Бурные страсти тихой Виктории (СИ) - Кондрашова Лариса

Вика знакомилась со своей новой работой. Вводила ее в курс дела немолодая, но очень энергичная женщина Елена Александровна, которая говорила Вике, что знает ее отца больше двадцати лет и с удовольствием поможет дочери. Мол, странно даже, что Павел Данилович помогал столь многим людям — на памяти самой Елены Александровны никак не меньше двух десятков человек, — а его дочь она увидела впервые.

Вика завела себе блокнот, куда записывала все новое, что каждый день узнавала, — в последние дни она стала такой рассеянной и все время ждала звонка от Саньки, а когда он приходил с работы, тревожно вглядывалась в его глаза.

Бабушка бы сказала: у страха глаза велики. И была бы права. Но понимание правоты самого близкого, пусть и покойного человека успокоения Вике не приносило. Скорее наоборот. Чем дольше она на эту тему размышляла, тем тревожнее становилось.

Подумаешь, какая-то Лизавета. Не то бухгалтер, не то экономист, всего лишь пригрозила ее мужу, а из-за этого мадам Петровская вторую неделю ходит сама не своя, хотя имеет полное право махнуть рукой на такую ерунду и наслаждаться жизнью. Тем более что она и вправду началась у нее на качественно другом уровне. По крайней мере о ней не стыдно было рассказывать кому бы то ни было.

Конечно, прежде Вика делала вид, что ей все равно. И фыркала на все предложения мужа сменить работу на оптовом рынке на что-нибудь престижное. И даже как-то сказала:

— А ты посиди на моем месте хотя бы один день, я посмотрю, что ты наторгуешь.

На что Санька холодно ответил:

— Во-первых, я никогда не мечтал быть торгашом, а во-вторых, нисколько бы не огорчился, если бы мне ничего не удалось, как ты говоришь, наторговать.

Вика огрызнулась:

— Интересно знать, а кто такой — менеджер на лесоторговой базе?

— Старший менеджер, — снисходительно поправил муж.

— Старший продавец! — выпалила Вика.

— Менеджер — не продавец, а руководитель производства, — сказал муж строго.

— А вот Галя — моя приятельница — тоже называется менеджером, а на самом деле продает обувь в фирменном магазине.

— Вообще-то, по большому счету…

Санька почесал затылок. Тогда ведь он вслух и выразил удивление, почему вообще он на этой базе торчит. Давно мог бы уйти. Но привычка, лень… Словом, если что-то здесь с ним и случится, то виноват в этом будет не кто иной, как он сам.

Вот так Вика расставила все по местам, но от этого спокойнее ей не сделалось. А когда на другой день после того, как на базе пропал вагон с лесом, Санька принес домой охотничью двустволку, она всерьез испугалась.

— Зачем она тебе? — спросила Вика в момент пересохшим ртом.

А Санька сделал самое безмятежное лицо, какое только смог изобразить, и сказал:

— У отца лежит без дела, а меня ребята уже сколько времени на охоту зовут.

Спорить с ним, ругаться не было смысла. Тем более что и доказательств другой причины вроде не было. Пропал вагон? Так найдется.

Но Санька вагон все же нашел. Наверное, потратил уйму денег на междугородные переговоры. Приготовился даже ехать в Красноярск, однако оттуда заверили, что возвращают вагон туда, куда он предназначался.

Впрочем, это не принесло Виктории успокоения. Отчего-то она была уверена, что Лизавете показалось мало заслать вагон не по адресу и она сделает все для того, чтобы Петровский не смог в самое ближайшее время разрулить взрывоопасную обстановку.

Словом, в один прекрасный день перед воротами их дома остановился черный «шевроле», из которого вылезли два мужика, несмотря на лето, одетые во все черное: черные брюки и черные футболки.

Они не просто постучали в ворота — забарабанили. Как раз в тот момент, когда Вика ставила на стол тарелку борща, чтобы накормить мужа, только что вернувшегося с работы.

Санька пошел к воротам, и Вика поспешила следом.

— Что это за телка? — неприязненно спросил один из быков.

— Моя жена, — кротко ответил Санька. Вика с испугом поняла, что он этих двоих панически боится.

Странно, что сама она испугалась вовсе не их, а того, что Санька перед ними сломается. Они его сломают! Он ведь такой впечатлительный. Один у родителей, они всегда с ним носились как с писаной торбой. Вот парень и вырос уязвимым. К силовым воздействиям совершенно не готовым.

— Пойди погуляй! — прикрикнул один из мужиков на Вику, но она не двинулась с места.

— У мужа от меня нет секретов, — твердо сказала Вика.

— Иди, Вик, не волнуйся, мне всего лишь надо поговорить с ребятами, — почти спокойно сказал Санька, но Вика слишком хорошо его знала, чтобы этому спокойствию поверить.

— Иди, крошка, — грубо процедил второй из типов, — а то мы и с тобой поговорим.

— Да уйдешь ты наконец или нет? — вдруг заорал на нее Санька, так что Вика от неожиданности отшатнулась.

Первое желание было — разозлиться и уйти, будь что будет, а второе — попытаться хоть как-то защитить мужа, который по физическим характеристикам не походил на такого мужчину, который смог бы дать отпор бандитам… Как же иначе их еще назвать?!

Она нехотя пошла к дому, украдкой оглядываясь. Позвонить в милицию? И что сказать? Что двое каких-то мужчин, знакомых ее мужа, стоят у калитки и разговаривают с ним?

Вика села у стола в большой комнате так, чтобы видеть происходящее у калитки.

Наверное, она на минутку отвлеклась. Дала себя увлечь мрачным мыслям. Она пропустила тот момент, когда один из «черных», как мысленно назвала про себя неприятных посетителей, поднял руку и ударил Саньку, но она увидела, как ее муж падает, а второй со смехом подхватывает его, чтобы опять ударить.

Можно было бы побежать и выпустить Блэка, но она просто не успеет. Эти твари будут продолжать избивать ее Саньку!

И Вика бросилась в коридор, где лежал спрятанный среди всяких хозяйственных мелочей подаренный Костиком фейерверк из шести ракет, для верности завернутый в старую Санькину рубашку. Вытащила его, путаясь в этой самой рубашке и от волнения ломая ногти, не сразу смогла развернуть сверток.

Вика бросилась за спичками, смахнула на пол коробку для уже использованных и побежала на крыльцо.

— Если вы немедленно не отпустите моего мужа, — закричала она, — я расстреляю вас из этой ракетной установки!

Бандиты оглянулись на нее, увидели, чем она им угрожает, и прямо покатились со смеху!

— Веселая у тебя жена, мужик, — сказал один из них, опять хватая Саньку за грудки.

Они подумали, что женщина шутит. Вика зажгла запал и подперла станину фейерверка старой кроссовкой, чтобы ракеты не ударили в навес над крыльцом.

Гордясь собой, Вика подпалила запал, и в небо ушла первая ракета. Но оказалось, в спешке она сделала все не так, как надо — поставила станину на самый край ступеньки, и после первой ракеты станина подскочила, свалилась и стала, подпрыгивая, медленно падать с крыльца.

Все трое вздрогнули от неожиданности, но, к радости Вики, ситуацией быстрее всех сумел воспользоваться Санька. Он вырвался из рук одного из быков и побежал к дому.

Собственно, он успел сделать только несколько шагов, как Вика зажгла свои ракеты, и фейерверк стал, падая, выпускать ракеты совсем в другом направлении, чем это предполагалось инструкцией. То есть в горизонтальном направлении.

— Ложись! — страшным голосом закричал один из мужчин, плашмя падая посреди двора.

Санька тоже присел на землю у самого крыльца и даже вжался в него, со страхом наблюдая, как ударяются ракеты о его новенький забор и с воем рикошетят, грозя обрушить свою огневую мощь на лежащих ничком людей.

Наконец пришедший в себя Санька вполз по ступенькам на верхнюю ступеньку крыльца и успел втолкнуть Вику в коридор, где и уронил ее на пол. Не только ей все ронять.

Некоторое время бандиты еще лежали, словно ракеты опять могли взорваться, а потом медленно поднялись на ноги.

— Ни хрена себе, сказал я себе, — буркнул один из них и цепко взглянул на закрытую дверь домика Петровских.

— Ну, что? Будем выковыривать этих воителей? — спросил второй.