Святой остров - Виктор Бурцев

Она без особого интереса осмотрела выставленную в самом начале зала голову скульптуры воина с Кипра, затем несколько витрин, в которых были представлены находки с острова Березань, преимущественно образцы расписной греческой керамики. Приглянулся ей лишь чернофигурный ле-киф со всадниками. Надпись гласила, что он был сделан в Ольвии в шестом веке до Рождества Христова. Сама Бетси отнесла бы его к началу или даже к середине пятого века.

Следующая витрина была посвящена острову Змеиный. Все как и ожидалось: несколько монет, обломки посуды с процарапанными посвящениями Ахиллу…

Больше всего девушку заинтересовала мраморная глыба, являвшаяся, если верить табличке, подножием статуи великого героя. Она не поражала особыми размерами – сантиметров восемьдесят в длину, семьдесят в ширину и около тридцати в высоту. Нижний левый угол постамента отбит, задняя часть тоже слегка отколота. На поверхности плиты имелись следы креплений статуи в виде ступней человека, справа же от них находилось какое-то странное углубление для неизвестного атрибута.

Опытным взглядом девушка определила примерные размеры статуи. Исходя из пропорций между длиной ступней и ростом, можно было предположить, что высота скульптуры составляла около двух с половиной метров. Если это то самое золотое изображение Ахилла, о котором упоминают античные источники, то это более двухсот пятидесяти фунтов драгоценного металла.

«Однако! Лакомый кусочек!» – невольно подумала мисс МакДугал.

На пьедестале имелась также полустершаяся надпись, расположенная в две строки. Суть ее была в том, что некий ольвиополит, сын такого-то (к сожалению, имя не сохранилось) посвятил эту статую Ахиллу, владыке острова Левке (Белого).

– Это был Тимострат, сын Алкиния, – раздалось откуда-то из-за спины.

Девушка быстро обернулась. Перед ней стоял мужчина весьма примечательной внешности. Нет, он не был красив, скорее… Скорее его можно было назвать совершенным. Казалось, ожила и заговорила одна из выставленных в музее античных статуй – высокий, широкоплечий, с царственной осанкой и гордо посаженной головой. Белокурые волосы золотистыми кольцами ниспадали на плечи. А вот лицо… С лицом было что-то не так. Бетси даже не сразу поняла, в чем дело, и лишь когда незнакомец улыбнулся, сообразила. Шрам! Глубокий шрам от уха до подбородка.

«Не пуля, – почему-то подумалось, – скорее ножом. Этакий Балафре!..»

…Почему-то она назвала незнакомца по-французски. Впрочем, все правильно: «Балафре» – Иссеченный Шрамами. А может, в памяти всплыла читанная в детстве «Анжелика»?

– Простите? – спохватилась девушка. – Вы что-то сказали?

За последние два дня ей явно везло на красивых парней.

Похоже, что здесь, в Одессе, климат такой урожайный на красавцев, или их специально выращивают в какой-то жутко засекреченной биологической лаборатории? Этого, правда, красавцем не назовешь, но…

– Вы заинтересовались надписью, – негромко и как-то мягко повторил незнакомец. – Дарителя звали Тимострат, и был он сыном Алкиния. Говорят, Алкиний был единственным человеком, которому удалось спастись от мести Ахилла во время набега на остров амазонок.

– А вы откуда знаете? Вы, наверное, сотрудник музея? – догадалась Бетси.

Незнакомец снисходительно посмотрел на нее своими ультрамариновыми глазами и дотронулся до кончика почти идеального греческого носа.

– В некотором роде. Экскурсовод. Вы интересуетесь Левке?

Элизабет отметила, что Балафре назвал остров не Змеиным, а его античным именем.

– Да, но, к сожалению, здесь мало интересного материала.

Снова снисходительный взгляд.

– Как сказать! Как вам, например, вот этот камень, малышка? – И незнакомец кивнул в сторону постамента.

Его кудри блеснули в лучах проникающего через окно света, на миг ослепив девушку. Она едва не зажмурилась.

– Что же в нем такого любопытного? – раздраженно пожала плечами Элизабет, обиженная подобным обращением. И в самом деле! Этот «дедуля» всего-то лет на пять ее старше, а то и вовсе ровесник.

– У вас при себе есть деньги?

«Фу, а вот это уже неинтересно! – Бетси даже отвернулась. – Обычный вымогатель».

– А вам зачем? На выпивку не хватает? – с вызовом бросила она Балафре и тут же сама отчего-то устыдилась от сказанного. Неловко как-то, словно выругалась в храме Божьем. – Извините. Вырвалось… Случайно…

Балафре в третий раз снисходительно глянул на нее.

«Нужно было не извиняться! – тут же окрысилась Бетси. – Пусть катится ко всем чертям!»

– Вот вы думаете, зачем это углубление у ног статуи? Сюда паломники клали дары для Понтарха, чтобы герой их услышал и внял мольбам. Попробуйте-ка и сами положить что-нибудь.

«Глупости какие! Чушь! – поморщилась девушка. – Может, еще и сплясать?»

Однако, подчинившись гипнотизму, излучаемому глазами прекрасного незнакомца, Бетси достала из сумки кошелек и извлекла оттуда купюру.

Мужчина покачал головой.

– Во времена Ахилла не было бумажных денег. Нет ли у вас чего посущественнее?

В кошельке завалялась пара увесистых монет, привезенных девушкой с родины. Она достала фунт стерлингов и положила его в углубление. Как и предполагалось, ничего не произошло. Элизабет была не то чтобы очень разочарована, однако ж…

– Маловато. Кладите еще, – посоветовал навязчивый экскурсовод.

Мисс МакДугал сердито хмыкнула и высыпала всю имевшуюся у нее в наличии мелочь. На этот раз Балафре удовлетворенно кивнул.

И тут произошло нечто странное – на постаменте откуда ни возьмись проступили незаметные прежде слова, сложившиеся в одно целое. Прежде чем удивиться такому, девушка успела прочесть:

Ты, дар принесший Ахиллу, прими дар ответный героя. Пусть путеводною нитью послужит тебе в чреве Левке.

Вот тут-то она и удивилась, но, как тут же выяснилось, рано. За непрошеными словами последовало и вовсе несуразное – из каменной глыбы, как будто приемник дисков из СD-ROM'a, выдвинулся небольшой ящичек, в котором лежала позеленевшая от времени бронзовая пластинка с вытисненным на поверхности причудливым геометрическим узором и надписями мелким шрифтом.

Даже не понимая, что она делает (Все-таки музей! Это же экспонат!), Бетси схватила пластинку. «СD-ROM» тотчас же закрылся. На поверхности постамента не осталось никаких признаков ни его, ни светящейся надписи – только слова, высеченные по просьбе Тимострата, сына Алкиния.

– Что это было? – обернулась к Балафре девушка. – Вы… Вы что, решили меня разыграть, да?

…В зале никого не было. Только луч солнца, пробиваясь сквозь запылившееся оконное стекло, падал на бронзовую пластинку, лежащую на ладони Бетси. Свободной ладонью девушка с силой провела по лицу. Все в порядке, ничего особенного, она просто поговорила с интересным парнем… А кстати, на каком языке? Она-то говорила по-английски, а Балафре… Нет, быть не может!