во второй раз встретил доктора Фелла.

Экспозиция состояла более чем из двух десятков классических пыточных инструментов, множества иллюстративных материалов и документов. Размещалась она в Форте ди Бельведере, возведенном Медичи в шестнадцатом веке для защиты южной стены города. Твердыня имела грозный и весьма неприветливый вид. Выставка совершенно неожиданно вызвала ненормальный ажиотаж. Некоторые зрители испытывали такое возбуждение, что создавалось впечатление, будто им в брюки забралась живая форель.

Рассчитанная на месяц экспозиция продержалась полгода. «Ужасающие орудия пыток» привлекли посетителей не меньше, чем Галерея Уффици, оставив далеко позади Музей дворца Питти.

Организаторы зрелища — пара неудачников таксидермистов, питавшихся ранее останками животных, из которых они делали чучела, стали миллионерами и, облачившись в новые смокинги, совершили триумфальное турне по всему континенту.

Посетители приходили, как правило, парами. Они приезжали во Флоренцию из разных уголков Европы. Туристы долгими часами слонялись между инструментами страданий, внимательно читая на одном из четырех доступных языков о достоинствах того или иного аппарата и о том, как им следует пользоваться. Иллюстрации Дюрера и иных выдающихся художников, так же как и дневники современников, просвещали посетителей и проливали свет на тонкости таких пыток, как, например, колесование.

Вот образчик одной из сопроводительных надписей:

Итальянские князья предпочитали ломать кости своим жертвам, бросив их на землю и подложив под суставы конечностей деревянные брусья. (См, прилагаемый рисунок.) В качестве орудия перелома использовалось тяжелое колесо с металлическим ободом. В Северной Европе более популярным был иной способ. Жертву вначале привязывали к деревянному кресту и нарушали целостность костей с помощью металлического лома. Затем жертву размещали по окружности колеса, привязывая к спицам (сломанные конечности придавали ей требуемую гибкость). Голова все еще продолжала издавать крик. Последний метод являл собой более красочное зрелище, хотя развлечение могло кончиться преждевременно при попадании частичек костного мозга в сердце.

Выставка «Ужасающие орудия пыток» не могла пройти мимо внимания человека, считающего себя знатоком пороков рода человеческого. Однако суть пороков воплощалась вовсе не в Железной деве или в шесте с шипами для снятия кожи с живого человеческого существа. Самую мерзкую сущность человеческого духа, его Изначальное Уродство, лучше всего было видно в выражении лиц зрителей.

В полутемном зале со стенами из камня, под свисающей с потолка металлической клеткой для обреченных на голодную смерть людей, стоял знаток и тонкий ценитель деликатесов доктор Фелл и с довольным видом взирал на бесконечную вереницу проходящих мимо него людей. В левой руке со шрамом доктор держал очки, прикасаясь кончиком дужки к губам.

Там и увидел его Ринальдо Пацци.

Пацци выполнял уже второе за этот день пустяковое задание. Вместо того чтобы наслаждаться ужином в обществе супруги, он протискивался сквозь толпу, чтобы прикрепить на видном месте плакат с предупреждением о Флорентийском монстре, которого ему так и не удалось схватить. Такой плакат висел и над его рабочим столом, рядом с объявлениями о других находящихся в розыске преступниках. Поместить на виду оскорбительный для Главного следователя плакат распорядились его новые начальники.

Таксидермисты, сообща следившие за кассой, были только рады сдобрить свое шоу щепоткой современных ужасов. Однако ни один из них не желал оставить партнера наедине с наличностью. Поэтому они попросили Пацци повесить плакат без их помощи. Некоторые посетители из числа аборигенов узнали Пацци и, оставаясь невидимыми в толпе, шипели ему вслед.

Пацци приколол плакат с единственным пялящимся с него глазом к доске объявлений рядом с выходом, где его могла увидеть большая часть посетителей, и включил свет. Наблюдая за уходящими парочками, Пацци заметил, что многие из партнеров, испытывая непреодолимое желание, терлись друг о друга в толпе у выхода. Ему очень не хотелось снова увидеть живописно размещенные тела, кровь и цветы.

Поскольку Форте ди Бельведере находился неподалеку от палаццо Каппони, Ринальдо Пацци решил договориться с доктором Феллом о том, чтобы немедленно забрать вещи исчезнувшего хранителя. Но когда Пацци отвернулся от доски объявлений, доктор уже ушел. В толпе на выходе его не было. Там, где стоял Фелл, остались лишь каменная стена да свисающая с потолка клетка, в которой скорчившийся, похожий на человеческий зародыш скелет все еще продолжал молить о куске хлеба.

Пацци ощутил некоторое беспокойство. Протолкавшись локтями через толпу, он выскочил на воздух, но доктора так и не увидел.

Охранник на выходе, узнав Пацци, ничего не сказал, когда тот нырнул под ограждение и, сойдя с дорожки, зашагал по мрачной эспланаде Форте ди Бельведере. Подойдя к парапету, Главный следователь посмотрел на противоположный берег Арно. У его ног лежала старая Флоренция. Вдали высился залитый светом горб собора, а чуть ближе торчала сторожевая башня палаццо Веккьо.

Пацци — бедная душа, попав в совершенно немыслимые обстоятельства, — корчился в муках. Его родной город издевается над ним.

А это американское ФБР окончательно прикончило его, объявив в прессе, что разработанный Бюро психологический портрет Монстра не имеет ничего общего с арестованным мистером Пацци человеком. Это было похоже на удар ножа в спину. «Ла Нацьоне» посыпала соль на рану, сказав, что Пацци просто «сплавил Токку в тюрьму».

Последний раз Пацци выставлял синий плакат Монстра в Америке. Этот символ своей победы он повесил на стене Отдела изучения моделей поведения и по просьбе агентов ФБР поставил на нем автограф. Агенты прекрасно знали его, восхищались им и приглашали к себе домой. Он и жена были самыми желанными гостями на побережье Мэриленда.

Стоя у темного парапета и глядя на свой древний город, он вдыхал солоноватый воздух Чесапикского залива и видел свою супругу на пляже. На ее ногах были новые белые кроссовки.

В Квонтико Пацци показали изображение Флоренции как некий раритет. Это был вид города с того места, где он сейчас находился. Лучшего вида старой Флоренции, чем с Форте ди Бельведере, не существовало. Но изображение было черно-белым. Это был рисунок карандашом, с нанесенными углем тенями. Самым интересным в рисунке было то, что он был сделан на оборотной стороне фотографии американского серийного убийцы доктора Ганнибала Лектера. Ганнибала — Каннибала. Лектер нарисовал Флоренцию по памяти, и рисунок висел в его камере в психушке, месте столь же унылом, как и сам Форте ди Бельведере.

Пацци не знал, в какой именно момент его осенила эта замечательная идея. Но он не сомневался в том, что ее породило слияние нескольких образов: реальной Флоренции, раскинувшейся у его ног, рисунка, который только что всплыл в его памяти, плаката Монстра и объявления о розыске, напечатанного по заказу Мейсона Вергера. Это объявление висело в рабочем кабинете Пацци, и на нем был изображен доктор Ганнибал Лектер. За сведения, обеспечивавшие арест доктора Лектера, Мейсон Вергер обещал огромную награду. Кроме того, в плакате сообщались некоторые важные детали о преступнике. В частности, там говорилось: